— Так это даже лучше, разве нет?
— Не уверен, — задумался я. — Не все подарки одинаково полезны, знаешь ли. Я, пожалуй, склоняюсь к мысли эту компанию им вернуть.
Лицо её приняло выражение героини трагедии, которая умирает в конце, не выдержав несправедливости мира. Наша Зайка просто органически не в состоянии выпустить из своих лапок хоть что-то, в них попавшее. Возможно, это последствия трудного детства. Ну, как человек, перенёсший голод, не в силах расстаться даже с корочкой хлеба — что-то такое припоминается у Джека Лондона.
— Это просто нечестно, — возмущённо выдала она наконец.
Я не выдержал и засмеялся, отчего она надулась.
— Кира, я понимаю твоё недовольство, но взгляни на всю картину целиком. Сейчас мы защищаем свою честь, и симпатии будут на нашей стороне. Но если мы вдруг принимаем этот подарок, то картина заиграет совсем другими красками. Получится, что мы искусственно раздули конфликт, чтобы под этим предлогом ограбить Назимовых.
— Не все так подумают, — возразила она.
— Не все, но очень многие. Вспомни, что настоящих друзей у нас не так уж много. Нас уважают, но это скорее недоброжелательное уважение. Большинство считает нас выскочками, которые поднялись исключительно благодаря покровительству князя.
— Но это же неправда!
— Я бы сказал, что это не совсем правда, — хмыкнул я. — Определённое покровительство князя действительно имело место, так что толковать наши успехи можно и так и так. Большинство толкует не самым приятным для нас образом, но что тут поделать?
— Значит, возвращаем? — грустно спросила Зайка.
— Возвращаем, — подтвердил я. — И пойми, наконец, что действительно лучше вернуть. Нам не нужна репутация бессовестных вымогателей, никакой актив этого не стоит.
— Понимаю, — вздохнула она поднимаясь. — Ну я тогда пошла возвращать.
— Иди, — кивнул ей я, берясь за переговорник. — Мира, свяжи меня, пожалуйста, с Русланом Назимовым.
Назимова ей удалось отыскать не сразу, так что связались мы только через полчаса.
— Здравствуйте, господин Руслан, — поприветствовал я его.
— Здравствуйте, господин Кеннер, — настороженно отозвался он. — Чем обязан?
Сразу к делу, никаких разговоров про погоду и здоровье скота. Я тоже решил не ходить вокруг да около:
— Я по поводу некой компании «Альтаир». Скажите, с какой целью вы нам её передали?
— В качестве извинения, с какой же ещё целью?
— В таком случае мы с вами неправильно друг друга поняли. Я подразумевал именно извинение, а отнюдь не вымогательство. Так что я распорядился вернуть вам эту компанию.
— Тогда что вы имели в виду под удовлетворительным извинением? — в голосе его ощущалась растерянность.
— Всего лишь искреннее извинение, господин Руслан.
— Публичное извинение перед представителями дворянства? — мрачно спросил он.
— Если ваш сын не рассказал вам, почему я настаиваю на извинении именно в такой форме, то я готов повторить мои слова уже для вас.
— В этом нет необходимости, господин Кеннер, — вздохнул он. — Он рассказал.
— В таком случае я с вами прощаюсь, господин Руслан. Если, разумеется, у вас нет ко мне каких-то вопросов.
— У меня нет вопросов, — хмуро отозвался он. — До свидания, господин Кеннер.
* * *
В Дворянский Совет мы прибыли всей семьёй, включая Киру. Я издали поклонился членам Совета, уже сидящим на своих местах. Фон Кеммен по-дружески усмехнулся — я виновато улыбнулся в ответ и слегка развёл руками. Действительно, я и сам начал находить странным, что езжу к ним уже как на службу.
В этот раз зал был оформлен по-другому — штандарты семей, которые согласились свидетельствовать, были с равными промежутками развешены по стенам. Под каждым штандартом стоял слегка под углом стол тёмного дерева, за которым стояло несколько лёгких кресел — по числу заявленных представителей.
