А ведь часть несбывшегося проклятия теперь сидит в нем. Алая змейка чужой силы, заботливо вскормленной на невинных жертвах, не пожелала подчиниться, но это дело времени… Как и возвращение силы. А что может лучше восстановить отнятое у Пьющего кровь, чем концентрированная энергия выпитых жизней? Пусть не сразу, но…
Ну и кому какое дело, что этот способ давно отвергнут как неоправданно жестокий и малопродуктивный? Что неподвластная сила бьется в коконе воли, обжигая изнутри виски, что кровь бежит по жилам, только разнося боль от скрытого в груди источника.
Не он безжалостно загубил сотню жизней, чтоб напитать один конкретный череп. И его самого тошнит только от одной мысли, что пришлось принять в себя… И чем теперь будет отдавать его магия… Несправедливо расплачиваться за чужие преступления. Жизнь вообще – не очень справедливая штука. Но, но… На безрыбье выбирать не приходится, сожрут акулы, и не подавятся.
Лучше всего помогла бы в добром деле восстановления сил добровольная жертва, но единственная кандидатка… Вот она лежит, вздрагивает во сне. Согласится ли? Ладно, это на крайний случай…
День протерпеть, да ночь продержаться… Недолго ждать оправдания, ведь маленький кристаллик сумел таки запечатлеть самое начала схватки. И многозначительную фразу мага. Будет что предъявить Конклаву…
Не смотря ни на что, грядущее уже не казалось глубочайшей черной дырой сплошного отчаяния. Скорее – просто длинным темным тоннелем. А уж обзавестись фонариком – не проблема.
Павел сидел в темноте и раздумывал о самых разных вещах, стараясь не сосредотачиваться на неприятных ощущениях тела. Холод, боль… Мысли отвлекали… Главное, не подаваться накатывающей с неотвратимостью паровоза слабости. Одной бессознательной тушки в том овражке достаточно. Он достал из кармана последнюю звездочку силы, прищурившись, всмотрелся в огонек структуры. Полная… Сжал в кулаке так крепко, что побелели пальцы.
На крайний случай, если вдруг появятся нежданные гости. Патрули магов, например…
Покосился на волчицу. Пусть отдохнет… до утра.
Вот ты какая, оказывается…Смелая, искренняя, преданная… невоспитанная, несдержанная, чересчур энергичная. Перебирая спутанные пепельные волосы, он неожиданно ощутил, как в душе поднимается странное чувство. То ли нежность, то ли щемящая радость. Они живы, все прочее не важно…
Спасибо тебе, Елена из Охотящихся в ночи, спасибо…
Ранним утром, когда туман клочьями оседал на траве, деревьях и асфальте, по обочине шоссе неторопливо брели двое. Водители и пассажиры пролетающих мимо машин то ли не обращали на поддерживающую друг друга парочку внимания, то ли просто не замечали их. Выглядели эти люди оборванцами, и двигались не так чтоб уверенно. От столба к столбу…
Вдруг один автомобиль, измазанный в грязи по самую крышу, резко затормозил, взвизгнув шинами. Подал назад и остановился.
Двое дружно отшатнулись, но из машины выскочил светловолосый молодой человек, и, экспрессивно размахивая руками, бросился к ним. Что-то говоря, он затащил людей в машину, а сам сел на водительское место.
Ситроен мгновенно набрал скорость и быстро скрылся из вида.
Промежуточное. Ох уж эта независимость!
Одноэтажный особняк в классическом стиле, прячущийся в густом лесу, обозначенном на всех картах как частное владение, чего только не видал на своем веку. И сражения, и скандалы, и эффектные неприродные явления, и трупы порой выносили в весьма неприглядном виде из подземелий… Так что длинная вереница дорогущих машин не показалась ему чем-то необычным. Как и выбирающиеся из них… существа.
Дом, не прислушиваясь к тихим разговорам, снова погрузился в дрему.
А зажигающиеся один за другим фонари разгоняли темноту внутри него.
Я нервно расхаживала по комнате, едва не рыча от нетерпения и заламывая пальцы. Хотелось подрать прикрывающие стены гобелены, разломать изящные деревянные подсвечники, установленные по углам, убить кого-нибудь, наконец!
Господи ты боже… не мой!
Гадство!
Чувствуя, что вот-вот лопну, подскочила к стене, с размаху вспарывая плотную темную ткань, покрытую геометрическими узорами. Алые нити утка расползлись, открывая серое нутро.
Ритуалы! Ненавижу!
А уж если учесть что совсем скоро я приму участие в одном из них! Ненавижу!
А все почему?
Потому что всем надо что-то доказывать!
Охотящимся в ночи – право на самостоятельность, чтобы не присоединяться ни к одной Семье; Конклаву – право на деньги, выплачиваемые обычно Одинокому Охотнику по завершении работы; самим Охотникам – правомерность решения Павла, в смысле окончания ученичества…
Путем долгих, но абсолютно не понятных мне маневров Жерому и Павлу удалось свести все эти вопросы к одному поединку. Но по слепому жребию. То есть в противники мне может достаться воин любой из семей, посчитавших необходимым принять участие в сем действе.
Ну хоть так! Четырех поединков было бы мне многовато!
Хотя…
Я же высшая!
Но не самоубийца. Раскрой я этот факт широкой общественности, и не видать покоя как своих ушей! Для начала против меня выставили бы высококлассных мастеров, потом Семьи волков потребовали бы вступления в их ряды.
Не хочу!
Хочу свободы!
За что и страдаю!
Еще один круг по комнате, босыми ногами по теплому, гладкому паркету, оставляя на нем длинные царапины.
Буквально через несколько минут распахнутся высокие двери из красного дерева, и старый, покрытый шрамами Охотящийся пригласит меня в зал, где проходят поединки. Я покосилась на створки, опутанные синими нитями. Сквозь защитные чары проступали многочисленные царапины.
Хм, похоже, большинство ожидающих предпочитали драть от нервов именно их, а вовсе не гобелены!
Ну, скорее же!
Я с ума схожу!
Еле сдерживаюсь, чтоб не начать читать следы! Сцепив руки за спиной, волчком закружилась в центре комнаты.
Там, в зале, результатов поединка дожидаются Павел и Жером, там… судя по запаху, тянущемуся из тонкой щели у пола, разжигают благовонные палочки Знающие. Они обязаны занести в архив результаты… Много того архива осталось!
Благословенная смесь сандала и десятка восточных пряностей почти забила нюх, отбивая желание охотиться. Хорошо… Я за равноправие! Особенно если у меня все равно есть преимущества.
Расслабилась, позволив мышцам на миг растечься плавящейся смолой, напряглась, сцепила руки в замок, и мерно задышала.
Все в порядке.
Взгляд зацепился за белые тонкие полоски, оплетающие запястья. Короткие рукава серой льняной рубахи не скрывали морозных узоров, застывших на коже. Памятки от демона останутся на всю жизнь. Тянущиеся от лодыжек до середины бедер и от кончиков пальцев до локтей гладкие шрамы хорошо скрывали иллюзии Жерома, но сейчас на мне не было маскировки.
