– Мне нужная твоя помощь, – торопливо объяснил Грем. – Я хорошо заплачу тебе, и вот, посмотри, я принес тебе кое-что поесть.
Он протянул бумажный пакет с консервными банками (бобы, ломтики мяса в соусе) и тремя бутылками пива. Парнишка неохотно взял пакет и начал копаться в нем, внимательно рассматривая содержимое. Худые руки и лицо покрывал серый слой грязи.
– Ты – Пит Буресс, ведь верно?
Парень взглянул на него так, как приговоренный к казни смотрит на тюремщика, и кивнул головой.
– Это и есть еда?
– Я пытался захватить с собой то, что тебе пригодится.
Парень снова кивнул, он выглядел совершенно остолбеневшим. До Грема постепенно дошло, что мальчишка немного недоразвит – где-то на границе между нормальным интеллектом и умственной отсталостью.
– Здесь есть и пиво, – сказал Грем.
Буресс облизнул губы и улыбнулся:
– Какая вам нужна помощь?
– Да просто несколько вопросов.
– Не выпьете немного пива?
– Нет, что ты. Оно для тебя.
Буресс порывисто отступил назад, освобождая вход в лачугу, и Грем вошел в единственную, довольно темную комнату. В ней стояла удушливая жара, и она была такой же грязной, как и ее хозяин. Пока мальчишка открывал пиво, Грем осмотрелся. Он заметил, что стены лачуги покрыты капельками воды, такие же водяные бусинки усеивали две табуретки. Влага немедленно выступила и на бутылке пива, которую парень держал в руках. Фанерный пол устилала влажная грязь. На стене висела вырезанная из журнала картинка, на которой был нарисован индейский вигвам.
– Хорошее пиво, – проговорил паренек. – Можете присесть, если хотите.
– Благодарю. – Грем старался не испугать Пита Буресса.
Тот и так явно нервничал, замирая перед ним, словно кролик перед удавом.
– Не возражаешь, если я тебя спрошу кое о чем? Ответишь?
– Вы спрашивайте, а там поглядим. – Парень сделал еще несколько глотков пива.
– Когда ты работал в последний раз?
Парнишка недоверчиво покосился на Грема, задержал пиво во рту, а затем, судорожно сглотнув, ответил вопросом:
– Кто подослал вас?
– Никто меня не подсылал. Пит. Я же сказал, мне нужна твоя помощь.
Чуть менее подозрительно, отодвинувшись в сторону, мальчишка сказал:
– Ну ладно, я работал четыре-пять месяцев назад. Это и был последний раз.
– А что это была за работа?
– Палубный матрос на рыболовном судне.
– И почему тебя уволили?
– Эй, мистер, потише. Меня не уволили, я сам ушел. А вы что, слышали, что меня уволили? Вам сказали, что меня уволили?
– А тогда почему ты ушел?
Парень совсем разнервничался, незащищенные ресницами глаза забегали по сторонам.
– Потому что со мной плохо обращались, – пробормотал он.
– Он тебя бил? Крелл тебя бил?
Казалось, что в комнате ничего не изменилось, но вместе с тем все выглядело совершенно иначе. Парень побледнел, кожа под толстым слоем грязи стала цвета снятого молока.
Даже капли воды, казалось, перестали сочиться со стен и застыли, подрагивая, на своих местах.
– У меня нет с ним ничего общего, – попытался успокоить мальчишку Грем, – я и видел его только один-два раза…
– Он ударил меня, сбил с ног, – пояснил Пит Буресс, немного успокоившись, – ох, вот потому-то я и ушел.
Он все еще не смотрел на Грема, а тот старался держаться как можно спокойнее, мягче, чтобы завоевать доверие парнишки, как иногда пытаются завоевать доверие собаки.
Грем смотрел на индейцев, нарисованных на картинке, и молчал.
– Он часто избивал меня, – наконец выдавил паренек.
Еще одна длинная пауза. И затем Пит Буресс очень негромко добавил:
– И знаете, он начал молодеть. Становился все моложе и моложе. И красивее.
– Ты считаешь его красивым, Пит? – прошептал Грем.
Парнишка кивнул. Кадык ходил ходуном на худом горле.
Глаза без ресниц впервые за все тридцать минут разговора остановились на лице Грема.
– Да, считаю. Он был ужасно красив. Иногда такие вещи могут происходить одновременно, вы понимаете, если…
У Грема на виске запульсировала вена. У него начиналась тяжелейшая головная боль.
– Я понимаю, – сказал он.
– Вы такой хороший. Вы принесли мне еду… – Пит остановился, не договаривая, как бы давая Грему возможность понять, что сам он боится выразить словами.
– Это пустяки. – Грем испытывал ужасное замешательство.
– Меня охватил ужас, когда он начал становиться молодым и красивым, – Пит произнес это после второй длинной паузы. – Я все время думал, что же он сделал для этого…
– Для того чтобы выглядеть моложе? – спросил Грем.
– Что он сделал перед тем, как помолодел. У него же были такие ребята и до меня, мистер. – Пит Буресс, не отрываясь, смотрел на Грема с новым, непонятным выражением глаз – в них был и намек, и смущение, и бравада, и еще что-то таинственное и тревожное, что вызывало у Грема желание бежать. Бежать прочь из этой хибарки. Вместо этого он спросил:
– И этих ребят он тоже бил? Сколько их было до тебя?
Три, четыре?
Парень прочистил горло.
– Да, примерно так. Три. Четыре. Они бывали у него дома. Я никогда не соглашался приходить к нему домой. Он наводил на меня ужас.
– Пит, – решился Грем, – я даже не знаю, как это выразить, но.., видел ли ты что-нибудь необычное на "Капризе"?
Мальчик снова замкнулся, глаза стали напоминать глаза рептилии.
– Слушай, – сказал Грем, – я понимаю, что это звучит чертовски странно, но видел ли ты что-то вроде огромного озера крови?
Пит покачал головой.
– Ну тогда.., видел ли ты хоть что-нибудь странное, ненормальное?
Ироническое выражение, появившееся на лице мальчика, дало Грему понять, что на борту "Каприза" ничто не было нормальным.
– Может, я не так спрашиваю? Как мне спросить, чтобы ты понял? – произнес Грем с отчаянием в голосе.
– Я понимаю, – ответил парень, – я понимаю, что вы хотите знать. Это то самое, что он ни за что не хотел бы, чтобы я рассказывал. Но я расскажу. Только вам расскажу.
Однажды я услыхал ужасный звук. Я заглянул в рубку и не мог поверить своим глазам. Рубка была наполнена мухами.
Тысячи, нет, миллионы мух. И в то же время я каким-то образом знал, что на самом деле их там не было. Он ударил меня, потому что понял, что я увидел их. Ему нравилось избивать меня, – эту последнюю фразу он произнес почти кокетливо.
– Ох, – только и мог сказать Грем.
– Других парней он брал к себе домой. Я не знаю, что он там еще с ними делал, но он брал их к себе домой. И никто даже не замечал.
– Не замечал?
– Они все якобы отправились в другие штаты искать работу. Но я так думаю, что больше их никто не видел.
– О Бог ты мой! – До Грема наконец дошло.
