Отшельник молчал довольно долго, видимо, вспоминая дела минувшего. Наемник уже думал, что его спутник больше не хочет продолжать этот разговор, когда Шегерр заговорил вновь:
— Знаешь, друг мой, хотя Тогарус и был опасным безумцем, иных слов я подобрать не могу, мне жаль, что он погиб. — И, верно, в голосе старого мага слышалась неподдельная скорбь, что показалось воину, внимательно слушавшему историю чародея, странным. В самом деле, наемник понимал, как можно искренне сожалеть о гибели того, кто дважды пытался уничтожить тебя.
— С каждым поколением мы что-то теряем, искусство забывается, старые мастера умирают, не успев передать своим преемникам все, чем владеют сами, и возможно спустя еще несколько веков магия в этом мире умрет, — неспешно продолжал тем временем свой рассказ отшельник. — А Тогарус был одним из тех, кто не просто использовал свои возможности для решения повседневных проблем, как это все чаще случается ныне. Он постигал искусство ради искусства, стремясь познать как можно больше. Это потом он загорелся жаждой власти, поняв, что может извлечь выгоду из своих знаний, и все же он был действительно самым могущественным, самым одаренным магом из всех живущих ныне. Все мы не вечны, — вздохнул Шегерр. — И магия не дарует бессмертие, лишь продлевая наш век в сравнении с обычными людьми. Потому каждый из нас, признанных мастеров, стремится передать все свои знания, все умения, которыми он успевает овладеть, ученикам, дабы наше искусство не умирало вместе с нами. И я душу вложил в Тогаруса, не жалея сил, учил его всему, что знал сам, дабы он смог стать достойным своего наставника и, со временем, сумел бы превзойти меня. Я посвятил его обучению большую часть жизни, и со смертью его все мои знания просто пропадут, ибо я уже стар и не успею обучить своего преемника, если даже и найду того, кто будет достоин этого, так, как должно. Я сожалею о смерти Тогаруса, хотя понимаю, что иного выхода не было. И еще я сожалею о том, что никто и никогда так и не узнает, где мой бывший ученик, да покоится он с миром, хранил свое собрание древних магических трудов. Ради этой груды древних пергаментных свитков, каменных плит и глиняных табличек многие маги нашего времени отдадут что угодно и пойдут на все, но теперь, скорее всего, все это стало недоступно для нас. Хотя, быть может, это и к лучшему.
Шегерр внезапно вновь умолк, печально склонив голову, и Ратхар, проследив за его взглядом, увидел приближавшуюся к ним Мелианнэ, за спиной которой шагали еще два эльфа. Принцесса не спеша спускалась по склону холма, и в свете луны глаза ее блестели, как решил наемник, от навернувшихся слез.
При появлении эльфийки и Ратхар и Шегерр, не сговариваясь, поднялись на ноги, приветствуя Мелианнэ. Возможно, следовало что-то сказать, ведь она только что простилась с братом, но слов не было, а Ратхар тем более опасался напоминать ей об этом, ведь принцесса могла и не принять выражение сочувствия от убийцы.
— Куда вы думаете направиться теперь, — спокойно, даже слишком спокойно, произнесла Мелианнэ. — Каковы ваши намерения?
— Если это возможно, я бы побывал в Фолгерке, — предложил Шегерр. — Я слышал, король Ирван при смерти, и ни один из целителей во всем королевстве не может ему ничем помочь. Возможно, там, где бессильно лекарское искусство, магия придется кстати.
— А ты, Ратхар, — Мелианнэ обратилась к наемнику. — Что ты собираешься делать дальше? Если хочешь, тебе дадут провожатых, которые помогут тебе добраться до границы с Дьорвиком.
— Пожалуй, э’валле, я не стану пока спешить в эту страну, — Ратхар пожал плечами. — Все равно это не моя родина, и я не страдаю от тоски по тем краям. В Дьорвике я провел немало времени, а сейчас вдруг захотелось посмотреть на другие страны. Я прежде никогда не был в Фолгерке, и потому не отказался бы присоединиться к почтенному Шегерру, если, разумеется, он не будет против такой компании.
— О нет, — рассмеялся старый маг. — Я нисколько не возражаю, даже, скорее, напротив, рад, что ты решил составить мне компанию, друг. Думаю, на границе сейчас небезопасно, и твой меч сослужит нам неплохую службу за время пути.
— Это верно, на юге все еще неспокойно, — подтвердила Мелианнэ. — Наши воины вновь ушли на север, на старую границу, а фолгеркцы пока зализывают раны и не думают о наступлении, но это едва ли продлится долго. Над стенами Хел’Лиана все еще развевается знамя Фолгерка, и воины Ирвана не собираются уходить оттуда без боя, а мы не хотим так легко отдавать этот город людям. Думаю, как это не печально, война еще не закончилась, просто обе стороны собираются с силами для новых сражений. Залив кишит корсарами с юга, они тоже жаждут нашей крови и богатой добычи. Все ваши усилия помогли избежать катастрофы, но еще немало жизней придется отдать эльфам и людям, прежде чем мир вновь вернется на наши земли.
— Тогда тем более следует спешить на юг, — Шегерр сразу посерьезнел и нахмурился. — Слишком много крови пролилось, но никто не приобрел ничего такого, что оправдало бы эти жертвы. Думаю, пора положить этому конец, — с неожиданной твердостью промолвил маг. — Возможно, спасенный от смерти король Ирван не откажет оказавшему столь значительные услуги старику в небольшой просьбе, и отведет своих воинов назад.
Ратхар при этих словах чуть усмехнулся, поскольку сразу понял намерения Шегерра. Пожалуй, если всей пойдет так, как задумал старик, вскоре по всем сопредельным государствам разнесется весть о новом советнике и придворном чародее фолгеркского государя, неком Шегерре-северянине, сменившем принявшего геройскую смерть во имя спасения королевства мага и мудреца Тогаруса. Что ж, насколько успел понять наемник, это не самый худший человек, знающий, что такое честь, и его появление в Фолгерке, вероятно, будет лишь на благо всем.
— Раз таково ваше решение, то я прикажу выделить вам несколько воинов для охраны, — подумав, решила принцесса. — На меч Ратхара можно полагаться без малейших сомнений, но ты, воин, все еще не оправился от ран, и будет лучше, если в бою тебя будет кому прикрыть.
За время перехода от руин к побережью Шегерр немало времени потратил на раны наемника, но действительно Ратхар еще не оправился полностью. Там, в руинах, он сражался, не замечая боли, но затем, когда все закончилось, и никому больше не угрожала опасность, у него не осталось сил, чтобы стоять на ногах без посторонней помощи. И потому наемник был даже рад, что в пути их будут сопровождать эльфы. В отличие от многих своих собратьев, воин с севера вовсе не испытывал к Перворожденным безотчетной ненависти, презрения, или, скорее, зависти, зависти к их красоте, долголетию, столь свойственной большинству людей. Напротив, когда Ратхар смотрел на Мелианнэ, совсем иные чувства рождались в его душе, чувства, о которых воин, пожалуй, никогда и никому не осмелился бы сказать, ибо, что скрывать, огрубевший душой наемник сам порой пугался этих новых чувств.
