— Ошибся, мне и отвечать, — проворчал Опар и двинулся навстречу подъехавшему начальнику отряда светоносцев.
— Друзья Синего Пустынника! — сказал хрипло начальник отряда. Он, кажется, сорвал голос.
— Вы враги его! — хмуро отозвался старик.
— Друзья, почтенный отец. Мы ехали в ваше поселение, чтобы передать раненого товарища… Но, вижу, вы знаете, кто он, иначе не стали бы с такой решимостью атаковать нас!.. Итак, вы согласны приютить его на время, необходимое для лечения?
— Ну, раз такая беда с человеком…
— Спасибо, почтенный отец. — Начальник отряда подозвал одного из светоносцев. — Прошу вас сейчас же сжечь верхнюю одежду эрата Лоэра. Дадим ему что-нибудь попроще…
Лоэр слабо улыбался, глаза его постоянно закрывались, все происходящее казалось нереальным, словно после выпитого вина. Он послушно позволил снять с себя платье Мара, облачить в иное — нечто среднее между гражданским и военным — и также послушно поехал с навахами в стойбище. Их нагнал начальник отряда светоносцев.
— Отважный Лоэр, — спросил он неуверенно, — вы ничего не хотите передать Синему Пустыннику?
Лоэр словно очнулся после продолжительного забытья:
— Я давно ищу встречи с ним. Кажется, он славный малый, эрат.
— А вы… разве вы не знаете? Он же ваш брат!
— Гар?!
— Конечно. Я думал…
— Гар — Синий Пустынник? — Лоэр преобразился, ожил, глаза снова заблестели. — Рыба в небе… Где… где же мне разыскать его?
— Пока нигде. Вам надо выздороветь. Навестить вас он вряд ли сможет, да и вы после поправки не застанете его там, где он сейчас. Поскольку в Эле встреча не состоялась, он просил вас ехать в Сурт. Только будьте осторожны, не забывайте Кло Зура!
— Да, да…
— Так что же передать вашему брату, эрат?
— О! — У Лоэра сдавило дыхание, снова закружилась голова. — Передайте… передайте ему: я с ним… всегда с ним… Я жду его…
Навахи часто навещали Лоэра, пока он болел. Приходил и старейшина Опар. Садился рядом, степенно поглаживал свою длинную жидкую бороду и всегда начинал с одного и того же вопроса:
— Стало быть, скоро покинешь нас?
Лоэр привык к этим словам и тоже всегда отвечал одинаково:
— Что делать, почтенный эрат? Не отсиживаться же мне в вашем благодатном селении. Надо браться за дело.
И в этот раз Опар сказал то же, что говорил уже не раз:
— Подумай хорошенько, прежде чем уходить.
— Я думал. Много думал.
— Ничего ты не думал. Начальник отряда светоносцев сказал, будто за казнь какого-то пронома ты приговорен к смерти.
— Что же вы предлагаете, почтенный эрат? — спросил Лоэр.
Опар немного помолчал, раздумывая.
— Вся луговая степь в подчинении Синего Пустынника и давно ждет сигнала… Есть тут один тысячник, шел бы к нему.
— Нет. — Лоэр покачал головой. — Я отправляюсь в Сурт. В пути я пойму многое — и тогда буду знать, что мне делать. Вот если бы Гар… Вы имеете связь с Эргантом, почтенный эрат?
— Нет. И не возьму в толк, где его искать. Может, будет посыльный от него? А в столицу не ходи: суперат тебе живо голову снимет!
Лоэр отлично понимал всю рискованность свей затеи и все-таки ни дня не хотел оставаться в неведении. Он не мог бездействовать, не мог находиться в стороне от событий, пусть пока непонятных и жутких…
Они долго сидели молча. Потом Опар спросил:
— Выходит, уедешь все-таки?
— Уеду.
— Ну, как знаешь. Дам тебе десяток надежных ребят, а там — твое дело.
— Спасибо, почтенный эрат, только поеду я один.
Вошедший в шатер знахарь прервал беседу. Опар стал прощаться. Уходя он спросил, как скоро больной может покинуть поселение.
— Не раньше, чем солнце двадцать девять раз поднимется из мрака.
— Но это невозможно! — воскликнул Лоэр.
— А я и слушать не стану, — проворчал старый знахарь. — Крепкое тело — крепкий дух, молодой эрат, а немощный вроде сорняка, сосущего питательные соки земли…
Через несколько дней знахарь предложил Лоэру самостоятельную прогулку пешком до Большой Излучины, с обязательным отдыхом и не дольше, чем тень от солнца сдвинется на две ступни. Потом заставил уходить надолго и возвращаться лишь к вечеру, потом — бегать, выполнять работу в поселении, упражняться с молодыми воинами. Чем дольше, тем нагрузка становилась ощутимее. К исходу тридцатого дня знахарь встретил вернувшегося из степи Лоэра и, уронив голову на грудь, долго держал его руку в своей.
— Все, — наконец негромко сказал он. — Вы здоровы и… можете ехать в свой Сурт.
Подошел почтенный Опар и задумчиво посмотрел вслед удалявшемуся знахарю.
— Он сделал свое дело, — сказал старейшина и дал знак Лоэру следовать за ним.
Они молча зашагали по улице. С площади доносился шум: там готовились к торжественному ужину. В воздухе стоял запах жареного мяса. Люди торопливо сновали взад и вперед, что-то неся в руках, ненадолго останавливались, чтобы перекинуться последними новостями, а затем снова спешили по своим делам. Возле небольшого шатра, подобно статуе, замер в неестественной позе молодой пастух. Взгляд его медленно переходил с одного предмета на другой, словно он старался восстановить в памяти что-то очень важное.
— Что с ним? — спросил Лоэр, останавливаясь.
— То же, что и со многими. — Опар вздохнул. — Это рептон. Их у нас уже четырнадцать.
— И у вас началось…
— А чем мы лучше других?.. Пятеро умерли, не выдержали. Осталось двое. Остальные сбежали: объявился тут возле Бухты Жемчужных Струй диковинный человек и разослал во все края Страны гонцов с кличем: «Рептоны, ко мне! Я защищу вас!» Один гонец был в нашем поселении и, как видите… не успел глазом моргнуть!.. А человек этот, насколько я понял, бывший столичный начальник отряда охраны дворца примэрата. Вот имя его…
— Никор!
— Да. Ты знаешь его?
— Может быть, впрочем, что я… Он был тяжело ранен и вряд ли…
— Верно, был ранен, но теперь жив и здоров, и — только подумайте! — объявил себя примэратом Юга, создал свое государство из рептонов…
Значит, друг в самом деле выздоровел! — подумал Лоэр. — Слава богам!.. Но как он решился объявить себя правителем Юга и к чему это может привести? Что это — жажда власти или случайный поворот событий, которые он использовал в своих целях?.. И как он собирается защитить несчастных рептонов?..
Опар потянул Лоэра к площади. Там уже началось веселье. Хоровод стройных эрсин вихрем кружился в середине площади. Из толпы зрителей с гиком выбежали юноши и, окружив девушек, перекрыли их звонкое пение громкими голосами:
