– Да. А разве это не так?
– Не так? Подумай!
Виллему задумалась.
– Ты прав, – промолвила она наконец. – Удивительно, сколько датских черт мы приобрели незаметно, помимо нашего сознания. Не только в языке, но и во многом другом. В деталях повседневной жизни.
Эльдар украдкой улыбнулся. Теперь она опять на правильном пути.
– Они многое отняли у нас, – произнес он. – Приказывают поступать против наших привычек. Подбрасывают нам новые предметы для повседневного обихода, оказывают влияние на нашу культуру…
– Да, но чаще всего это делается с добрыми намерениями, – быстро прореагировала Виллему.
– Да суть то не в этом. Они уничтожают все норвежское, пытаются переделать нас в датчан, ты понимаешь? В маленькую грязную провинцию Дании!
– Этого не должно случиться, – взволнованно воскликнула она. – Этому мы воспрепятствуем, ты и я.
– И кто-нибудь еще, – тихо сказал он.
– О, Эльдар, здесь все так ужасно, я чувствую себя отвратительно, скучаю по дому, и даже заболеваю. Если бы не было прекрасных встреч с тобой раз в день, я не знаю, чтобы я сделала. Тогда бы я тут же сбежала!
– Этого делать нельзя, – воскликнул он испуганно.
Взгляд Виллему мгновенно стал мягким.
Точильщик пришел через день. Виллему видела из окна комнаты на втором этаже, что Эльдар стоит рядом с заточным станком, держа в руках две косы и нож. Они беседовали естественно и рассудительно, как обычно разговаривают мужчины, но она была уверена, что обсуждали они серьезные вопросы. Но что именно? Этого она не узнала. Она видела, что Эльдар на мгновение засучил рукав, слово хотел рассмотреть ранку от укуса какого-то насекомого. Она очень этому удивилась.
В этот день Виллему к своему неудовольствию не удалось поговорить с ним под деревом. К хозяевам должны были прийти гости. Дочь с семьей и другие важные персоны – все датчане. Дом был перевернут вверх дном, все, сталкиваясь, носились по комнатам и коридорам.
И вот гости прибыли. Главным среди них был сам губернатор. Не правитель, ибо в те времена в Акерсхюсе такой должности еще не было, и обязанности исполнял наместник Ульрик Фредерик Гюльденлеве или его заместитель Уве Юэл. Губернатор был подчинен им, но все же это было значительное лицо.
И Виллему, эта строптивая служанка, успешно справлялась, накрывая на стол.
Она привыкла, что гости-мужчины в Тубренне щипали ее ниже спины, когда она подавала блюда. Так поступал и глава семьи, когда за ним не следили. Она научилась не обращать на это внимания. Привыкла она и к тому, что гости бесцеремонно рассматривали ее пикантное лицо с удивлением и восхищением, научилась отклонять предложения встретиться позже.
Но в этот вечер случилось нечто особое, послужившее на пользу ей и Эльдару. Один из бесцеремонно разглядывавших ее господ спросил ее по-датски, что за жаркое у нее на блюде. Виллему совершенно неумышленно ответила на чистом датском, на языке, который выучила во время своих поездок к бабушке Сесилии и дедушке Александру.
Эффект был неописуем.
– У вас датская прислуга? – воскликнула одна из дам.
– Да, мы держим только сочувствующих, – ответила просто хозяйка, но было ясно, что она гордилась собой. – Эта девушка и ее брат – датского происхождения. Не так ли, Мерете?
– Да, фру, – ответила Виллему по-датски и присела в книксене. – Но мой брат был в Дании меньше меня и поэтому говорит на этом языке не так хорошо.
Гости были довольны, а хозяева стали смотреть на нее с уважением.
Виллему чувствовала себя предательницей. Она любила Данию, так же как и Норвегию и Швецию, в которой побывала несколько раз. А здесь она должна выступать против датчан. Это не справедливо.
Ей казалось, что эта вражда не нужна никому.
Благосклонное отношение к ней хозяев дома несомненно выросло.
Дочь выглядела ужасно.
Так же, как и ее мать, она зачесывала гладко назад свои черные волосы, что явно не красило ее лошадиную физиономию. Она вела себя так, будто была уже полной владелицей этого дома.
Ее брат, Сювер, сам того не желая, легко выходил из себя. После обеда сестра обошла большую гостиную.
– Эти гобелены должны быть у меня, – заявила она.
– Но они принадлежат Кристине, – возразил брат.
– Кристине, – презрительно хмыкнула сестра. – Она никогда их не получит. Мама, в следующий раз я увезу их к себе.
– Непременно, – ответила мать, явно гордившаяся своей дочерью. – Гобеленов у нас достаточно.
Последние слова специально адресовались гостям.
Виллему навострила уши. Кристина – это, должно быть, та сестра, о которой хранят молчание. Сестра в немилости.
Но, как говорит Эльдар, еще должен быть брат. О нем вообще никогда не упоминали. Где же он?
Виллему обносила гостей печеньем и вином после обеда. И в этот момент произошло нечто ужасное. Хозяин Тубренна подставил ей бокал и одновременно слушал губернатора.
– Благодарю, я с удовольствием приеду к вам в Рождество на более продолжительное время. В один такой вечер, как сегодня, обо всем переговорить не успеешь.
– Мы будем рады этому, – хозяин понизил голос. Виллему в это время подошла к губернатору, предлагая наполнить его бокал. – Я слышал, у вас неспокойно?
– Да, – ответил губернатор из-под своего огромного парика. – Один из моих фогдов охотится за двумя убийцами, которые, как он полагает, связаны с молвой о восстании. Я всего толком не понял. Вы не встречали в округе подозрительных людей?
– Убийц? Нет.
– Одного, кажется, зовут Виллему. Лет шестнадцати. Очень опасен.
Виллему пролила на пол вино. Но никто, слава Богу, этого не заметил. Она замерла. Готова была бежать со всех ног, когда прозвучал ответ хозяина.
– Такой молодой? Виллему… Нет, такого мальчишки мы не встречали.
Почти не веря, она облегченно вздохнула. Спасена, благодаря своему необычному имени!
Она знала, что именем Виллему нарекали как девочек, так и мальчиков. Так же, как именами Зигфрид, Брюнхильд, Кай, а за границей Эвелин и Мария. Наверняка много существует и других подобных имен.
Во всяком случае, она сердечно благодарна этому имени. Сейчас она его любила.
Никто не установит связи между служанкой Мерете и дикой убийцей Виллему.
Дома, в уезде Гростенсхольм, Калеб пришел в Липовую аллею к старому Бранду и тяжело сел на стул. За последние месяцы он заметно постарел.
– Ничего? – спросил сочувственно Бранд.
– Ничего. Словно провалилась сквозь землю. Нет, это не хорошее выражение, я не имел это в виду.
– Ты сообщил Габриэлле?
– Нет еще. Не хватает смелости. Все надеюсь, что Виллему появится. Она моя единственная дочь, дядя Бранд. Мое единственное дитя!
