Зеленую жемчужину оставили на столе, поручив ее охрану двадцати ховестарам — по одному от каждого турма, во избежание недоразумений. Еще двадцать головорезов стояли на страже в коридоре.
После этого компания разошлась; одни устремились к обеденным столам, накрытым в соседнем зале, другие — на свои корабли, пересчитывать обретенные богатства. Айола же, цепко ухватив Блейда за руку, потащила его в спальню. Вероятно, она заранее облюбовала эти уютные апартаменты — здесь было уже прибрано, а на столике у окна их ждал обед.
Едва они приступили к еде, как в дверь кто-то постучал; затем дюжий ховестар внес объемистый кувшин с вином.
— Из герцогских подвалов, — пояснил он. — Ратаг велел передать.
Блейд плеснул багряную жидкость в кубки, отпил и восторженно причмокнул. Вино обладало неподражаемым букетом с чуть заметной горчинкой и было холодным, как лед. Похоже, Ратаг стал догадываться, кто теперь его хозяин! Но надолго ли? Молоточки в висках разведчика стучали все настойчивей, все торопливей.
Он поднялся, одобрительно взглянув на обширную кровать под золотисто-розовым балдахином, в высокую спинку которой было вставлено зеркало. Что ж, пока время не истекло, надо приобщиться к радостям жизни… тем более, что ночью предстоит весьма неаппетитное занятие. Блейд выпил еще вина и повернулся к Айоле. Определенно, напиток слегка горчил.
Девушка, сбросив перевязь сабли, другой рукой уже стаскивала кожаные штаны.
— Наконец то! — вздохнула она. — Ну и надоели мне все эти споры!
— Мы свое получим, — заверил ее Блейд, привлекая к себе и пытаясь распутать узелок на ремешке, который стягивал пышные локоны Черной Сестры.
— Да, мы свое получим… — рассеянно отозвалась она и нежно взъерошила волосы Блейда. — Не добром, так силой! — Айола коснулась горячими сухими губами шеи возлюбленного, прижалась к нему и чуть вздрогнула, ощутив его возбуждение. Немного отстранившись, девушка ловкими уверенными движениями стащила с него безрукавку и, не обращая внимания на увесистый мешочек с жемчугом, который Блейд пришпилил к изнанке, швырнула ее на пол Она приникла к обнаженной мускулистой груди разведчика, и он почувствовал, как напряглись соски высоких грудей.
Словно бы со стороны он услышал стук крови в висках, заглушивший первых предвестников головной боли В следующий миг адмирал, советник, телохранитель исчез, испарился, превратившись в дикого зверя, охваченного пламенем страсти, неутолимого желания овладеть столь же дикой и прекрасной самкой. Опрокинув Айолу на постель, он торопливо расстегнул пояс. Девушка нежно провела ладонью по его лицу и прошептала:
— Скорее, мой Черный Брат… Я хочу обнять тебя, а потом — потом уснуть… только уснуть. Я так устала… — ее руки ласкали нагое тело Блейда, глаза подернулись туманом.
Внезапно Айола перекатилась на спину, крепко обхватив Блейда за плечи, раздвинула колени, и он ощутил, что она давно ждет его. Медленно, не торопясь, он коснулся своим клинком нетерпеливо раскрывшейся навстречу плоти. Девушка подалась к нему, легко вскинула ноги на спину, прижимаясь все тесней и тесней. Она коротко вскрикнула, потом застонала; на несколько секунд они замерли, лежа в объятиях друг у друга и наслаждаясь близостью.
Наконец Айола, встрепенувшись, чуть приподняла бедра, и Блейд начал ритмично двигаться в такт с ее послушным телом. Движения ее все ускорялись, потом мышцы напряглись, затрепетали, острые белые зубки впились в плечо разведчика, и он услышал блаженный вздох.
Через секунду она спала. Блейд вытянулся рядом на просторной кровати, чувствуя, что и его охватывает дремота. Неужели он так утомился? Конечно, препирательства на совете стоили немалых сил… Ничего, к ночи он успеет отдохнуть…
Но все же странно… Как быстро уснула Айола! Тоже устала? Или они выпили слишком много вина? Пурпурного вина с чуть заметной горчинкой, которое прислал Ратаг?
Ратаг… Ринвел… зеленая жемчужина… тайна… Слова крутились у него в голове, постепенно превращаясь в неразборчивое бормотание, в мерный гул прибоя; наконец они смолкли совсем. Ричард Блейд спал, сморенный усталостью, вином и сонным зельем.
***
В щель между занавесями проник солнечный луч и, шаловливо скользнув по лицу Блейда, разбудил разведчика. Он сел, потягиваясь, потом прислушался: во дворце царила тишина. Лишь негромкое дыхание Айолы раздавалось рядом; глаза девушки были закрыты, темные локоны рассыпались по подушке,
Ратаг. Ринвел… зеленая жемчужина… тайна… ночь. Ночь! А сейчас уже утро! Правда, раннее — штора, прикрывавшая окно, чуть начала розоветь.
Блейд потряс Айолу за плечо. Веки девушки поднялись, некоторое время она смотрела на него непонимающими глазами, потом сонно улыбнулась.
— Вставай, малышка! — Скатившись с кровати, Блейд натянул штаны, набросил безрукавку. — Кажется, мы проспали самое интересное! — Он был уже на полпути к двери. — Ратаг, мерзавец, чего-то подлил в вино!
— Я сейчас… — Айола приподнялась в постели.
— Беги в зал, — Блейд махнул ей рукой. — А я проведаю старика в подвале!
Торопливо застегивая пояс с клинком, он помчался вниз по лестнице.
Тесная каморка, еле освещенная догорающим факелом… Низкие своды, стены из серого потемневшего гранита… Цепи, протянутые от массивных бронзовых колец… В цепях — бессильно обвисшее тело старика; из груди его с хрипом вырывалось прерывистое дыхание. Ни Ратага, ни Аталира, ни важного хозяина «Сокола»… Впрочем, что касается двух последних, Блейд не сомневался, что им тоже был преподнесен кувшин с подарком — и хорошо еще, если с сонным зельем, а не с чем-нибудь покрепче.
Он перешагнул порог, всматриваясь в того, кто три дня назад был грозным властителем Кархайма, и споткнулся. Глянув вниз, Блейд похолодел; на полу валялся абордажный крюк, закопченный и залитый кровью. Рядом — кувшин с водой; видно, Ратага мучила жажда. Да, помощник Айолы не шутил, поклявшись, что заставит герцога разговориться! Вот только выслушивать его признания он собирался в одиночку.
Блейд поднял с пола кувшин и выплеснул воду в лицо старику. Герцог закашлял, шевельнулся, пытаясь поднять голову, но сил не хватило. Он снова уронил ее на грудь и слабо застонал. Судя по всему, жить Ринвелу оставалось недолго.
— Где… где этот?.. — Блейд схватил умирающего за плечи и с силой встряхнул. — Он давно ушел?
— Нет… — шепнули бескровные губы. Потом герцог все-таки поднял голову. Лицо его оставалось нетронутым, лишь на месте левого глаза темнела пустая впадина.
Разведчик ждал. Наконец Ринвел отчетливо произнес:
— Ушел… недавно… Превращается в бессмертного… — губы старика подергивались, словно он пытался изобразить усмешку.
