Череп у шпиона крепкий, и когда я добегаю до врага, он уже начинает приходить в себя. Церемониться с ним я не собираюсь, и удар носком сапога в челюсть отправляет пытающегося дотянуться до оружия лазутчика в глубокий нокаут. Достаю из-за пояса одну из выданных мне хлопушек, дергаю за кожаную петлю, и меня оглушает дикий грохот. Похоже, пиротехнической смеси для своего изделия дининские оружейники не пожалели. Картонная гильза, как ни странно, выдерживает, и лишь выбитый взрывом пыж улетает на десяток метров вверх, сшибая по дороге мелкие ветки и ещё не успевшую опасть листву, а над моей головой белыми клубами расползается облако вонючего дыма. Жесть. Звон в ушах и матюги на языке. Хоть бы предупредили, что эта дрянь грохочет, как танковая пушка. Лично не слышал, правда, но, наверное, как-то так она и звучит.
Антон и пятерка вооруженных огнестрелом бойцов появляются довольно быстро. То ли они уже сами отправились меня искать, то ли в момент подачи сигнала просто случайно оказались в хвосте каравана. Бежали они быстро и успели изрядно запыхаться. Среди сопровождающих Антона охранников вижу командира фальшивой засады Ивана, под свою ответственность давшего мне добро на переход тракта и свободный поиск.
— Не ошибся коробовский, — удовлетворенно произносит он, бросая короткий взгляд на своего начальника, от которого, видимо, уже успел получить нагоняй за превышение полномочий и проваленную учебную задачу. — Был-таки лазутчик.
— Переверните его, — кивает Антон на шпиона, и самый молодой из бойцов немедленно бросается выполнять приказ.
Мне пленный кажется совершенно незнакомым. На вид лет тридцать. Довольно длинные волосы, собранные на затылке в хвост, прямой нос, аккуратная бородка, правильные черты лица. Я его точно раньше не видел, а вот Антон недовольно морщится, как от зубной боли.
— Встречал я уже эту рожу, — мрачно произносит зам старшего караванщика, но больше ничего не поясняет и резко меняет тему. — Чем ты его так?
— По черепушке — вот этим, — подбираю и демонстрирую Антону один из камней. — А в челюсть пришлось уже потом ногой добавить, чтобы за револьвером не тянулся.
— Шпион был настолько беспечен, что подпустил тебя к себе на пятнадцать-двадцать метров?
— Камень прилетел в него метров с сорока, — я немного преуменьшаю реальную дистанцию. Незачем всем подряд знать мои реальные возможности.
— Даже так? — Антон слегка качает головой. — А ты полон неожиданностей, Белов. Что при нем было?
— Подробный обыск не проводил. Забрал себе только законные трофеи — револьвер, ножны с метательными ножами и вот это.
Артефакт по форме близок к шару, и даже в неактивном состоянии он выглядит красивым, сложным и очень дорогим. Может, конечно, это во мне говорит привычка охотника сразу прикидывать примерную цену добычи, но, судя по прищуру, с которым Антон рассматривает конструкт тайкунов, вещь действительно необычная и явно стоит немало. Собран он из темного, почти черного, дерева, светлого полированного камня и множества красных кристаллических вставок, которыми инкрустирована вся поверхность изделия тайкунов. Впрочем, возможно, не только поверхность. Я не удивлюсь, если выяснится, что шар умеет разворачиваться в какую-то более сложную конструкцию. Кроме того, красные пластины при определенных обстоятельствах могут ярко светиться, это я видел собственными глазами, но демонстрировать свою осведомленность о возможностях артефакта, я, естественно, не собираюсь. В таких случаях всегда полезнее строить из себя ловкого, быстрого, но не блещущего интеллектом охотника. Целее будешь.
Антон какое-то время размышляет, внимательно рассматривая шар, но делиться своими мыслями не торопится. Никаких претензий ко мне у него быть не может. Шпиона я выследил и взял лично, а значит, все находящиеся при нем материальные ценности по праву принадлежат мне. Как сказал бы тигр Шерхан из одной из моих любимых детских книжек, это МОЯ добыча.
— Убери этот шар подальше и никому не показывай, — наконец, произносит Антон и переводит взгляд на своих бойцов. — А вы хорошенько запомните, эту штуку вы вообще никогда не видели. Кто вздумает болтать языком, укорочу мгновенно, никогда больше с караваном ходить не будете. Всем ясно?