Согласились свидетельствовать, разумеется, далеко не все, и это было вполне понятным и ожидаемым. Семьи, близкие Назимовым, вовсе не горели желанием участвовать в унижении дружественной семьи. Кто-то не любил нас. Кому-то были просто неинтересны ни мы, ни Назимовы. Конечно, существовал и риск, что вообще никто не согласился бы свидетельствовать. В этом случае для истца — то есть для нас, — унижение было бы, пожалуй, даже большим, чем для ответчика.
У меня отлегло от сердца только тогда, когда я увидел длинные ряды штандартов вдоль стен. Я, в общем-то, и не верил, что наше приглашение все проигнорируют, но всё же порядком волновался. И успокоился только сейчас, пересчитав штандарты. Двадцать четыре! Я даже пересчитал ещё раз, не поверив сразу. Результат более чем достойный, даже можно сказать, неординарный. Да что там — невероятный результат, не удивлюсь, если это окажется абсолютным рекордом.
Штандарт Арди висел в дальнем конце — наш стол находился справа от кафедры Совета и немного впереди неё. Стол был немного повёрнут, так что мы могли видеть и зеркально расположенный стол ответчика слева от кафедры, и всех представителей семейств.
Мы двинулись туда через весь зал и тут случилось нечто совершенно неожиданное, что потрясло меня — да и не только меня, всю нашу семью, — до глубины души. Беримир Хомский поднялся из-за стола и поклонился маме, а глядя на него, начали вставать и кланяться ей все присутствующие. Когда мы дошли до своего места, встали и поклонились члены Дворянского Совета во главе с фон Кемменом.
Мама спокойно прошла к своему месту, поклонилась в ответ всем присутствующим и села. Вслед за ней все тоже уселись обратно.
Я украдкой посмотрел на маму — она выглядела невозмутимой и, казалось, находила совершенно естественным, что ей только что были оказаны, по сути, княжеские почести. «У меня бы так не получилось, наверное», — подумал я с лёгкой досадой. Вот в такие моменты и понимаешь, что такое истинный аристократизм.
Фон Кеммен позвонил в серебряный колокольчик и все шепотки в зале стихли.
— По ходатайству семейства Арди Дворянский Совет содействует разрешению конфликта с семейством Назимовых. Господин Кеннер Арди, прошу вас кратко объявить суть ваших претензий к ответчику.
Я поднялся из-за стола и поклонился присутствующим. Наверняка все они уже знали мельчайшие детали происшедшего, включая точный пересказ речи Дамира, но слушали меня, тем не менее, очень внимательно.
— Господа! Первым делом я считаю необходимым от имени нашего семейства поблагодарить как Дворянский Совет, так и всех присутствующих представителей семейств. Благодарю вас за то, что вы согласились помочь нам разрешить этот неприятный конфликт. Суть же его состоит в следующем: в прошедший выходной мы с женой, присутствующей здесь госпожой Леной Менцевой-Арди, посетили молодёжную вечеринку в квартире некоего Ярослава Чичагова. В один прекрасный момент, когда мы отдыхали после танцев, мы услышали грязную ругань в адрес некой девушки. Невольно прислушавшись, мы с женой с изумлением обнаружили, что все эти выражения были направлены именно в её адрес, а оскорбляет её сын главы семейства Дамир Назимов. Сразу скажу, что мы не имеем представления, чем это могло быть вызвано — ни я, ни она никак не пересекались ни с семейством Назимовых в целом, ни с Дамиром Назимовым в частности. Всё это происходило публично в присутствии нескольких свидетелей, причём при этом также присутствовал наследник семейства Ринат Назимов, который не сделал попытки остановить брата. Наше семейство расценивает это неспровоцированное оскорбление как оскорбление всего нашего семейства, и требует от семейства Назимовых надлежащего извинения.
Чувствовалось, что Руслан Назимов изрядно подавлен. Думаю, для него явилось очень неприятным сюрпризом число семейств, которые прислали своих представителей. Однако он никак не выражал своих эмоций — лишь однажды, встретив холодный взгляд мамы, он непроизвольно поёжился. Рядом с ним сидели оба сына, которые не поднимали глаз — видимо, Руслан решил, что было бы несправедливо отдуваться за них одному, и им тоже стоит хлебнуть унижения.
