тянулся к Ноне, ноги то и дело соскальзывали. Труба предательски качалась. Она подошла к изгибу, ее неглубокое дыхание замедлялось в такт движениям ее тела, когда она изо всех сил пыталась удержаться на ногах. Ее руки уже болели, как будто она висела на них, а не просто балансировала. Каким-то образом ей удалось обогнуть первую длинную и нисходящую кривую!
Крутой подъем штопора казался непреодолимой преградой, поднимающейся над ее головой в течение нескольких шагов. Нона шла мелкими шажками, не слыша ничего, кроме хриплого дыхания и стука собственного сердца. К своему удивлению, она оказалась на вершине первого витка спирали, глядя вниз на невероятно крутой спуск к подножию следующего витка. Она знала, что ее ноги будут скользить там, когда путь будет убегать от нее.
— Продолжай! — Крик с платформы, почти сердитый.
Нона задержалась на мгновение, а пропасть со всех сторон кричала, чтобы она упала, напряжение в ногах было невыносимым. Потом она прыгнула.
Ее ведущая нога зацепилась за вершину следующего витка спирали, и, раскачивая заднюю ногу, вытянув вверх обе руки, она добралась до вершины третьего и последнего витка. Где, размахивая руками, она поймала себя одной ногой. В два прыжка она добралась до точки, расположенной чуть больше чем в четверти пути по меч-пути.
Нона поставила вторую ногу на трубу и с преувеличенной осторожностью пьяницы отвернулась в сторону. И во время этого движения увидела других послушниц, столпившихся на платформе и уставившихся на нее с открытыми ртами. Это выражение она знала: такое же потрясение отразилось на лице Амондо, когда она слишком быстро научилась выполнять его трюки. Это было начало взгляда, который закончился болью и гневом.
Ступня Ноны соскользнула с железной трубы. Она вскрикнула и упала навзничь. К тому времени, как она ударилась о сетку, она уже кричала.
Она дважды подпрыгнула и перевернулась, хрипя, пытаясь втянуть воздух обратно в легкие. Неловкая борьба привела ее к краю сетки, и сильные руки помогли ей спуститься. Она поймала себя на том, что смотрит в озорные глаза сестры Чайник, которая в последний раз появлялась за спиной сестры Яблоко в клубах пара в бане.
— Ну, это было... необычно. — Сестра Чайник улыбнулась. — Не совсем то, что я бы назвала следованием по пути, но все равно впечатляющая акробатика!
— С-сколько... — тяжело выдохнула Нона.
— Тебе потребовалось? — Сестра Чайник посмотрела на платформу. — Генна? Сколько времени прошло, прежде чем она упала?
— Один и двадцать!
— Один цикл и двадцать, — повторила Сестра Чайник. — Это восемьдесят делений. Ты знаешь, Нона, рекорд твоего класса по прохождению?
— Нет.
— Догадайся.
Нона попыталась представить себе это:
— Триста делений?
— Кетти? — спросила Сестра Чайник.
— Никто в настоящее время в Красном не завершил меч-путь. Сулери была последней, кто прошел его, все еще находясь в Красном. Она насчитала двести девяносто. — Кетти стояла у двери. Ее глаза метнулись к пути над ними. — Однажды я почти дошла до конца. Почти.
— Сейчас Сулери справится быстрее, — сказала Сестра Чайник, поворачиваясь к двери. — Она самая быстрая послушница в монастыре. Ее рекорд — сто восемнадцать.
— А какое самое быстрое время? — спросила Нона.
Сестра Чайник остановилась, приоткрыв дверь:
— Наши записи говорят, что чуть более двухсот лет назад некая Сестра Сова — да, та самая, что в историях, Черная Крепость и все такое — записала в гроссбухах, что она, будучи в Священном Классе, прошла путь за двадцать шесть делений. Хотя в это трудно, поверить. Возможно, за эти годы был скорректирован механизм синхронизации...
— Двадцать шесть! — Нона моргнула. Это казалось даже отдаленно невозможным.
— Есть к чему стремиться. — Сестра Чайник вышла, слегка прихрамывая, оставив Нону и Кетти смотреть друг на друга. Высоко над ними по пути двинулась Рули.
— Почему Сестра Чайник зашла сюда? — спросила Нона, чтобы нарушить молчание.
— Чтобы присмотреть за новенькой, конечно, — сказала Кетти. — Она будет отчитываться перед сестрой Сало. Вот что она делает. Смотрит и отчитывается. Она была бы госпожой Тень, если бы у нас уже не было Отравительницы! Я думаю... — она замолчала, когда Рули с криком отчаяния рухнула в сеть. — Я думаю, она все равно пришла бы, чтобы составить мнение о соревновании. Чайник держит монастырский рекорд для меч-пути — рекорд для всех, кто еще живет здесь, — шестьдесят девять делений.
Нона еще с полдюжины раз попыталась пройти по пути, двигаясь не так быстро и падая, но не для того, чтобы остаться частью группы, а потому, что сила тяжести, казалось, вцепилась в нее своими крючьями. Как ей удалось забраться так далеко раньше, она не могла сказать, потому что теперь путь качался под ней, как чужое море, и его дороги были чужды ее ногам. Но даже так она продвинулась дальше, чем Рули, Генна и бедная Карисс, которая едва делала первый ярд и никогда не достигала третьего.
От шестого удара сетью у нее зазвенело в ушах.
— Брей! — закричала Клера. — О, черт возьми! — Она спрыгнула с платформы, ряса закружилась вокруг ее головы, длинные ноги вытянуты перед собой.
Нона крепко повисла на веревках. Единственное правило, которое они ей сказали, — не пробовать путь, пока кто-то еще в сети, так как можно столкнуть его.
Клера бросилась к краю:
— Мы опоздаем на Дух!
Нона взглянула на платформу. Пусто. Они с Клерой так увлеклись соревнованием, что не заметили, как остальные ушли.
— Вперед! — Клера бросила Ноне башмаки и спрыгнула на пол. — Госпожа Дух хуже всех!
— Мне показалось, ты сказала, что самая худшая — Отравительница!
— Они все хуже, когда ты опаздываешь! — Клера уже
