– Вот так, собака! – сказал Юми.
– Он говорить, что пора начинать вялить мясо. Зима скваоро.
Верно. Скоро дичь уйдет к югу, и даже несмотря на то, что мы въехали в гораздо более обжитые места, чем степи Унгавы, с едой могут возникнуть проблемы. Особенно когда в стране идет война.
Тушу взялся нести блазг. Ни я, ни Юми не возражали. Подхватив сайгурака, точно тот был пушинкой, Гбабак направился к месту стоянки. Мы последовали за ним.
Проклятые степи закончились совершенно неожиданно. Когда это произошло, Шен повеселел настолько, что даже перестал на какое-то время цапаться с Тиф. Теперь мы путешествовали по изрезанному неглубокими оврагами редколесью с множеством разжиревших от дождя ручьев и речушек. Дважды ночевали в маленьких деревнях. Обе оказались пусты.
Тракт тоже оставался пустым. Никто не спешил отправиться в путешествие из Альсгары или Гаш-шаку. Да и с северо-запада, от Лоска, желающих ехать в земли, находящиеся под контролем набаторцев, не находилось. Казалось, страна вымерла, словно ее выкосило чумой, и мы – единственные выжившие.
Вчера вечером Юми обнаружил в канаве двух мертвецов, уже истлевших и утыканных арбалетными болтами. Вейя проверил близлежащие окрестности, но, как я и предполагал, не встретил ни души.
– Что ты думаешь о войне? – спросил я у блазга после того, как тот переложил тушу сайгурака с плеча на плечо.
Глаза Гбабака закрыли полупрозрачные пленки:
– Хочешь услышать банальность? Война – это плохо. Но я любить драться. Я для этого расти.
– Думаешь, Болотный полк уже выступил?
– Нет. Квагда я уходить, многие квагеры оставаться дома. Другие быть в Кварунне. Их не таква много. Я буду драться. Но квагда приду ква своим. Квак говорить вы, люди, – один в поле не солдат.
– То есть ты идешь в Корунн для этого?
– Теперь да. Теперь мы уже не путешествовать, а идти к своим. Сражаться. Чему твой улыбаться?
– Ты сражаешься за чужую страну. Это достойно уважения.
– Вот так, собака!
– Это не таква, – подтвердил блазг. – Эта страна моя не меньше, чем твоя. Мы жить в одном доме. И защищать один дом. Даже Юми собраться на войну, хоть и не обязан.
– Вот так, собака!
– А твой будешь воевать? – перевел мне квагер.
– Как получится, – уклонился я от прямого ответа. – Война еще до нас не добралась. Мы опережаем ее. И, возможно, не встретим врагов до самого Корунна. Набаторцев интересует Лестница Висельника.
– Еще месяц, и они стоять до кванца зимы. Перевалы быть в снегу. Война продолжится весной. Потому они займутся югом. Война придет. От нее не убежать.
– Тоже верно.
Фургон стоял там же, где мы его оставили. Рона скучала на козлах. Услышав, как мы продираемся через кусты, она вскочила, но, увидев нас, успокоилась и села на место.
С тех пор как Шен, под руководством Тиф, начал лечить Ходящую, той с каждым днем становилось лучше. Вначале она перестала кричать по ночам. Затем плакать. Худо-бедно стала общаться, хотя и продолжала сторониться Проклятой. Иногда девчонка впадала в ступор, замирала на полуслове или, не закончив фразу, засыпала.
Как-то незаметно для меня Целитель стал ее лучшим другом. Все недоверие Роны к нему исчезло. Но я, как личность подозрительная и гадкая, не сомневался, что Ходящая не забывает – перед ней человек с темной «искрой». Какие она по этому поводу сделала выводы и куда рано или поздно это заведет малыша – я не знал.
Я кивнул девчонке. Она приветливо улыбнулась в ответ. Ходящая часто улыбалась, когда мы встречались взглядами. Меня немного смущало такое дружелюбие. Так что на этот раз я не утерпел и спросил:
– Что со мной не так?
– Прости? – не поняла Рона и нахмурила тонкие брови.
– Когда бы я ни посмотрел на тебя, у меня всегда возникает впечатление, будто ты рада меня видеть.
Она нахмурилась еще больше:
– Тебе не приходило в голову, что так и есть? Тебе это не нравится?
– Удивляет, – не стал врать я.
– Благодаря твоей помощи я жива.
– По-моему, как раз наоборот, – хмыкнул я, снимая тетиву с лука. – Если бы не ты, Кира убила бы меня.
Девушка поежилась, словно на нее подуло ледяным ветром:
– Это так. Но потом ты не бросил меня, взял с собой.
Я тут же ощутил себя большой сволочью, так как у меня не раз возникала гадкая мыслишка оставить их всех и продолжить дорогу в одиночку.
– Не за что, – преодолев неловкость, ответил я. – Здесь не только моя заслуга, но и Шена. Я рад, что тебе лучше.
Спрыгнув на землю, она подняла яркий лист, желто-коричневый, с красными крапинками по краям.
– Сны еще возвращаются. Со старухой. И Кирой. Но зато я вновь могу говорить и думать, не когда получится, а когда сама этого захочу.
– Вот так, собака! – Юми притащил девчонке целую охапку листьев.
Она весело рассмеялась и с благодарностью приняла от вейи букет. Я, расположившись на ковре из прелой листвы, правил нож и украдкой поглядывал на Рону. После того как Шен и Проклятая поколдовали над ее головой, лицо Ходящей изменилось, перестав быть безжизненной маской. Она действительно оказалась симпатичной. И неглупой.
– У тебя раньше были длинные волосы? – спросил я.
Рона отвлеклась от листьев:
– Да. Как ты догадался?
– Вот этот жест рукой. Моя жена делала точно так же, когда ей пришлось обрезать косы.
Девушка перестала улыбаться и стала необычно серьезной:
– Я помню ее рядом с Проказой. Она была очень яркой. «Искра», – уточнила Ходящая. – Мне жаль.
Вот чего мне только не хватало, так это ее сочувствия.
– Ты не желаешь говорить об этом с другими, – негромко сказала Рона, заметив, как я дернулся.
Ее глаза были темны и загадочны.
– Я не желаю говорить об этом даже с собой, – неожиданно для себя ответил я.
Она внимательно посмотрела на меня и обернулась на звук шагов.
– Где тебя носило? – спросил я у Шена. – Хоть бы оружие взял.
– Здесь никого нет, – отмахнулся Целитель. – А если будет надо, я сумею о себе позаботиться.
Интересно, он говорит это для меня или для Роны? Я вот, к примеру, не слишком уверен, что малыш в состоянии отбиться от какой-нибудь шайки или зверья. Впрочем, времена изменились, и с тех пор, как Шена погоняла Лаэн, он стал пользоваться Даром увереннее.
– Где потерял Тиф?
– Я за ней не следил. Когда уходил, она была здесь. Может, Рона знает?
– Ушла следом за тобой. – Было видно, что разговор о Проклятой девушке неприятен.
– В какую сторону?
Она указала направление.
– Вот так, собака!
Маленький разведчик уже скрылся в осиннике, и я, взяв лук, поспешил за ним.
Тиф, судя по всему, и не думала скрываться. Следы были прекрасно видны на размокшей листве. Роща поредела, земля пошла под уклон, напиталась влагой, стала хлюпать под ногами. Затрещала потревоженная сорока.
