Вито оторвался от перемешивания похлебки:
— О каких ставках ты говоришь, друг?
— Ставки на пэнг прежде всего. Я стал зарабатывать на этой игре в пятнадцать. В шестнадцать меня впервые избили за жульничество, хотя я не жулил — просто некоторые никогда не признаются в неумении играть, даже если проигрывают последние штаны. Потом были другие драки… Много драк. И однажды я понял две вещи. Первое — я настолько хорош, что со мной уже боятся играть. И второе — дерусь я не хуже, чем играю. С тех пор я почти перестал играть в пэнг. В основном ставил на других игроков. А сам начал драться. За деньги, конечно.
— Ты о кулачных рингах? Они же запрещены! — удивился Джазз.
— Запрещены, — снисходительно улыбнулся Дабс, — воровство тоже запрещено. Однако же, кто-то ворует? Кстати, многих из «ночных ремесленников» в Рэте я знаю лично, добрая половина моих друзей детства промышляла именно этим. Но только не я. А вот набить морду человеку, когда он сам об этом просит — совсем другое дело! Тем более, что у меня всегда было преимущество: кто заподозрит в таком парне как я серьезную угрозу? Нет… Я же не Баф, и даже не Грюнер, — Ронко с пониманием кивнул, — А заодно и ставки лучше, если, конечно, на самого себя ставишь. В общем, я даже стал знаменитым. Конечно, бои — это дело опасное. Но мы никогда не дрались без накладок на кулаках, и всегда наготове стояла пара здоровяков, чтобы растащить особо кровожадных ребят. Так что большие проблемы случались на моей памяти только два раза. Но трактирщики откупились — так что в итоге стража списала все на случайную смерть в уличной потасовке, и никого не казнили.
Дарси ненадолго замолчал, и этим воспользовался Джазз:
— Так, значит, трактирщики в Рэте держат подпольные бои?
— Да, а кто же еще? Впрочем, если это профессиональный интерес, друг, то, думаю, в других городах дела обстоят точно так же.
Джазз смутился. Дарси тем временем продолжил прерванный рассказ:
— Кажется, я отвлекся. В общем, это был очередной бой. Я выиграл, хотя и пропустил пару ударов, и решил ненадолго задержаться в трактире — люблю иногда охладить нервы хорошим пивом, а в Толстом Свине подают отличный светлый эль. Но лучше бы я сразу пошел домой. Я говорил, что некоторые парни просто не могут признать свое поражение. Именно в тот вечер на моего противника поставил какой-то заезжий купец из Харенбора. Он сидел там, в зале, и кипятился. И пил. Я не обратил на него особого внимания, а зря, как выяснилось. На улице меня уже ждали. Дали отойти от трактира и кинулись из-за угла — видимо, охранники этого остолопа, сам же шархов дурень стоял рядом и что-то повизгивал. Я понял, что дело серьезное, только когда увидел их дубинки. В общем, было не просто — оба амбала, да еще и после первой драки. Но я все же победил. Они врезали мне пару раз своими дубинами, и я еле дополз до дома. Но вот они никуда не поползли, и этот идиот-купец тоже. Его я вырубил последним, с особым наслаждением. Ох, как он верещал! А на утро за мной пришли. Выдернули из койки — я еще и не соображал ничего толком, когда меня доставили к их лейтенанту. Я даже помню его имя — Милди — здоровенная такая рожа. Ты, говорит, ограбил почтенного купца. Я говорю, мол, нет, не грабил никого — напали на меня. «А зачем почтенному купцу на тебя нападать?» «В трактире столкнулись». Позыркал он на меня, а потом, говорит — обыскать. А у меня в кармане как раз выигрыш вчерашний. Почти ровно столько, сколько и пропало у этого торгаша. Ну, и все. На следующий день я попал на отработку. И работал бы там еще долго, если бы в один прекрасный день Мастеру Форлину не понадобились рабочие руки.
— Хорошая история, парень, — хитро прищурился Ронко, — хоть ты и не рассказал, почему решил стать караванщиком.
— Наверное, я просто хочу добраться до Харенбора, и пересчитать зубы тому купцу еще разок, — беззаботно улыбнулся Дарси. Все сидящие возле костра также заулыбались. Даже Грюнер, хотя во время рассказа он сидел предельно серьезный, хмурый. И видно было, что внимательно слушал своего друга.
