— Вы считаете, он не виноват в том, в чем его обвиняют? — Уверенность девочки поколебалась, она вспоминала с какой яростью эта странная приемная сестра нового герцога спорила со всеми ними, доказывая, что ее Володя… ее брат не смог бы так поступить. Ее брат потом частенько любил поддразнивать ее этим, пока она его не побила. Корт жутко тогда обиделся. Еще бы, получил тумаков от какой-то девчонки. Но дразнить больше не рисковал.
— Я ничего не считаю — я там был и все видел. И я вижу, что вы сами не верите этим слухам. Потому примите совет — не надо князя бить этим. Он очень тяжело переживал те события. Впрочем как хотите, но однажды, вы пожалеете, если не прислушаетесь к совету.
Похороны Игранда прошли на следующий день. Особой торжественности не было и присутствовали только члены семьи и кое-кто из старых слуг. Володя решил, что ему не стоит там появляться и потому почти весь день просидел в кабинете, подписывая скопившиеся бумаги и готовя приказы, о которых размышлял во время похода. Аливия крутилась тут же, делясь впечатлениями о замке и своей жизни в нем.
До следующего утра герцог оставался вместе с женой и детьми. После завтрака к ним явился Танзани с солдатами и Володя. Ульмар поднялся.
— Пора?
Володя кивнул, стараясь не смотреть на жену и детей бывшего герцога, старающихся сдерживать слезы.
— Можно еще немного побыть с ними?
Князь посмотрел на часы.
— Только немного.
Танзани нахмурился, но спорить не стал. Махнул гвардейцам и те первыми вышли из комнаты.
— Вы слишком добры и снисходительны, князь, — неодобрительно заметил он.
— Граф, это их последний день… зачем быть жестоким?
Тот только плечами пожал.
— И сколько это немного, по-вашему?
Володя снова посмотрел на часы.
— Минут десять дать можно. — Он показал на часах, сколько это — десять минут.
— Интересный механизм. Не помню, чтобы мне попадался такое. На вашей родине удивительные мастера — они умеют делать многое, что не умеют у нас.
— Это многое — не всегда хорошее.
В комнате Ульмар поочередно подошел к каждому — к жене, дочери, потом к сыну… тот прижался к отцу и даже всхлипнул.
— Ну-ну, ты теперь единственный мужчина, не надо плакать.
— Да, папа. Я отомщу, — прошептал он. — Когда подрасту, обязательно ото…
От сильнейшей затрещины Корт отлетел к дивану и там замер, держась рукой за щеку и непонимающе глядя на отца.
— Не смей даже думать об этом!!! — гнев Ульмара был страшен. — Никогда! Слышишь, никогда не повторяй моей ошибки! Ты принесешь клятву верности новому герцогу и будешь служить ему верой и правдой! И я разве зря говорил, что ты теперь единственный мужчина в семье остаешься? На тебе мать и сестра! Если о себе не думаешь, подумай, что будет с ними после твоей выходки! Я сделал ошибку — не повторяй её!
— Папа… — Корт осторожно поднялся.
— Так нам что, этого герцога еще и благодарить? — вспыхнула Аника.
— И поблагодаришь! — отрезал отец. — У него нет никаких причин нянчиться с вами, но вы все живы благодаря ему… Молчи, Аника, знаю какую глупость сейчас скажешь, но прошу, живи. Живи ради меня. Я знаю, что вам будет тяжело… семья мятежника и предателя… Вам не раз об этом вспомнят… но я очень прошу…
Ульмар медленно встал… отвернулся… мазнул ладонью по глазам…
— Прощайте…
— Отец…
— Ульмар…
Бывший герцог решительно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Я готов, граф.
— Прошу, Ульмар Тиндон, — Танзани посторонился, пропуская того вперед. Двое гвардейцев немедленно встали по бокам, а еще двое вперед. Граф замыкал шествие.
Володя поднялся в надворную башню и оттуда долго смотрел за отъезжающими королевскими гвардейцами во главе с графом Танзани. Они не прощались… граф просто сообщил об отъезде, а Володя кивнул. Только когда Танзани шел к своему коню, заметил на прощание:
— С вами было интересно, милорд. Надеюсь мы продолжим знакомство и дальше.
— Я тоже надеюсь, граф… Спасибо за помощь.
— Мы делали одно дело для короля. Полагаю, не в последний раз, — он испытывающее поглядел на Володю, кивнул и одним махом взлетел в седло, словно и не было на нем никаких доспехов. Не оборачиваясь, слегка тронул поводья и направился к воротам, а князь поднялся на башню…
Может со стороны кажется, что закончилась самая сложная часть, размышлял он, глядя на удаляющихся гвардейцев… со стороны. Но план военной кампании Володя представлял изначально — тут было все просто и ясно, даже дублирующие ходы и подстраховочные хорошо просчитывались. Нет, война не вызывала у него тревог — гораздо больше Володю тревожил мир. Сколько уже было такого в истории, когда выигрывая войну — правители проигрывали мир. Здесь требовались совершенно другие умения и другие качества. Приказов, что бы управлять людьми здесь недостаточно. Большая ошибка пытаться управлять в гражданской жизни как в армии. В свое время на этом сгорел Наполеон… да и не только.
Собственно для Володи самая сложная и ответственная работа начиналась именно сейчас: надо разобраться с остатками сопротивления — хоть и немного, но оно есть, с бандитизмом на дорогах, с голодом в городах и деревнях из-за бесконечных реквизиций продовольствия… да только перечислений всех проблем займет большое количество времени.
Володя облокотился о бойницу…
— Я справлюсь… обязательно справлюсь…
Герцог Алазорский прочитал последний лист и перекинул его молодому королю. Тот с возрастающим недоумением просмотрел его и отложил к уже прочитанной пачке.
— Не зная тебя, я бы это чушь и читать бы не стал. Ты действительно считаешь это очень важным, Ленор?
— О да, Ваше Величество. Я считаю это настолько важным, что даже отложил заседание королевского совета. Только вчера вечером получил полный текст нового законодательного кодекса Вольдемара Старинова, который он навязывает всем благородным. Читал почти до утра и сразу направился к вам как закончил.
Артон еще раз пролистал всю пачку.
— Я не все читал, только то, что вы подчеркивали, но… все равно не понимаю… Что тут важного?
— Важное тут то, что этот кодекс ограничивает власть крупных землевладельцев и отдает часть полномочий так называемому законодательному парламенту в котором, внимание, представлены все классы общества, кроме жрецов. И пусть каждый благородный имеет полтора голоса против одного всех остальных классов — это иллюзорное преимущество, поскольку по количеству представителей их больше в два раза.
