— Как же я смогу? — изумляется Сати. — Я одна, а Мир такой огромный…
— Устойчивость Мира зависит от всех Богов и от всех Храмов. Один из них — Храм Амриты — был разрушен. Восстанови его, оснуй заново. Пусть поначалу это будет небольшая часовенка где-нибудь на отшибе, но чтобы в ней служили по-настоящему верящие Великой Матери. И не жалей труда на прославление своей богини, тогда у тебя будет и Сила, и все, ради чего ты пошла к врагам.
— Как же Храм Исмины?
— Храм Исмины без тебя обойдется (без меня, кстати, тоже). А Храм Амриты — нет. Знаешь, что перед смертью сказала последняя его жрица с Даром, Лалика? «Пока еще не знаю, кто это будет, Амме. Но я молю Великую Мать, чтобы она вручила Силу той, кто согрешила, но раскаялась и исправила свой грех действием. И она будет первой, кто решит возрождать Храм после закрытия Врат». Она говорила о тебе, Сати. Попроси Великую Мать о помощи, и посмотрим, что получится.
— Старейшая, но ведь я не знаю, как Ей правильно молиться…
— Зато твое сердце полно раскаяния. Оно подскажет.
Уже очистилось полнеба. Лунный свет с непривычки почти слепит, заливает заснеженные скалы над бушующим, полным ледяного крошева черным морем. А вдали, за перекатывающимися водными горами и равниной пакового льда, смутно белеют какие-то горы. Это — Земля ночи. Та, где попытался войти в Мир кошмар. Сати стоит на самом северном мысу самого северного из Полуночных островов. Дальше суши нет — если не считать Земли Ночи.
Вокруг — никого. Орки живут на другом конце острова, Амелия и Левдаст по горло заняты подготовкой к перемещению целого народа, Неккара отправлена в Саггард — искать Ками. Но никто и не нужен, посторонние могут лишь помешать общению с богиней.
На колени — в снег. Мерзлый камень леденит ноги и сквозь многослойные орочьи штаны. Но встать нельзя — эта боль гасит душевную, куда более сильную.
Собственный голос кажется хриплым и чужим, слова падают бессильно, как первые капли воды на безжизненную, истомленную свирепым солнцем землю. Но за первыми каплями идут следующие, дождь не затихает, и вскоре из безжизненной, растрескавшейся и спекшейся в камень земли поднимаются первые, самые смелые ростки:
— Я не имею никакого права просить тебя, Великая Мать, о чем-либо. Я предала всех, из-за меня погибла Твоя последняя жрица. Но она просила, чтобы кто-то продолжил служить Тебе, когда ее не будет. Не отказывайся от меня, прими мою верность. И дай силы искупить вину служением Тебе… У меня нет ничего кроме имени и желания Тебе служить — возьми хотя бы мое имя.
Ответ не прозвучал в морозном воздухе, не ответил свист ветра в скалах, грохот тяжелых ледяных волн, разбивающихся о подножье острова, не пришел в виде танца лунных бликов на снегу. Но Сати уверена, что его получила. Кажется, ее щеки ласково, почти неощутимо коснулись губы давно умершей матери. В то же время Сати не сомневается — так оно и есть.
А еще она чувствует Силу. Ту, что давала прежним Дарящим Любовь спасать свой Храм ото всех невзгод. И торжествовать над смертью, даря любям ласку, любовь, а потом — жизнь. Ведь по сравнению с даром жизни даже власть — ничто…
Сати отправляется к скалам, несет оттуда большой (какой смогла донести) камень. Ставит его на крошечной полянке над обрывом — прямо на заснеженную каменистую почву. Пока она будет жить в пещерке по соседству. Но на этом месте когда-нибудь поднимется новый Великий Храм. И на бесплодных островах поднимется лес, а Полуночные острова станут островами Великой Матери. Надо лишь верить и трудиться, не покладая рук — и тогда невозможное, небывалое Завтра однажды родится. Войдет в жизнь, превращаясь в неотъемлемую часть Мира.
Десятый месяц 1141 года, МарлиннаИ почему губы Амелии даже безо всякой помады кажутся такими сладкими? Почему сводит с ума ее точеное личико, строгое и сосредоточенное, когда творит магию, или озаренное мучительно-сладким наслаждением, когда мы сливаемся воедино? И почему она для меня может танцевать ночи напролет храмовые танцы, а я — ночи напролет неотрывно смотреть на них, а потом мне словно вновь девятнадцать? На эти вопросы сможет ответить лишь Та, кого я знал под именем Жаклин.
Досказать остается немногое. Свадьба у орков оказалась хмельная, веселая и непосредственная, хоть не очень изобильная. Уцелевшие веселились три дня кряду, Яллог словно сбросил лет шестьдесят (выяснилось, что орки живут дольше людей, но не очень), а мы с Амме сосредоточенно предавались любви. Нет, это не только мне оказалось вновь девятнадцать! Определенно, Амме тоже сбросила из своих сорока пяти годков тридцать. Была у нас и первая, и вторая, и третья брачная ночь — благо, ночь-то была одна, полярная.
Потом было колоссальное заклятие. То самое, которым эпоху назад (даже не верится, что на самом деле с тех пор прошло чуть больше года) гнусный старец Шауль Пигит зашвырнул нынешнюю чету Бонаров в окрестности Саггарда, и они чуть не сорвали мне весь тогдашний план. Эх, да лучше б сорвали! В этот раз я ухитрился без жертвоприношений перенести в свою державу все, что осталось от когда-то правившего Миром народа.
Орков мы поселили на острове Убывающей Луны — том самом, где я когда-то узнал о том, что Миру одинаково нужны все Боги, как день и ночь. На том острове — теперь я знаю точно — умер старый Левдаст и родился новый. Орки уже вполне освоились на новом месте, а я издал строжайший указ, запрещающий рыбакам заплывать на остров. Вдобавок защитил его чарами Владыки, дабы не нашлось умников, желающих сводить с зеленокожими счеты. Ну, а сам остров, теперь не видимый с речного плеса, уже через год стал легендой среди рыбаков.
Конечно, мы с Амме не забыли завет жриц Амриты. Уже в Четвертом месяце, когда Храмы утрясли вопросы с преемниками сложивших головы глав, я разослал новые послания, с призывом встретиться в Марлинне. Как ни странно, все откликнулись. Видно, жертва последней Дарящей Любовь не оказалась напрасной. Прибыли даже посланцы из далекого Ритхэаса: тамошний Храм, поскольку других на материке нет, тоже может считаться Великим. Последними, когда мы уже не надеялись на ответ, прибыл Вневременной жрец Ноэроса — глава единственного (но Великого уже безо всяких скидок) Храма Ноэроса Синь-е-Сан. Вот уж кого мы точно не ждали…
Совещались долго. Нет смысла пересказывать — каждый Храм вел свои протоколы, желающий, если, конечно, имеет нужные допуски, может с ними ознакомиться. Скажу только, что мы, в сущности, повторили решения, принятые на Медарском собрании. Мои подчиненные, наспех посвященные в Палачи Старшие Убийцы, конечно, ворчали, но что они могли поделать? На мне ведь благословение самого Владыки… В общем, мы совершили небывалое. И вовремя, потому что жрецы Единого…
