– Вы пишете книги?
– Пробую писать. Когда я увидел вас в тот день на реке, вы заинтересовали меня как своеобразный типаж, как персонаж.
– Это было в первый раз, когда вы увидели меня, или во второй? – Его глаза без сомнения смеялись.
– В оба.
Крелл отступил на шаг, все еще полуулыбаясь. Он посмотрел на "Каприз", а потом на Грема.
– Значит, персонаж книги, да? Это что-то новенькое.
Книга Грема Вильямса. Знаете что? У меня появилась идея.
Я собираюсь выйти на пару часов в море, вот только закончу грузить на борт эти новые сети. Почему бы вам не пойти со мной? Вот тогда вы и решите, стоит ли вам изображать в своей книжке рыбака. А, Грем Вильяме?
Он неожиданно отошел от Грема и занялся кипой сетей.
Рыбак перетаскивал их на палубу, затем с удовлетворенным видом повернулся и погладил бороду.
– Я даже готов предложить вам стаканчик вина. Насколько я знаю, писатели совсем не против глоточка-другого доброго вина.
Грем вспомнил сверкающие в лунном свете бокалы, что стоят сейчас в пыльном шкафу на борту "Каприза". И он сказал себе: "Этот человек – убийца".
Но если его поспешно выдуманная для Крелла история – правда, то как он может не принять предложение?
Тем более если у Крелла возникли какие-то подозрения на его счет, то отказ может только укрепить их. И потом, попав на судно и внимательно изучив обстановку, он, быть может, сможет все-таки найти доказательства, позволяющие осудить Крелла.
Крелл забросил на палубу два последних тюка сетей.
– Отправляемся, – проговорил он, поднял густые брови, кивнул и улыбнулся. Издевательски галантным жестом он помог Грему подняться на борт.
Спустя несколько мгновений они уже плыли по Наухэтен.
– Как вы запоминаете, где оставляете снасти? – поинтересовался Грем. Он смотрел как раз на то самое место на берегу, где стоял, когда впервые увидел Крелла.
– Специальные отметки, – пояснил рыбак, – вы увидите их, когда будем на месте.
– Город выглядит с реки так незнакомо; мне никогда не приходилось смотреть на него отсюда. Он выглядит…
– Диким и ободранным, – вставил Крелл со своего места за рулевым колесом.
Грем, наверное, выбрал бы другое определение, но нельзя не признать, что и это было справедливым. С середины Наухэтен Хэмпстед выглядел облезлым, недостроенным приграничным городком. Задние стены зданий, казалось, вот-вот упадут в реку. Когда они прошли мимо последних домов и ряды причалов остались позади, возникло впечатление, что по берегам реки расстилаются только бесконечные болота и высокие, волнующиеся под ветром заросли камышей.
Эта иллюзия развеялась, как только "Каприз" обогнул мыс у устья реки и вошел в залив Лонг-Айленд. На холмах над частными пляжами, обращенные фасадами к береговой линии, словно цветные фонарики высились особняки Маунт-авеню, окруженные густой зеленью деревьев. Ближе, у кромки воды, виднелись роскошные городские пляжи.
– Как далеко вы собираетесь идти? – осведомился Грем у Крелла, направлявшего судно к выходу из залива.
Светлый, голубоватый туманный воздух окутывал Лонг-Айленд.
"Каприз" легко скользил по волнам, уходя все дальше и дальше от берега. Вскоре дома на Маунт-авеню казались не больше спичечных коробков. Их окружали карликовые деревья. Пляж Хиллхэвена справа от крошечных домов казался клочком синеватого дыма.
Грем увидел над водой желтый флажок, потом еще два далеко впереди, то появляющиеся, то исчезающие в волнах.
Отметки Крелла. Он собирался подойти к рубке и спросить о них у Крелла, но передумал, так как судно как раз прошло мимо первого из них, вполне хорошо различимого. Крелл не заглушил мотор. Грем снова облокотился на поручни.
А затем только интуиция – или дар, который он разделял с Пэтси и Табби еще задолго до их рождения, – спасла его жизнь. Неожиданно он почувствовал запах крови, такой сильный, как будто на палубе позади него только что зарезали целого быка.
И какое-то животное действительно стояло позади – необычное животное, чудовище. Он знал это. Оно было настолько ужасным, что только один взгляд на это существо мог парализовать движения. В воображении Грема возник образ паука размером с рубку, и он повернулся, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
Дверь рулевой рубки распахнулась, и из нее вышел Бейтс Крелл, который держал в руке длинную деревянную палку с острым железным наконечником – что-то вроде копья. Рыбак злобно смеялся и медленно приближался к Грему. Глаза под густыми бровями светились мрачным огнем. На лице Крелла были видны злобная радость, сила и жестокость.
"Меня охватил ужас, когда он начал становиться молодым и красивым", – вспомнил Грем слова парнишки.
Крелл хохотал и подходил все ближе и ближе…
– Вот так, – рассказывал Грем, – безоружный, я стоял на палубе, и этот сумасшедший с копьем кружил вокруг меня.
Он собирался пронзить меня насквозь, распороть от глотки до пупа, а затем скормить рыбам. И это доставило бы ему больше удовольствия, чем самый прекрасный обед с бифштексами.
Грем прикрыл глаза и, сидя за пишущей машинкой, на мгновение опустил свою начинающую лысеть голову с несколькими прядями седых волос. Когда он вновь ее поднял, то его глаза стали просто огромными.
– И, казалось, ничто не могло меня спасти. Я никогда не смог бы победить Бейтса Крелла.
Он моргнул, и на какое-то мгновение Табби увидел его молодым, совсем молодым, таким, каким он был, когда стоял лицом к лицу с убийцей на борту "Каприза".
– Но я все-таки победил его. Табби знает. Табби видел, как это произошло, в первую же нашу встречу. Правда, я думаю, Табби, что ты этого еще не понимаешь.
– Я не знаю, – ответил Табби, посмотрев на Грема. – Что я видел? Я видел, как вы что-то подняли.., правда? И там что-то было?
– А что это такое? – спросила Пэтси. – Дубинка? Ох, у меня есть одна догадка.., это что-то вроде дубинки, да?
– Нет, это была не дубинка, – сказал Грем, – но это было единственное оружие, которым я мог воспользоваться, – тот самый восьмидюймовый деревянный брусок, которым открывался трюм. Я посмотрел туда, где он висел на крюке.
Он был на месте. Я отпрыгнул в сторону. Крелл замахнулся, но не попал. Это его не огорчило. Он знал, что в конечном счете доберется до меня. Маленькая деревяшка, такая, как этот деревянный брусок, не могла помешать этому. Крелл опять замахнулся, я опять отпрыгнул, схватил брусок, поднял его вверх и, держа его над головой, повернулся к Креллу, ясно показывая свои намерения. Я считал, что у меня есть шанс.
Подходя к самой трудной части истории, Грем оглядел собравшихся.
– Крелл направился ко мне, целясь копьем прямо в живот. Он произнес: "Ты ничего не знаешь, Вильяме. Ничего не знаешь". Я чуть не упал – я ударился в панику. И тут услыхал жужжание миллионов мух – моя спина прислонялась к стенке рубки и, припомнив рассказ Пита Буресса, я понял, что миллионы мух бьются в ней об окна. И тогда… – Он пристально вгляделся в лица собравшихся и увидел, что они последовали за ним, в прошлое.
