— Угу, — прищурился мой жених. — Ты это — серьезно?
— Серьезно… Так что с «хозяйством» то?
— Ну, раз надо. Предупрежден, значит, вооружен, — мужественно выкатил Ник грудь.
И в результате, действительно, «кое-что отредактировал»:
— А не в этом ли доме живет… птичка?
— И что за «птичка» сия? — игриво уточнила у него моя тетка.
Отец Ника, господин Роберт, с благородной проседью в бакенбардах и гриве, замер, скосясь на впряженного в это дело за компанию Году. Тот уверенно скривившись, взмахнул рукой. Мой жених воодушевленно изрек:
— Точно, не курица и не гусыня, — разнос с пустыми рюмками в моих руках угрожающе брякнул. — А многокрылая! Та, что счастье мне принесет. Я ее из клетки выпустить пришел.
— Ну-у, — подбоченилась вошедшая в раж тетя Гортензия (с ней у меня после отдельная беседа была). — Эту птичку в клетке и семья удержать не смогла. Уж больно у нее клюв крепкий. И лоб. А ты, славный молодец Николас, и подавно.
— А у нас новая клетка есть — моанитовая! — смело уточнил Года.
— Мы ее будем прикармливать, — пообещал господин Роберт, видно, имея в виду кулинарные таланты сына и свой в Бадуке ресторан.
— И чем именно? — сглотнул слюну отлученный с утра от стола папа.
— Чем именно? — прошелся по «фамильному» затылку отец Ника. — Соленый язык, грибочки по-тинаррски, куриный рулет с зеленью, сыр во фритюре, паштет из печени…
— А мороженое с черничным вареньем и мармеладом у вас есть? — пискнула с рук мамы Варвара, обтирающая платочком ее слезу (вот почему та молчит).
— Это — конечно, Варюша! Так, может сразу тогда к нам?
— А чего тянуть?
— Людвиг?! — заговорила.
— Гортензия? — с мольбой в глазах всем нашим скопом.
— О-ой, — растерялась та от поворота в сюжете. — Так а…
— Я замуж согласна!
— Уф-ф! — это мой жених отчего-то громко выдохнул.
— Так стоим то мы тогда что?! — пристукнул своей тростью Года.
В общем, про меня с пустыми рюмками в итоге все позабыли. Почти все:
— Любимая? Как тебе «часть первая»? — со смехом протолкался ко мне сквозь толпу отбывающих в Бадук Ник.
— Как? — тоже выдохнула я. — Выпить… хочется. Давай с тобой?
— А, давай. Потом их нагоним, когда про нас вспомнят.
На этом «фольклорную часть» свадебного забега все посчитали закрытой. Оставив из нее лишь «самую пару крупиц» (это — мамины слова) без всяких отсылов к теме хозподворья (мое главное условие). А вот что касается остального…
— Вы не знаете, к чему снится, что тебя топят?
— Нет, Катаржина, дядя Горн из Лучей, это не тот, который в детстве в молотилку упал, а… что ты, Агаточка, сказала?
— Доча, ты о чем? — взглянула на меня поверх очков мама.
— Ну-у, мне в последний месяц часто сон снится, будто Ник меня пытается утопить. Не по-настоящему, а в шутку. А до этого мы с ним обязательно силами меряемся.
— Силами?
— Ага.
— Та-ак, — и вовсе стянула мама свои линзы. — Давай, рассказывай всё.
Ну, я им и рассказала. Зато выводы получила совсем не те, что ждала:
— И не мог он тебя в Море радуг утащить, — мечтательно вздохнула моя тетка, а на мой немой вопрос снизошла. — Купаться, плескаться со своим возлюбленным в чистой, до того, как вы ее сами сбаламутили, воде, значит… о-о, погрузиться в пучину страсти. Это — хорошо, Агаточка. Это — очень хорошо.
— Ага? А вот…
— А меня вот, другое больше интересует, — вступила со своим анализом моя мама. — Обычно сон повторяется либо, как предвестник определенного события, либо в виде предупрежденья. То есть, знака. И в твоем случае, я думаю, имеет место второе.
— Ага? Это…
— В следующий раз надо слушать и глядеть по сторонам во сне внимательно. Где-то он обязательно должен быть.
— Кто? — открыли мы вместе с теткой рты.
— Твой знак. Где-то ты его, доча, просвистела.
— Ага… — а вот с управлением снами у меня всегда был напряг. И во время учебы и сейчас.
Да я вообще не про то хотела. Это — отступление. Есть у меня заботы и по круче иллюзорных волн. И основной из них была — Варя.
Сразу после возвращения из Джингара камушек ее трофейный с геройским папашей внутри был под подпись сдан в Прокурат и отчасти забыт. А какой смысл мусолить эту тему в семье, если она — жутко болезненная? Выводы сделаны, признания и откровения — произнесены. Остается лишь жить дальше, имея все вышесказанное в виду (раз в неделю личные занятия по управлению энергией у канцлера Исбурга). Но, это — одна часть забот. Второй неожиданно стало снятие над Варварой госнадзора. И вот тут мне открылась самая большая «неожиданность» — место повышения по службе рыцаря Ксении Штоль. Нет, не до этой «дальнозоркой» структуры, а гораздо ощутимее.
— И что теперь нам с Ником делать со всем этим — ума не приложу, — приложила я ладонь к пылающему вместе со щеками лбу.
Канцлер Исбург, сидящий в своем неизменном, весьма вышарканном мускулистой хозяйской спиной и задом кресле, скривился в пасмурное окно:
— Да, дело сложное.
— Но, почему?
— Да потому что, Агата — межгосударственное. Мать Варвары — гражданка Бередни и осуждена была на ссылку в Грязные земли по решению их суда.
— Но, за убийство нашего гражданина, — прихлопнула я ладонь к столешнице. — Разве не так? Нет убиенного — нет состава преступления. К тому же, за убийство демона ни в одном государстве Алантара даже в каталажку не потащат, а, наоборот, руку пожмут. В худшем случае.
— «В худшем случае», — не отрываясь от голых деревьев за стеклом, повторил канцлер. — В худшем… Что Николас говорит?
— Николас? — вспомнила я и слова его, и сжатые кулаки, да и постеснялась повторять — бывший мой педагог, все ж. — Я боюсь, как бы мне накануне собственной свадьбы без жениха не остаться, — лишь выдохнула зло и ожесточенно заскребла ногтем чернильное пятнышко на красном сукне стола. Вот сколько лет стол этот помню, оно — всегда на месте. Тоже, видно… «традиция»…
— Да-а… — вздохнул тем временем ее ценитель и, вдруг, неожиданно выдал. — Агата, а ты прессу читаешь?
— Что? — удивленно сузила я глаза. — Не-ет… А зачем?
— В сегодняшнем «Куполградском фонаре» на второй странице статья интересная есть, — уткнув взгляд в тоже пятнышко, буркнул он. — Занимательная статья. Обязательно ее прочитай. А потом мы с тобой снова… увидимся. Когда у нас следующее занятие с Варварой?
— В следующую среду, — совсем опешила я. — Так, а…
— О, а я и забыл: ты ведь теперь здесь работаешь. Вот же… и самому в отставку пора. Значит, завтра и приходи, как прочитаешь. И скажи: как тебе в родном заведении?..
