Тот протянул руку и обнадеживающе потрепал друга по плечу. Затем Рон посмотрел на Гермиону, которая подняла с пола мешок и положила на край кровати Гарри.
— Профессор Флитвик только что ее принес, — сочувствующе произнесла Гермиона. — Мне жаль, Гарри. Но ее нельзя починить. Профессор Дамблдор уже пытался.
Гарри посмотрел на мешок, в котором лежала лишь куча щепок — все, что осталось от его верной метлы. До сих пор он и не знал, насколько важна она была для него. Это был второй подарок в его жизни, а сейчас он годился разве только для того, чтобы топить камин.
Глава 12. Карта Мародеров.
Дни до конца недели тянулись непривычно долго. Мадам Помфри настояла, чтобы Гарри остался в больничном крыле до утра понедельника, хотя Гриффиндорец чувствовал себя полностью здоровым. Гарри не стал сопротивляться или возражать. Говорить вообще не хотелось. Потеря метлы и приходящий каждую ночь полный ужаса мамин голос не давали покоя, заполняя все сознание. Он никому не рассказал, что слышит и ее, и Волдеморта, но заметил, что окружающие начали о чем‑то догадываться. И ничего удивительного, ведь он все время сидел на подоконнике и смотрел в окно. Естественно, все поневоле начали беспокоиться.
Каждый день приходило множество посетителей, если даже они о чем‑то его спрашивали, то Гарри, особенно не задумывался и что‑то односложно отвечал. Даже преподаватели пытались поднять ему настроение, но безуспешно. Большинство подумало, что Гарри впал в своего рода депрессию, и лишь немногие, которые знали это выражение боли в его глазах, так не считали. Рон, Гермиона и Джинни помнили этот взгляд — он был у Гарри в Хогвартс–экспрессе, после встречи с дементором.
Но проблема была в том, что в этот раз Гарри ни с кем не разговаривал. Он не хотел взваливать свою ношу ни на Рона с Гермионой, ни, тем более, на преподавателей Хогвартса. Чем они ему помогут? Хотя профессор Люпин наверняка бы знал, что сказать, но Гарри до сих пор чувствовал боль от одной мысли попытаться довериться ему. Нужно сначала снова поверить этому человеку, ведь доверие было подорвано, когда выяснилось, что Полуночником был Сириус Блэк, и Люпину об этом прекрасно знал. Доверие не может быть односторонним. Ведь получается, что профессор Люпин никогда ему не доверял, почему же он должен верить ему? Почему вообще он должен кому‑то доверять?
Сны у него были такие, что лучше не спать, да Гарри и не спал. Едва он закрывал глаза, как все вокруг наполнялось мольбами его матери, безумным смехом Волдеморта и сильнейшим холодом, точно рядом десять или в несколько раза больше дементоров. Мадам Помфри заметила, что Гарри боится закрывать глаза, и, наконец, дала ему зелье для сна без сновидений. Гарри был ей очень признателен, хотя и понимал, что это лишь временная мера. И ему было еще тяжелее оттого, что он ничего не мог сделать, только слушать. Он снова оказался беспомощен.
Возвращение к занятиям в понедельник позволило хоть как‑то отвлечься и сменить обстановку. После того, как Гриффиндор выиграл матч, Малфой не упускал случая, чтобы, гадко посмеиваясь, изобразить, как Гарри падает с метлы при виде дементора. Хотя его старания раз от раза пропадали даром: немногие находили это смешным. Вид у Гарри становился все более измученным и печальным. Известные каждому ощущения от воздействия дементора были в этот раз намного сильнее и ужаснее.
Рон с Гермионой не оставляли попыток вытянуть хоть что‑то из Гарри и поэтому поддакивали ему, о чем бы он ни начал говорить. Парень понимал, что не стоит от всех скрывать свое состояние, но он просто не мог решиться. Казалось, именно это ему и нужно сделать. Но ведь все его обманывали. Полуночник, он же Сириус Блэк, обманывал его, притворяясь собакой. Профессор Дамблдор обманывал его, скрывая правду о смерти родителей. Профессор Люпин тоже обманывал… вернее, он не рассказал ему правды, но ведь это то же самое. По крайней мере, так считал Гарри.
Он уже хотел зайти в кабинет Защиты, когда его за плечо оттащил назад Рон.
— Ох, не думаю, что я вынесу, если Снейп будет вести еще один предмет, — сказал он. — А ты?
Гарри в ответ лишь пожал плечами и вошел внутрь. Оказалось, вместо Снейпа Защиту снова ведет Люпин, но Гарри не мог понять, рад он этому или нет. Да, Снейп — резкий и предвзятый мерзавец, но, с другой стороны, вновь видеть Люпина и вспоминать о той боли, которую он так отчаянно пытается скрыть внутри.
Профессор Люпин по–прежнему выглядел больным и довольно заметно похудел. Было уже слишком много совпадений, чтобы продолжать закрывать глаза. И профессор Снейп, Гарри был уверен, начал тему оборотней по одной и только одной причине — чтобы ученики узнали о сущности профессора Защиты от Темных Сил.
Однако остальные ученики не больно‑то хотели что‑либо замечать и сейчас с жаром рассказывали преподавателю о том, что им пришлось вынести, находясь под «опекой» профессора Снейпа. Профессор Люпин улыбался, выслушивая это детское и искреннее возмущение, но улыбка сползла с его лица, едва он взглянул на Гарри. Его подопечный явно избегал смотреть на него. «Не очень хорошо», — мелькнула мысль. Но тут поток жалоб хлынул с новой силой, и Люпин поспешил восстановить контроль над учениками и объявить, что домашние задания можно не сдавать. Почти у всех вырвался вздох облегчения, исключая Гермионы, которая очень расстроилась, поскольку ее работу теперь не оценят.
Они все‑таки прошли Древесных гнилюков, и Гриффиндор вернул себе все баллы, которые были сняты профессором Снейпом за предыдущее занятие. Как только прозвенел звонок, все поспешили к двери. Гарри понимал, что ему нужно поскорее уйти отсюда, пока окончательно не взорвался, но, к сожалению, профессор Люпин не дал ему так просто этого сделать.
— Гарри, можно с тобой поговорить? — обратился к нему Люпин.
Гарри вздохнул и остановился. Вскоре все ученики покинули кабинет. Он медленно повернулся и, наконец, посмотрел в уставшие глаза профессора. Он, действительно, не хотел этого сейчас — не хотел говорить об этих выходных. У него было лишь одно желание — чтобы его оставили одного.
— Мне очень жаль твою метлу, Гарри, — произнес профессор Люпин, складывая книги в портфель. — Профессор Дамблдор рассказал мне о дементорах. Полагаю, ты чувствовал то же, что и тогда, в поезде?
Гарри отвернулся.
— Я не хочу сейчас говорить об этом, профессор, — ответил Гриффиндорец.
Казалось, профессор Люпин был удивлен напряженностью, прозвучавшей в голосе зеленоглазого паренька.
— Гарри, что‑то не так? — спросил профессор, медленно приближаясь к Гриффиндорскому ловцу. — Ты ведь знаешь, что можешь мне все рассказать… Все что угодно.
