Так мы болтали, когда я краем глаза уловил движение. Постарался естественно повернуть голову в ту сторону. Из дверного прохода показалась небольшая обезьянка в кимоно. На самом деле отличия от классического кимоно имелись, но я не стал заострять на них внимание. Белая рубаха, штаны и пояс. Обезьянка в точности такая, как статуя во дворе. Неужели в этой семье когда-то были шаманы?
Она не спеша подошла к стулу, на котором висела моя торба, и потянула лапку к ней. Опять? Что тут с лоа происходит, они все воруют? Обезьянка замерла, выражение на мордочке менялось от решительного до неуверенного и испуганного. На нас она не обращала никакого внимания. Лапка то приближалась к торбе, то отдёргивалась. Я видел внутреннюю борьбу, которая происходила в лоа. Что-то не позволяло заглянуть в чужую сумку, но обезьянке очень надо было это сделать. В конце концов, через пару минут борьбы лоа поник. Опустил плечи, голову, развернулся и медленно побрёл обратно, бурча себе под нос на грани слышимости:
- Я не могу. Многовековая история исчезнет, а я не могу. Слабак, – и он двинул себя лапой по морде, раздался громкий шлепок.
- Эван… Эван, – девушка громко щёлкнула пальцами.
- А? – я повернулся.
- Что ты там увидел?
- Ничего, показалось, – я так удивился поведению лоа, что забыл контролировать себя.
- Ты странный, – она улыбнулась.
- Хина, ты можешь взять меня в ученики?
- Я бы с радостью, но у меня финансовые трудности и вскоре придётся продать банукай, – девушка покраснела, потупилась и отвернулась.
- Это печально, но, я думаю, всё как-то решится. Главное, не опускать руки, – Хина мне нравилась, её лоа тоже приглянулся, и я решил попробовать всем нам помочь. К тому же что-то влекло меня к этому странному боевому искусству.
- Мне неприятно спрашивать, но ты сможешь позволить себе десять серебрушек в месяц? Ты не подумай, это недорого, раньше отец брал по золотому.
- Конечно. Хина, я начну зарабатывать и смогу платить больше.
- И ещё, Эван, пойми, безору учиться больно и тяжело. Мы много времени тратим на развитие мышц, связок, укрепление плоти. Техники важны, но несколько вторичны. Тело - наше оружие, которое всегда с нами, – Хина напрягла руку, под кожей вздулись даже не мышцы, жилы тягловой лошади.
Она взяла большой нож, которым резала пирог на кусочки, протянула мне.
- Проверь остроту.
Нож был острым, я вернул ей. Девушка, не жалея, рубанула себя по левой руке. На коже не осталось и следа. Мне показалось, мелькнуло жёлтое свечение во время соприкосновения лезвия с рукой. Она умеет использовать ци?
- Если правильно развивать тело, то оно само способно противостоять удару. Конечно, не всем, режущее воздействие причинит вред, но намного меньше, чем нетренированному человеку.
- Впечатляет.
- Тебе надо быть готовым терпеть боль, всем естеством стремиться стать совершеннее, тогда будут результаты. Меня отец начал учить с семи лет. Сам он тренировался всю жизнь.
- Я понял. У меня есть мотивация стать самым лучшим. Хина, не знаешь, может, кто-то комнату сдаёт где-то недалеко? – вставая из-за стола, спросил я.
- Знаю. Тётя Лира сдаёт, на соседней улице, пять минут пешком идти. Эван, ты один жить собираешься? Извини, а где твои родители?
- Там сложная история получилась, я тебе потом как-нибудь расскажу. Могу завтра с утра прийти на тренировку?
- Конечно, завтра в восемь. Тебя устроит?
- Да, вполне. Объясни, где тётю Лиру искать.
Мы распрощались, и я отправился искать жильё. Перейдя улицу, прошёлся до первого перекрёстка, свернул и вышел на нужную мне улочку. Дома тут были старые, но за ними следили, и было почище, чем на улице с банугаем. Гуляли пожилые люди, тут и там бегали дети, спешили по своим делам взрослые. Заметил компанию пацанов лет по двенадцать, которые на углу с подворотней кидали ножики в землю. На вид типичные раздолбаи с бандитскими наклонностями.
Нужный мне дом выделялся на фоне остальных. Первый этаж, как везде, каменный, а выше - деревянный каркас, заполненный глиной с соломой, поштукатуренный и покрашенный бледно-жёлтой краской. Красивая крыша, покрытая камышом. На окнах симпатичные кованые подставки для цветов.