— Так точно, — вразнобой отвечают охранники.
— За молчание будет премия, каждому по пятьдесят монет, — добавляет Антон, видя полное отсутствие энтузиазма на лицах подчиненных.
— Кто-то еще что-то помнит? — спрашивает Иван, провожая взглядом артефакт, исчезающий в одном из моих карманов.
— Не…
— О чем речь-то вообще? — бойцы отрицательно трясут головами, и их лица выражают искреннее недоумение.
— Вот и отлично, — подводит итог Антон. — А теперь берем пленного и тащим к Игнату. Думаю, он найдет, о чем с этим уродом побеседовать. А с тобой Белов у нас на привале будет отдельный разговор, причем сразу по нескольким вопросам. От имени нашего поселения объявляю тебе благодарность и сразу уточню, что она будет не только устной, но и материальной. Однако с поимкой шпиона наш поход не заканчивается, так что возвращайся к исполнению своих обязанностей, разведчик.
* * *
По поводу затрофеенного мной револьвера дининские не сказали ни слова. К нему, кстати, у пленного нашлось два десятка патронов. Ствол оказался из новых, выпущенных уже после Чужой войны, но делал его, похоже, очень неплохой оружейник. Дорогая штучная вещь, вот только теперь мне предстоит урегулировать вопрос владения огнестрелом с Федором. По правилам любое огнестрельное оружие, добытое в качестве трофеев, все коробовские охотники обязаны после возвращения в деревню сдавать Шерифу. Не бесплатно, естественно, однако компенсация, как правило, заметно ниже справедливой цены. Однако сейчас мы в походе и домой вернемся нескоро, так что должен ли я кому-то что-то сдавать — это большой вопрос. Теоретически Федор — представитель нашего старосты в объединенном караване, но именно старосты, а не шерифа, хотя тут, конечно, можно долго спорить.
Револьвер — это, безусловно, очень нужная штука, однако, честно говоря, снятый с лазутчика артефакт интересует меня гораздо больше. От него отчетливо веет необычными возможностями, а ведь именно они уже не раз спасали мне жизнь. И не только мне. Не найдись у меня амулета, дающего способность видеть в темноте чуть ли не лучше, чем днем, Данжур вряд ли сейчас был бы жив. Правда, трофейным конструктом тайкунов явно заинтересовался и Антон. К тому же, судя по всему, он об этом шаре что-то знает, причем, похоже, это что-то может создать владельцу артефакта серьезные проблемы.
До специально расчищенной площадки для привалов мы добираемся примерно через час. Чувствуется, что за этим местом караванщики следят и поддерживают его в состоянии, позволяющем им чувствовать себя во время отдыха в относительной безопасности. Когда-то здесь был перекресток двух шоссе и какой-то населенный пункт, но удар орбитального оружия тайкунов не оставил от него ни одного целого строения. Даже фундаменты и дорожное покрытие превратились в груды мелкого серого порошка, за многие годы разнесенного ветрами и вбитого в землю дождями. С тех пор здесь почти ничего не растет, если не считать редкой жухлой травы, но, как показали анализы, проведенные ещё во время Чужой войны, никакой химической отравы или радиоактивной дряни удары тайкунов после себя не оставили, так что для людей это место опасности никогда не представляло.
Судя по рассказам стариков, оружие, которым пришедшие из космоса враги уничтожали земные города, отличалось большим разнообразием. Кибы по населенным пунктам били редко, предпочитая наносить удары только по объектам, которые им чем-то мешали, и по пытавшимся остановить их продвижение земным войскам. Говорят, правительства некоторых стран даже пытались установить с ними контакт, предлагая любую помощь в борьбе с тайкунами в обмен на защиту хотя бы крупнейших городов, но все эти попытки были кибами полностью проигнорированы. Тайкуны же атаковали любые цели техногенного происхождения, но если уничтожить боевую технику и укрепрайоны кибов было не так уж просто, то армии земных государств противопоставить их оружию не могли вообще ничего, так что города и поселки враг расстреливал, как на полигоне, применяя для их уничтожения весь арсенал имевшихся в его распоряжении средств, которых у тайкунов оказалось много, причем иногда весьма экзотических.
