У ворот Ян остановился. Свистнул особым образом, останавливая все еще продолжавшую гнаться за виконтессой сестру, и, набрав полную грудь, прокричал:
— Виконтесса! Жду вашего отца сегодня же вечером с объяснениями! И девицей Штайн! Если он не явится — с утра иду к курфюрсту и обвиняю ваш дом в нападении.
Кристин, сообразив, что больше за ней никто не бежит, тоже остановилась. Упершись руками в бедра, она тяжело дышала, восстанавливая дыхание. Потом, простояв так с минуту, наконец крикнула в ответ:
— Может, маркиз, вы прикажете подать ландо? Так я хотя бы могу успеть выполнить ваше требование!
— Тебе не кажется, братец, что химеры в край обнаглели? — негромко произнесла София, уже стоявшая к этому времени рядом с Яном.
— У нас нет никаких доказательств, что она связана с Падшими, — ответил сестре. — А ее поведение всегда можно объяснить в суде.
— Вот поэтому наши предки сперва били тварей, а потом задавали вопросы! — кровожадно заметила девушка.
— Да мы вообще с ними говорить начали только в этом поколении, — в тон ей сказал Ян, усмехаясь. — Раньше все как-то безмозглых демонов убивали, а тут, видишь, какие выкормыши пошли. Сплошь благородных кровей.
И, уже обращаясь к Кристен, добавил:
— Добирайтесь сами, виконтесса! Если у вас хватило наглости проникнуть в мой дом, достанет и находчивости добраться до своего!
После чего, не слушая гневных воплей виконтессы, отправился к развороченному окну в гостиной.
Глава 16. Объяснения
— Так она химера или нет? — в третий, кажется, раз спросил Коваль.
После схватки с виконтессой Ян решил воспользоваться вызовом куратора на внеочередной сеанс связи. На котором во всех подробностях рассказал о поездке во Фридланд, нападении наемников, жуткой истории семейства Мантайфель и в завершение о своем сражении с девицей Кёниг в особняке.
Дядя выслушал рассказ внимательно. Не пожурил за то, что племянник, несмотря на фактически прямой запрет, полез-таки в тайны аристократического рода. И стал пытать подопечного по прямому профилю.
— Не могу сказать со всей определенностью, — ответил Ян. — Если верить рассказу матера Дорна, да. Но Скверной от нее не разило ни разу, а применяемые ею конструкты, хоть и были непривычны, все же относились к классическим имперским школам, а не к способностям Падших. Да и вела она себя так, что это больше походило на защиту, под конец вовсе «пульсары» бросала только для того, чтобы не дать приблизиться.
Он помолчал, взвешивая все сказанное, и добавил:
— Но зачем она прикинулась собственной потерянной сестрой и проникла ко мне в дом?
— То есть, — откашлявшись, заговорил инквизитор. Голос его сделался вкрадчивым, как шаги кошки, подбирающейся к добыче. — Ты все-таки полез в грязное белье дома Мантайфель, обменялся парочкой заклинаний с его дочерью, собираешься довести конфликт до курфюрста, но при этом все еще не можешь сказать, прав был или нет? Я правильно тебя понял, племянник?
Слова Коваля больше походили на констатацию факта, нежели на вопрос, но Ян все равно на него ответил.
— Да, Богдан. Ты понял все правильно.
— Святые угодники, зачем я вообще во все это ввязался? — как бы для себя, но довольно громко произнес Богдан. — Зачем я привлек к работе детей, скажи мне, Отче? У меня что, действительно настолько плохо шли дела?
— Если позволишь, да, — не смутился Ян. — И выбора у тебя не было, и дела плохо шли. И заговор вы, господин инквизитор, чуть не проспали, и появление нового оружия у Падших. Хорошо хоть, «дети» рядом оказались — не случилось конфуза.
Коваль хохотнул.
— Дерзкая молодежь! — не слишком, впрочем, серьезно возмутился он.
— Полагаю, так старики говорят во все времена. Но мы отошли от темы. Я… — тут юноша немного замялся. Впервые в жизни для него Охота сделалась настолько неоднозначной. — Я не знаю, что делать дальше.
