Мы не могли и не хотели говорить. Каждый думал о своем, но, как мне кажется, сейчас наши мысли были похожи. Часа три мы ехали в полной тишине, пока Валери вдруг не произнесла задумчиво:
— Эти люди — самая большая загадка в моей практике. Признаться, я даже затрудняюсь определить их расовую принадлежность.
— Дикари, что с них взять, — тяжело вздохнул Макс. — Как вы вообще оказались на улице?
— Это все я, — покаялась Валери. — Ты заснул, а мне хотелось сфотографировать их божка. Но тут подъехали два этих мрачных типа, собаки нас нашли, мы побежали и…
Валери вздохнула, не окончив.
— Не понимаю их реакции! — искренне удивился Макс. — Ну и что с того, что нас приняли в этой деревне? Что с того, что вы оказались на улице? Чем мы им так помешали?
— Я так думаю, что это бандитская группировка, — высказала я свою догадку. — А урты работают на этих мафиози. Они как раз обсуждали свои грязные планы разборок, когда мы выскочили из своего укрытия. И взбесились они только потому, что мы слышали их разговор. И отпустили нас только потому, что посчитали, что я тоже француженка и не знаю русского. Иначе…так бы мы и остались в этой тайге. Брр…
Я передернула плечами, вспомнив лица взбешенных бандитов. Я ни секунды не сомневалась в том, что они были эрфами. Ведь Арделл говорил, что их в России пруд пруди, а кем, как не преступниками могли быть эти падшие эльфы с душами, отравленными злом?
— Может, нам стоит заявить в полицию? — предложила Валери.
— Не стоит, поверь, — покачал головой Макс. — Наше заявление будет голословным, а это в расчет не берется. Такие у нас тут методы работы, Валери. Поднимать шум — себе дороже.
— Интересная у вас страна, — огорченно вздохнула Валери, разглядывая непролазную мглу за окном. — Непонятная…
— Давайте просто забудем об этом, — предложил Макс, и все снова замолчали.
В Омске мы были к утру. Все-таки наша поездка смогла отвлечь меня от моих страданий: оказавшись дома, я рухнула в постель и впервые заснула, не пролив ни слезинки.
Я купила новую сим-карту и наконец-то включила телефон. Мне давно следовало позвонить папе и традиционно отчитаться о своем здоровье и делах. Конечно, сначала я выслушала от него строгий выговор за мое долгое молчание и обвинения в отсутствии совести. Папа был прав, я заслужила его гнев, но оправдываться и объясняться я не могла, поэтому переключилась на другую тему в надежде отвлечь отца от дальнейших нападок и вопросов.
— К нам приходил мужчина, назвавшийся другом мамы. Влад. Ты знаешь его? — спросила я, опустив детали появления гостя.
— Влад?! — удивленно переспросил отец.
— Ну, да. Он хотел узнать насчет одной вещи…
— Какая вещь?! Что ему нужно?! Какой друг?! — неожиданно взорвался отец.
— М-м… То украшение… — Реакция папы меня удивила.
— Пусть проваливает и больше не появляется у нас! Вспомнил он!.. Друг!
— Пап, что такое?
Отец перевел дыхание и попытался ответить спокойно:
— Просто, у нас были очень натянутые отношения. Да что там натянутые — он всей душой ненавидел меня. Как он смеет сейчас появляться в моем доме?! Он даже не приехал на похороны! — снова завелся отец. — На похороны своей сестры! Друг!.. Мерзавец! Он — брат Лады!
Я едва не выронила трубку от неожиданности.
— Он мой дядя?! — изумленно спросила я.
Отец презрительно усмехнулся:
— Дядя?! Не думаю, Эмма, что он рад этому. Он настолько ненавидел меня, что вряд ли видит в тебе свою племянницу. Надеюсь, ты ничего не отдала ему?
— Н-нет.
— Ну и прекрасно! Пошел он к черту!
— Почему ты раньше не говорил мне о нем?
— Да потому что мы не существуем для него, а он — для нас! У тебя нет дяди, Эмма. Ты и я — вот наша семья.
— А где он живет? — не успокаивалась я, не обращая внимания на нежелание папы продолжать эту тему.
Отец вздохнул и недовольно ответил:
— Раньше жил в Новосибирске и работал в институте археологии и этнографии. Хватит, Эмма, я не хочу больше говорить о нем! Объясни-ка мне лучше другое: что у тебя с Арделлом и почему он разыскивает тебя?
У меня подкосились ноги.
— Эмма? Алло!
— Что он делает? — прошептала я в трубку.
— Не бубни! Он был у нас сегодня. Спрашивал наш омский адрес. Вы что, поссорились? Зачем он ищет тебя? У вас все настолько серьезно?
— Ты дал ему адрес? — упавшим голосом спросила я.
— А почему нет? У тебя-то телефон отключен, при всем желании я не мог посоветоваться с тобой. А парень хороший, я одобряю. Если поссорились, то стоит помириться. Он ради тебя из Франции примчался!
— Когда он уехал из Тамани?
— Эмма, я понимаю — все бывает…
— Когда он уехал?!
— Пару часов назад. Если сразу возьмет билет…
Я бросила трубку, не дослушав. Стук сердца заглушал все вокруг, мысли метались, как испуганные бабочки. Еще не зная, что делать дальше, я бросилась собирать вещи. Я взяла только самое необходимое и напоследок кинулась к папиному столу. В его ящике нашлись пара тысяч рублей, и столько же оставалось на моей банковской карте. Уже через час, в который раз за этот месяц, я оказалась на вокзале. Решение пришло само собой и, за неимением других вариантов, мне оставалось принять его безоговорочно — я еду в Новосибирск. Настало время познакомиться с дядей поближе.
Еще одна ночь прошла для меня в пути. Автобус прибыл в Новосибирск утром, а уже через час я была у стен института археологии и этнографии. Я упорно гнала от себя мысли о том, что Влад может уже не работать здесь. Кроме него мне не к кому было обратиться за помощью и некуда больше бежать.
Войдя в здание, я разволновалось не на шутку, так как не имела понятия, что скажу Владу. Наше знакомство и прощание не предполагало дальнейших встреч, и мне оставалось только надеяться, что слова найдутся сами, главное, чтобы их согласились выслушать.
В институте я спросила о Владе немолодую сотрудницу в отделе кадров. Когда я вошла в кабинет, она поливала кактусы. Десятки колючих растений всех форм и размеров в разноцветных горшках были расставлены на подоконниках, шкафах и столах. Женщина попросила минутку, чтобы закончить, и провозилась с поливом еще минут двадцать.
— Смотри-ка, а здесь уже детки! — умилялась она над одним кактусом и тут же причитала над другим: — Ой, а этот-то подсыхает! Надо бы его подальше от окна переставить.
Я уже сгорала от нетерпения, когда она, наконец, отставив в сторону пузатую лейку и протяжно вздохнув, села за компьютер и, сосредоточенно щурясь, защелкала мышкой. Через пару минут женщина обернулась ко мне и бесстрастно сообщила:
