Криста старалась не слушать страдальческие вздохи из комнаты Франка, она одевалась для долгой прогулки. А потом отправилась на велосипеде в Осло.
Было семь часов вечера. До полуночи она рассчитывала добраться.
Она не имела ни малейшего понятия о том, что темная тень снова гуляла по окрестностям. Она охотилась за новой жертвой – или, скорее, добычей, дичью.
Криста проезжала через рощу, а за ней украдкой следили глаза. Из рощи донесся странный, исполненный ожидания вздох. Но велосипед так скрипел, что она его не услышала.
Криста наслаждалась теплым вечерним ветерком, обдувающим ее лицо, и даже не замечала усталости в ногах. Она хорошо знала дорогу в Линде-аллее, хотя нельзя сказать, что она и Франк исходили ее вдоль и поперек Она ехала по северным окраинам Осло, иногда углубляясь в город, иногда оказываясь уже в сельской местности.
Она с нетерпением ждала новой встречи со своей семьей. Да, она считала Людей Льда своей семьей в значительно большей степени нежели Франка – своим отцом. С ним все было как будто уже кончено, теперь она думала только о том, когда же сможет уехать из дома. В этом не было ничего странного – ведь ей было почти восемнадцать лет. Если бы только найти кого-то, кто бы смог присматривать за ним!
По правде говоря, ей было совершенно ясно, что Франк и сам прекрасно справлялся бы все эти годы. От этого ей становилось немного горько, как будто он связал ее по рукам и ногам узами тиранической отцовской любви. Так что нельзя сказать, что, размышляя сейчас об этом, она испытывала угрызения совести.
Уехать из дома…
Линде-Лу…
Она предвидела, что тут будет масса проблем. Не между ними, вовсе нет. Когда она думала о них двоих, на душе у нее становилось тепло и радостно. Но с чисто практической стороны проблемы были бы неизбежны, об этом она догадывалась. Хотя сейчас разница между классами в обществе была меньше, чем, скажем, сто лет назад, но она все еще была заметной.
Линде-Лу и Франк Монсен, одержимый заботой о престиже…
Эти двое никак друг с другом не сочетались. Хотя она вполне представляла себе, что может переехать к Линде-Лу на его бедный хутор, ведь Криста была влюблена, она все-таки далеко не загадывала. К тому же, у нее у самой достаточно денег, разве не так? Хотя у нее и было не очень приятное предчувствие, что он никогда не согласится жить на ее деньги.
А вот Франк никогда не был столь щепетилен. Он считал деньги своими, своим законным наследством, полученным от своей любимой жены Ваньи.
К счастью, Криста не знала, насколько богата она была на самом деле, потому что Франк тщательно скрывал это от нее. Но даже он не знал обо всем. Оба они знали о большом шведском наследстве, доставшемся Кристе. Но они не знали о том, насколько оно велико. Хеннинг не позволил Франку распоряжаться всем, потому что бывший миссионер в своем богобоязненном смирении был довольно охоч до денег и жаден. Хеннинг много раз читал это в его глазах. Так что даже Франк не знал, сколь многим владела Криста. Если бы он знал это, то тут же потребовал бы выдать все. Но Люди Льда ведь знали, что он – не родной отец. А теперь и Криста это знала. Франк заботился о девочке всю ее жизнь, но других прав на наследство у него не было, полагал Хеннинг. Франк хорошо использовал ту часть наследства, которую он получил как супруг Ваньи, и он наилучшим образом распорядился этими деньгами и деньгами Кристы. Этого достаточно, считали Люди Льда. Больше ему и ни к чему.
Франк, конечно, вряд ли согласился бы с ними, узнай он об этом…
Криста стала уставать. Ей пришлось преодолеть несколько довольно сложных подъемов. А потом дорога снова пошла под гору. Сейчас она ехала по относительно ровным улицам в северной части Осло.
Криста ехала быстро. Время у нее было. Она думала, не сделать ли ей небольшую остановку и передохнуть.
Вечер был по-прежнему светел и тих. На улицах было много народа: кто-то просто гулял, кто-то работал в саду, сразу было видно, что наступила весна. Повсюду волшебно пахло весенними кострами в садах, горящим хворостом. Но запах дыма вызвал у нее не только приятные ассоциации. Она подумала о Петрусе Нюгорде и всех событиях, в последнее время взбудораживших ее родной приход. Она не мола забыть пожар у Нюгордов, тот страх, который охватывает человека, видящего, как горит дом. Должно быть, в людях есть что-то первобытное, что-то изначальное, если они испытывают такой страх перед пожаром. Только пироманы остаются равнодушны. Или, может быть, совсем наоборот? Счастье, возбуждение?
Она подъехала к Бишлету. Сравнительно новая и хорошая спортивная арена. Когда она еще была ребенком, то наблюдала, как стадион строится. И вот уже несколько лет тому назад стадион был готов.
В следующем, 1928 году, в Амстердаме должны были состояться Олимпийские игры, и интерес к легкой атлетике был огромен. Тренировались повсюду – на маленьких и больших площадках – усердно, как никогда.
Криста сошла с велосипеда. Через ворота стадиона она видела легкоатлетов, лихорадочно тренирующихся в различных видах спорта. Зрителей было немного, в основном, друзья и родственники спортсменов. Они и наблюдали сейчас за тренирующимися.
Скамейки притягивали ее. Почему бы не войти и не отдохнуть немного? Место бесплатное, и вообще, очень интересно.
Криста прислонила велосипед к стойке у ворот. Там было много велосипедов более новых и красивых, так что воров она не боялась.
Она тихо вошла и села на трибуну неподалеку от группы каких-то зрителей. Судя по их компетентным и нередко хвастливым высказываниям, здесь были и спортсмены, и тренеры, и родители.
Похоже, что на поле были представлены все виды спорта Народ старательно тренировался, думая об отборочных состязаниях к Олимпийским играм в следующем году.
Сидевшие неподалеку тут же обратили на нее внимание. Свист и крики «Привет, малышка!». И все такое. Она не обращала на них внимания, сосредоточившись только на том, что происходило внизу на стадионе. Да и вообще – она была так рада вытянуть уставшие ноги и дать им отдохнуть.
Но эти люди никак не хотели оставить ее в покое, и волей-неволей она стала прислушиваться к их дискуссии, в которой постоянно проскальзывали элементы заигрывания. Тренер иногда выкрикивал приказы прыгунам в высоту, которые как раз тренировались внизу. А чуть поодаль на поле были прыгуны с шестом.
В группе рядом с ней собрались господа осведомленные, и многие из реплик были рассчитаны на нее, чтобы блеснуть тем, что они знают.
– Поднимай до метра восьмидесяти, – прокричал тренер прыгунам в высоту, сложа руки рупором – А тебе, Стейн, следует сократить разбег, или же поупражняйся в спринте, сейчас никуда не годится, ты уже, как выжатый лимон, а еще до планки не добежал.