Рядом с дверью стояла кованая лавочка, на которой сидела старушка. По описанию Хины, это и была тётя Лира. Невысокая полненькая женщина с седыми волосами, уложенными в аккуратную причёску.
- Добрый вечер. Тётя Лира? Меня зовут Эван. Я от Хины, она сказала, что вы сдаёте комнату.
- Добрый, молодой человек. Чем же ты так Хине не угодил, что она тебя сюда отправила?
- А что не так? – я насторожился.
- Как говорят соседи, нехорошее место. Как умер мой дед, так всё и началось. Шорохи по всему дому, вещи пропадают, стучит кто-то в стенах, ночью страшно, спасу нет.
- Хм, а вы бы магов позвали.
- Звала уж два раза. Только деньги взяли и ничего не сделали. Один стену испортил, кнутом огненным перечертил два раза. Зачем, спрашивается? И продать дом не могу, никто не хочет в нём жить.
- Что, так страшно?
- Не могу уже. Живу на улице перед домом. А когда зима придёт, что делать буду?
- А я не боюсь. Сдадите комнату? – мысли, кто это буянит, у меня были.
- Живи так, может быть, вдвоём не так страшно будет, – махнула она рукой, совершенно не веря в сказанное. – Всё равно убежишь завтра отсюда. Не ты первый.
Мелькнула у меня мысль по дешёвке выкупить этот дом у старушки, но отбросил, нехорошо наживаться на чужом горе. Пойдём посмотрим, кто это так безобразничает. Я вошёл в дом вслед за тётей.
На первом этаже было не прибрано, пыльно, вещи валялись, паутина болталась в углах, клубки шерсти катались по полу. На кухне бардак был похлеще, хоть не воняло, остальное поправимо.
- Ты не смотри, что грязно. Я убиралась вначале, но наутро опять пыль, паутина, как будто развешивает кто-то специально. Я и перестала.
Я почувствовал взгляд в спину. Обернулся. В проходе стоял домовой, но неправильный, страшный. Волосы длинные, немытые, нечёсаные, торчат грязными сосульками в стороны. Борода торчком. Голый по пояс. Штаны, оторванные по колено и грязные, как будто полы ими мыли, а потом надели. Глаза горят красными угольками, уставился на меня, смотрит ненавидяще. На голове какая-то шишка чёрная торчит, как желе, время от времени дёргается и переливается. Вот это я нашёл себе комнату на постой.
Периферийным зрением увидел, как тётя Лира за сердце схватилась и бочком к стенке попятилась. Угу, не видит, но чувствует источник страха.
- Пой-дём… Эван, на улицу, – заикаясь, сказал женщина.
- Вы идите, тётя Лира. Я осмотрюсь. Можно?
Она только судорожно кивнула и выскочила в другой проход. Секунды через три я услышал, как захлопнулась входная дверь.
- И кто ты такой? – спросил я, напитывая тело духовной энергией.
- Больно! Беги! – прогудел домовой и метнулся по стене в сторону печки.
Я заметил, как на его голове чёрная шишка ещё больше завибрировала. Не в ней ли проблема? Лоа схватил кастрюлю и, не останавливаясь, метнул в меня. Адреналин уже бушевал в моей крови, поэтому кастрюля медленно пролетела мимо меня и врезалась в стену, поскакав по полу. Дух повторил фокус со сковородкой, на ходу схватил большой кухонный нож и метнулся с ним на потолок, оставляя тёмные пятна на побеленной поверхности. Естественно, сковородка пролетела также мимо меня. Но в этот раз врезалась в окно и, разбив стекло, вылетела во двор. Как я буду объясняться с тётей Лирой? Сейчас, домовой, я тебя вылечу или успокою навеки.
Лоа, пробежав по потолку до середины комнаты, прыгнул на меня сверху, выставив лезвие перед собой. Я сбил оружие левой рукой в сторону, но домовой успел повернуть нож режущей кромкой, и мне по коже проехалось остро отточенное лезвие. Правой рукой, открытой ладонью я ткнул в грудь домового. Лоа отлетел к шкафу, стукнулся об него и, выронив нож, схватился руками за грудь. Я прыгнул к нему, схватил нежно за шею, помня гнома в трактире и оторванное ухо. Правой рукой взял желе на голове домового и оторвал его. Лоа обмяк, закатил глаза и вырубился. Аккуратно положив духа на пол, стал рассматривать то, что трепыхалось в правой руке.