Раньше всегда было понятно, кто враг. Даже в истории с Олельковичем, пусть он и выглядел как человек, была ясность. Тогда всего лишь нужно было разобраться с адским выкормышем так, чтобы не возбудить против себя местное дворянство, Экзорхат и Четвертое отделение. Здесь же, в Кенигсберге, все запуталось и зачастую выглядело не тем, чем являлось. Ян даже начинал подумывать о том, что его план сделаться вольным охотником не так уж и хорош.
— О, то есть старики иногда нужны? — подрагивающее изображение лица инквизитора сложилось в отчетливо видимую саркастическую ухмылку. Которая, впрочем, довольно быстро сменилась серьезным выражением. — Ждать Мантайфеля, естественно! Ты ведь поставил ему ультиматум. И если я хоть что-то понимаю в имперском, а особенно в прусском, дворянстве, он явится. Будь он хоть трижды отшельник, полностью проигнорировать происходящее ему не удастся. Если же твой осведомитель сказал правду, и граф действительно связан с Падшими, а его дочка — химера, то он явится тем более. Правда, не с официальным визитом…
— Я спрашивал немного о другом. Охота… Тут все не так…
— Просто? Да, мальчик мой, здесь ты прав. Мне, безусловно, очень импонирует твоя способность разделять мир на черное и белое, но она далеко не всегда работает как должно. Ты продолжишь Охоту, Ян. То, как вела себя виконтесса, конечно, снимает с нее часть вопросов, но окончательно выводить ее из-под подозрения в причастности к Аду все-таки рановато. Рассказ этого твоего мастера Дорна — такое простолюдин не придумает. Я лично могу предположить два варианта: либо он и правда видел то, о чем говорил, либо ему хорошо заплатили, чтобы он поведал тебе эту историю.
— Зачем бы кому-то?..
— А зачем садовникам нападать на тебя? Зачем устраивать визит мещанки на прием к курфюрсту? Зачем прикидываться собственной сестрой, чтобы проникнуть в твой дом? Вопросов множество, и когда я начинаю их складывать вместе, получившаяся картина мне не нравится.
— И что же ты видишь? — в отличие от дяди, Ян ничего цельного узреть не мог, как ни старался.
— Рановато об этом говорить, — отмахнулся Коваль. — Может быть, старая ищейка просто дует на воду, а может, тут и в самом деле творится демоны знает что. В любом случае надо выждать. Прими этого графа, будь он неладен, получи от него объяснения и больше ничего не делай. Я бы даже рекомендовал не посещать никаких приемов и званых ужинов. Побудь немного отшельником — тебе не повредит. К турниру, опять же, подготовишься.
— Но если виконтесса все же химера, то…
— Она поживет еще какое-то время, вот и все! Жила же она как-то до визита некоего марочного барона в это сонное царство. Вот и еще небеса покоптит немного. Особой активности Ада в этих краях не наблюдается, а значит, торопиться смысла нет. Если же она все-таки химера, ее отец приложит все усилия, чтобы убедить тебя в обратном. Слугам Высших огласка не нужна.
В другое время в других обстоятельствах Ян бы возразил дяде. Или, наоборот, послушался его, но в итоге сделал по-своему. Однако сейчас он настолько запутался в происходящем, плюс к этому понимал, что жизненного опыта для принятия верного решения ему катастрофически не хватает. Любое его действие в результате могло привести как к победе, так и к поражению. А в Эссене было слишком много от пруссака, чтобы положиться на вероятность в пятьдесят на пятьдесят.
— Хорошо, — произнес он.
В ответ лицо дяди приняло недоверчивое выражение:
— Правда, что ли?
— Даю тебе слово, что не буду форсировать события и займу выжидательную позицию, — очень серьезно подтвердил юноша. — Поверь, я прекрасно понимаю, насколько зыбкая почва у меня под ногами.
— Ох. Насколько я помню, с Олельковичем было так же. Ты заверял меня, что не будешь делать глупостей, что не помешало той же ночью вломиться к нему в дом.
— Если быть точным, тогда я никаких обещаний не давал, — парировал Ян упрек инквизитора. — А сейчас даю.
Свое слово Яну пришлось нарушить уже через пару часов. Не по собственной воле — как обычно, в этом были виноваты обстоятельства, предусмотреть которые юноша никак не мог. Ну как он мог предположить, что вместе графом Мантайфель его решат навестить еще и несколько убийц?
