— Я использую деготь, — сказала Кетти. — Лучше держит.
— Сосновая смола дешевле. — Клера использовала его с осторожностью скряги.
— Меч-путь? — спросила Нона.
— Самое близкое к Пути, что может получить хунска. Самое близкое, что может получить любой, кто не квантал. Говорят, что это помогает телу учить разум – но на самом деле это просто дает нам, скромным смертным, какое-то похожее занятие, и мы можем понять, как тяжело приходится бедным ведьмам, сидящим на Пути со скрещенными ногами и закрытыми глазами.
— Ты идешь по нему, — объяснила Генна, редкая любезность. — Маятник подсчитывает, сколько времени это у тебя заняло. — Она указала на рычаг в стене позади себя. — Вот этот начинает, а там, у двери, есть еще один, который останавливает.
— Я тебе покажу, — сказала Клера.
Но Кетти уже проковыляла к краю платформы, стараясь не запачкать ее дегтем, и остановилась прямо перед началом узкой трубы.
— Не торопиться! — И она вышла с бесконечной осторожностью, раскинув руки.
К ужасу Ноны, она увидела, что тросы, тянущиеся от крыши к кольцам на трубе, не были предназначены для поддержания конструкции — они были ее единственной опорой, и в тот момент, когда Кетти перенесла на нее свой вес, все сооружение начало раскачиваться, даже вращаться вокруг шарниров в полудюжине мест по всей длине.
Генна потянула за рычаг на стене и освободила огромный маятник. Он качнулся, быстро и бесшумно. Через, наверное, десять ударов сердца Ноны, он достиг предела и начал возвращаться. Во время этого первого взмаха колесо вверху повернулось на пять небольших делений.
Обретя равновесие, Кетти начала продвигаться вперед, стараясь не дать наклону трубы ускорить себя. Она двигалась с определенной долей изящества, каждое мгновение ее длинное тонкое тело совершало дюжину маленьких движений, покачиваясь в контрапункте с путем под ее ногами; каждый новый шаг менял ритм.
Подойдя к первому подъему, Кетти еще больше замедлила шаг и подождала, пока вся конструкция приспособится к ее весу, который теперь двигал ее в новом направлении. Расстояние под платформой показалось Ноне огромным. Более чем достаточным, чтобы убить. Больше любого дерева. Насколько больно будет попасть в эти сети на такой скорости? Выдержат ли они?
— А! — Кетти, теряя равновесие, начала изо всех сил махать руками.
Три девочки на платформе смотрели, как зачарованные. Мгновение спустя Кетти восстановила равновесие и продвинулась вперед на двадцать футов по крутому спуску.
— Теперь будет трудно, — сказала Клера.
Кетти шагнула к возвышению, где труба начинала свою спираль из трех полных витков, настолько высокую, что она могла поместиться в них. С мучительной медлительностью Кетти начала перебираться с внутренней поверхности на внешнюю, держась на холодном металле благодаря силе сцепления ее смазанных дегтем ног. Вопреки ожиданиям Ноны, она достигла вершины первой спирали.
Нона повернулась, чтобы посмотреть на колесо, сделавшее почти полный круг: «Сколько времени это займ?..» Крик ярости и отчаяния оборвал ее. Далеко внизу Кетти ударилась о сетку и подпрыгнула, крича от разочарования.
— Обычно у нее получается лучше, — сказала Генна.
— Твоя очередь, Нона! — Клера махнула рукой в сторону стартовой точки.
Нона взглянула на горшочек со смолой в руке Клеры, но та отвернулась и наклонилась, чтобы подразнить Кетти, которая теперь карабкалась к краю сетки у двери. Генна потянула за рычаг, который поймал маятник в конце его размаха, и установила колесо в исходное положение. Обернувшись, она кивнула в сторону темного пятна на платформе, где начиналась труба. — Потопчись по нему. Твои подошвы будут достаточно липкими. Госпожа Меч чистит путь каждый день — у нее должен быть бизнес с торговцами смолой. Но она не говорит нам чистить платформу... так что мы этого не делаем!
Нона выскользнула из обуви. Смола и деготь под пальцами ног казались липкими. Она попыталась сосредоточиться на ощущении, а не на пустом пространстве между ней и землей. То, что Клера не дала ей свой горшочек со смолой, немного ранило Нону, но она знала, что нужда и щедрость имеют свои собственные циклы. В голодные времена деревня имела обыкновение делиться едой, но когда голод достигал определенного предела, все, даже самые добрые из них, замыкались в себе, делясь только с ближайшими родственниками. Возможно, даже наступал момент, когда голод мог остановить мать, кормящую ребенка. Нона лучше других понимала, что даже самые священные узы могут быть разорваны при достаточном напряжении. Клера не была голодна – но когда-то она была богата, а теперь нет. Возможно, для того, кто вырос в роскоши, это было равносильно голоду…
Нона попыталась отогнать мысли о матери и подавить гнев. Стиснув зубы, она шагнула вперед. Труба сдвинулась под ее ногой в тот момент, когда она нажала на нее. Далеко внизу дрожала сеть.
— Монастырь хранит записи о рекордах, лучших временах, — сказала Клера. — Лучшее время в каждом классе в каждом году, лучшее время за год среди всех классов, лучшее время когда-либо. — Рычаг издал глубокий лязг, когда Генна снова запустила маятник.
— Я не... Как я могу... — Нона обнаружила, что ее вторая нога приклеена к платформе не только липким участком пола. Ни одна часть ее не хотела связывать себя с этим путем. Она всегда плохо лазила по деревьям, боясь беспомощности падения почти так же сильно, как боли воссоединения с землей.
— Вперед! — настойчиво сказала Клера.
Звук шагов на лестнице позади нее вытолкнул Нону на путь. Стыд может оказывать такое же давление, как и гнев. Она вытянула руки и слегка замедлила вращение мира. Равновесие основывается на понимании движения вещей: качания, импульса, ограничений, которые законы гравитации накладывают на всю материю, будь то плоть или камень. Слишком сильно замедляя мир, ты теряешь это интуитивное понимание, ты разрываешь связь с взаимосвязанной паутиной движущихся частей, и, хотя ты можешь падать постепенно и потребуется вечность, чтобы понять, что ты прошла точку невозврата, ты все равно упадешь.
Склон пути