— Ото всех этих разговоров в желудке пусто! Вито, как там наш ужин? — впервые за весь вечер заговорил сосед Ронко, неизвестный Дарси мужик на противоположной от него стороне костра. Он сидел дальше других от огня, и поэтому его лицо все это время оставалось в тени. И лишь сейчас голод заставил его податься вперед. Неизвестному было где-то около сорока или чуть больше. Несмотря на залысины, он обладал впечатляющей шевелюрой, грива волос спускалась ниже плеч. Кожа мужчины на вид была шершавой и обветренной, а руки широкими и мозолистыми. Судя по всему, он был не слишком высок, и довольно худ, хотя над поясом нависало округлое брюшко. На плечи караванщика была накинута поношенная кожаная куртка — единственный элемент одежды, отличающийся от стандартной экипировки. Когда-то это была первоклассная вещь, украшенная искусной зеленой вязью, с широкими манжетами и вычурными застежками, но сейчас от былого лоска остались лишь воспоминания: кожа была затерта, в одном месте виднелись дырки от удара чем-то острым, кое-как залатанные нитками, а из застежек осталась лишь половина, не более. Левая бровь мужчины была рассечена, странным образом добавляя его лицу немного привлекательности. Потемневшие зубы сразу выдавали любителя шурфы.
— Надо было самому рассказать о себе: глядишь, и меньше мыслей о еде было бы, — проворчал сержант, — Кстати, парни, этого невоспитанного хама зовут Керо. Мой земляк и товарищ. И он с удовольствием расскажет вам о своей жизни, но сначала мы прервемся на ужин. Я правильно понимаю, Вито?
— Правильно, сержант.
— Ну, что ж, честно говоря, самое время.
— Может на полное брюхо я и расскажу вам парочку историй, если, конечно, Вито не растерял свой поварской талант, — Керо оскалил темные зубы, вытаскивая из своего мешка миску и ложку.
— Ну, в таком случае, может я и дам тебе оценить мой талант, Керо, если, конечно, на тебя еды хватит, — пузатый верденец взял несколько протянутых к нему мисок, и при этом демонстративно пропустил миску Керо.
— Хватит, конечно, — ложка наглеца оказалась в общем котле, и он начал быстро начерпывать себе еды, едва ли не отталкивая черпак Вито.
— Первому — сержанту, — возмутился повар.
— Тогда поторопись!
Ронко хохотнул и потянулся за своей порцией. Постепенно все получили по миске из рук кашевара. Верденцы явно не рассчитывали на такое количество ртов, так что порции оказались небольшими. Тем не менее, все по достоинству оценили талант повара. Вито оказался настоящим мастером — похлебка вышла наваристой, острой и пряной, и люди откладывали миски лишь после того, как соскребали со стенок последние остатки варева. Вито ел прямо из котла, огромный черпак двигался в его руке удивительно проворно, и в итоге со своей порцией возница управился быстрее всех.
Керо довольно рыгнул и помахал ложкой над головой.
— Надо признать, за нашим костром сидит настоящий талант!
Все утвердительно загалдели.
— Приношу свои извинения, что посмел сомневаться в тебе, друг!
Вито благосклонно кивнул.
— А теперь мы ждем обещанный рассказ, Керо! — сержант откинулся поудобнее и глянул на своего соседа.
— Непременно… Итак, с чего же начать? — Керо придвинулся ближе к костру и начал было что-то говорить, но ему не дали продолжить. Сначала люди услышали звонкий хохот, а затем между костров пробежало прекрасное привидение.
Ничего другого на ум не приходило. Как иначе могла появиться восхитительная дама посреди походного лагеря караванщиков. Дама щеголяла в роскошном платье, будто бы целиком состоявшем из кружевных паутинок, оборок и замысловатых вышивок. Это самое платье она поднимала почти до колен, чтобы подол не волочился по земле. Светлые волосы красотки разметались в беспорядке по плечам, щеки горели, а глаза сверкали, словно в них стояли слезы. Но при всем этом незнакомка хохотала — звонко, громко, вызывающе истерично.
— Дорогая, я прошу тебя — утихомирься и не заставляй нас бегать за тобой!
