одно очень неприятное свойство.
Они не особо привязаны к своим телам и могут модифицировать их в весьма широком спектре. Да, ни уступают в этом всяким костяным големам, вроде Бьонда, но у тех другая проблема — их собственная связь с телом слишком слаба и не позволяет им использовать его потенциал в полной мере. Их кости практически никогда не становятся природно-магическим материалом, вроде Черной Кости из которой было сделано мое давнишнее копье. Да, наших навыков не хватало, чтобы раскрыть полный потенциал материала и произвести пусть слабенький, но артефакт, но суть в том, что артефактный потенциал у него был…
И кости Личей со временем тоже становятся магическим материалом, идеально настроенным на них… При том, что они могут заменить их почти на что угодно подходящее по форме, или просто модифицировать вкраплениями особых металлов, инкрустацией драгоценными камнями, раскрывающей их «потенциал» ремесленной обработкой и рунными надписями. Ни одно другое существо, кроме костяных големов, не выдержит такой модификации, а големы не смогут так идеально настроить его на свою суть, полностью скрывая и великолепно контролируя.
Личи — это фактически ходячие артефакты, как тот, что у меня в ребре находится, что мне выдал в качестве награды Захрис. А потому, пусть даже я на порядок сильнее этой дамочки, исключать возможность того, что она может меня смертельно удивить, не стоит.
— Итак, все же чем обязан твоему визиту? — снова задал вопрос.
— Сразу к делу, — кивает она. — Я здесь как посланник от моего господина Архейна Красного.
— И что многоуважаемому главе Обсерватории и личному советнику Короля-скелета от меня нужно? — поднял бровь я.
— Мой господин желает изучить Парадокс, которым ты владеешь, — прямо ответила она. — Ты обладаешь уникальной силой и как любой уважающий себя исследователь, Архейн хочет разгадать её секрет. Если ты позволишь ему изучить себя, то он в долгу не останется.
— Хо-о-о-о… И что же хочешь предложить мне твой начальник? — усмехнулся я.
— Во-первых, эта амнистия и защита от Пролатуса. Король-скелет назначил цену за твою голову, а Архейн может защитить тебя от его гнева. Во-вторых, ты получишь всякую помощь и поддержку в твоей борьбе против Нарциссы. Все ресурсы Армии Наследника и магов Обсерватории — твои.
— Какая щедрость, — хмыкнул я. — Ну, допустим, я заинтересован. И что дальше?
— Тогда я перенесу нас в безопасное место. Вампиры уже знают, где ты и сюда движется боевой отряд со всех сторон. Нам стоит поторо…
— Где безопасное место?
— Ты будешь рассусоливать или мы поторопимся? — нахмурилась она. — Скоро тут станет опасно и лучше нам поспешить.
— А я никуда не тороплюсь, — фыркнул я. — Одним боем больше, одним меньше. Я все еще жду ответа на свой вопрос.
Женщина-лич смерила меня недовольным взглядом и некоторое время молчала.
Однако увидев, что я не собираюсь отступать, а мои друзья меня не торопят, все же ответила.
— В башне Обсерватории достаточно безопасно…
— Не подходит, — оборвал я её. — Предлагаю сейчас разойтись, а потом связаться и встретится в другом месте.
— Я могу дать гарантии…
— Ну, тогда передай господину Архейну, что переговоры откладываются на некоторое время, — грубо ответил я.
Не знаю что у нее за инструкции, но тот, кто их составил видать совсем тупой.
Любой хоть чуть-чуть разбирающийся в нежити человека знает, что лич практически непобедим в своей обители!
Среди всех артефактов в теле немертвого волшебника всегда особое место занимают те, что позволяют ему контролировать свое логово. Даже в дом обычного волшебника рекомендуется входить с осторожностью, но те больше предпочитают различные барьеры, пусть некоторые из них могут убить нарушителя. Просто потому, что у артефактного комплекса нет мозгов и направлять удар магу придется самому, чего он, тыкаясь в какую-нибудь управляющую приспособу, зачастую просто не успевает. Но лич с этой «управляющей приспособой» един и контролирует башню малейшей мыслью, что увеличивает спектр возможных неприятностей во много, много раз. Классикой, к примеру, является сочетание града заклинаний со всех сторон и разжижающегося под ногами пола, засасывающего поднявших барьеры вторженцев, как болото…
Не говоря уже о том, что он и сам от какого-нибудь хранилища энергии подпитываться может. Одно это — уже та еще головная боль, ибо никто не может сделать с бесконечными резервами Ауры столько, сколько хороший маг.
Пойти в Обсерваторию — это просто сдаться на милость Архейна. Что бы он не захотел со мной сделать, мое мнение учитываться уже не будет.
Мы как-то с сестрой угодили в подземелье к такому «доброжелателю» и потом только и могли, что защищаться, отчаянно пытаясь выжить. Если бы наша подруга не проломилась к нам снаружи, разрушая все на своем пути, там бы наша история и закончилась. Забавный парадокс — эти штуки куда уязвимее снаружи, чем внутри, просто потому, что там в тебя летят заклинания только с одной стороны, а не со всех.
Собственно, так с ними и справляются — не заходя внутрь и грубо ровняя с землей. Хорошо еще, что возводить такую магическую крепость — жутко дорого и долго, иначе война превратилась бы в ад, вынуждая «Силы Света» двигаться черепашьим темпом, подолгу топчась около каждой из таких. Именно поэтому маги Обсерватории, судя по всему, и построили одно коллективное жилище, вместо того, чтобы расползаться по личным логовам… И недооценивать творение, над которым трудились сотни магов в течении сотен лет я точно не буду.
— Значит, ты отказываешься? — посмотрела она на меня сверху вниз.
— Да, — даю прямой ответ.
— Чтож, — пожимает Фротеска плечами. — На это у меня только одна инструкция…
В следующий миг глаза женщины-лича загораются красным, а затем… она взрывается!
Её тело разлетается на куски и их разносит в разные стороны.
Это оказалось так неожиданно, что мы на миг растерялись, что и стало нашей ошибкой, ведь куски тел упали не просто так, а устремились в четко ровные места.
— Бегите! — крикнул я, но было уже поздно.
Волна силы ударила по всем нам, и огромное давление опустилось на плечи, просто придавливая нас к земле.
Ноги подкосило, и дикая сила тянула меня к земле, а любые попытки сопротивляться делали эту мощь только больше. Остальным тоже было не сладко. Мерли просто вдавило в землю, и она не могла пошевелиться. Призрачное тело Гвен пыталось пройти сквозь землю, но ей не удавалось развоплотиться. Металлическая оболочка Бьонда сопротивлялась больше всех, но получала при этом больше повреждений в виде вмятин и трещин.
— Если бы не брыкался, никаких трудностей бы не было, — послышался над нами властный искаженный голос. Он мягко подошел, и его мантия шелестела,
