— Ясно, Ни'ийна, — смиренно согласился гном, не подозревая, что этим он подлил масла в огонь.
— Нет тебе не ясно!
Я развернулась, приказав Лохматику сделать шаг в сторону, чтобы видеть лицо противника. Эрдо держал в руке молот. Не ради развлечения, как я полагаю. Голос мой вибрировал:
— Сдохну я, — ткнула пальцем в сторону дракона, — сдохнет он. Тебе ясно?
И откуда только уверенность взялась?
— У тебя только один браслет, девчонка — гном презрительно сплюнул на пол, — Он не умрет.
— Я Нина, — шипяще процедила сквозь зубы, — и без сердца не живут — это прописная истина, Эрдо.
О, как загнула. Но звучит емко.
— Сеструль, может, хватит? — Славик не знал как себя вести, и только укоризненно качал головой.
— Помолчи, мелкий пакостник. Не переживай, я вспомнила тебя. И поверь, эти воспоминания не были приятными.
— Что ты хочешь, Ни'ийна? — гном перекинул молот из одной руки в другую, словно детскую игрушку из пластмассы.
Я вытаращила на него глаза и выпалила:
— Что я хочу?! Что Я хочу!! Ты еще спрашиваешь, что я хочу? Я хочу, чтобы сейчас я сидела у себя дома, пила чай с кексами и смотрела телевизор. Чтобы этого браслета у меня не было. И чтобы моя бабушка была обычно старушкой. Я не напрашивалась в ваш мир! Я просто хотела жить тихой, мирной жизнью. Но так получилось — я здесь. И вам, как бы противно это ни было, придется считаться с моим мнением. А если есть претензии — обращайтесь к моей бабке, — я обернулась к притихшему Лассниру, — К тебе это тоже относится. Не думай, что я так и буду продолжать терпеть твое самоуправство. Хватит. Надоело.
Высказав это, я резко развернулась и пошла к выходу. Уже достали. А что же будет дальше? Блин, а ведь только вошла!
— Пойдем, Матик. Будем ночевать во дворе.
Не успела я закрыть дверь, как в спину ударил оглушительный хохот дракона. Ох, уж мне этот Ласснир. И что смешного он нашел в моем выступлении? Хотя глупо как-то получилось. Все из-за страха потеряться в лесу или падения с крыши… Наверное.
Я не выспалась. И по этой незамысловатой причине была не в духе. А, что вы хотите, целую ночь меня будили все, кому не лень. Только приготовила ужин и накормила Матика, явился Славик, и, заявив, что он вроде бы со мной не ссорился, затребовал свою порцию, — пришлось делиться. Уплетая за обе щеки, он нудил, что специй ему не хватает, да и сметанки, — пару ложечек — не помешали бы.
Не выдержав, швырнула Славику одеяло и отправила спать в дом. Парень возмутился, но рычание горгульи убедило, что так будет лучше. Насладившись видом истинной формы Лохматика родственничек, наконец-то, начал воспринимать моего четвероногого друга всерьез. Я сама, что таить, мысленно содрогнулась, когда внимательнее рассмотрела своего питомца. Метр пятьдесят в холке, два метра в длину, не считая хвоста. Мощная грудная клетка; здоровенные лапы. Передние чуть короче задних и более функциональные за счет подвижного большого пальца. Но, думаю, при виде десятисантиметровых когтей руку для пожатия ему все равно никто не протянет. Не рискнет. Морда собачья, сплюснутая. Голова крупная, череп слегка вытянут. Уши маленькие, едва приметные. Ярко выражена саблезубость. Передние лапы, грудь, голову и часть туловища покрывает длинная, — сантиметров двадцать, — пепельно-серая грива из жестких, не пропускающих влагу, волос, остальное тело кажется лысым из-за плотной кожи без единого волоска. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что шкура Матика скорее напоминает кожу рептилии, только стыки не так заметны, а на ощупь как теплый шелк. Крылья кожистые, на подобие нетопыриных, однако связки толще, да и костей с когтями побольше будет. Размах метров шесть, но тут я могу и соврать. Еще и хвост: дополнительные два метра со смертоносным жалом на конце.
Жуть. Ночью присниться — не отмашешься. Но рассматривая своего четвероного друга, я совершенно не ощущала страха, что и поспешила ему сообщить. На мое заявление Матик понимающе оскалился.
— «Я часть тебя, — как само собой разумеющееся заявил он, — Ты же рук своих не боишься?»
— Нет, конечно, — признала я, поднимая ладони на уровень глаз, — Но ты не моя рука?! Ты самостоятельное разумное существо и…
— «Ниночка, — перебил Матя, — Моя свобода — только твое желание. Твоя воля для меня закон».
— В каком смысле?
— «В самом прямом. Я встречал несколько себе подобных, и все они лишь тени своих хозяев. Дополнительная „рука“ во время боя».
— Бр-р, — поежилась я и почесала Матика за ухом, — Ты тоже так хочешь?
— «Не думаю», — нахмурился пес.
— Тогда замнем для ясности.
— «С удовольствием», — тут же согласился он, — «Ложись, тебе надо выспаться».
И вот, только я обустроилась под боком горгульи, как кто-то грохнулся, споткнувшись о поленья, любовно разложенные вокруг места ночевки. Такую незамысловатую ловушку мы использовали в детстве во время ночного игр, когда группа ребят из одной деревни пыталась «выкрасть» алое знамя у ребят из другой деревни. Помнится, мы отстаивали его раз пять, две ближайшие деревни по три, а самая дальняя — Ольховка, только два. Хорошее было время.
Это оказался Хрос. Он полчаса весьма громким шепотом уверял, что не хотел конфликта, и готов понести любое наказание. Упал на колени и долго бился головой об землю. Я окинула скрытого мазохиста настороженным взглядом, и попросила удалиться, уверяя, что не держу на него зла. Но мужчина не унимался. Матик почувствовав беспокойство, ощерился и встал между мной и Хросом. Мужчина, что-то тихо пролепетал и поспешно ретироваться.
За Хросом явился эльф. Мне удалось поспать минут двадцать не больше. Красавчик подкрался совершенно бесшумно и если бы не кашлянул в ладонь, я бы так и продолжила дремать до утра. Эх, несбыточная мечта.
Разлепив веки, узрела брезгливую мину на благородном лице. Отблески огня в перламутровых волосах на мгновение загипнотизировали, и я не сразу уразумела, что он говорит. Оказалось этот высокомерный ушастик не признает меня наследницей Ма'Арийи Быстрый Клинок, и требует, чтобы я отказалась от наследства в пользу более достойных. Предполагаю, под «достойными» он подразумевал себя. Минуту я переваривала услышанное, затем послала его не так далече ловить бабочек, развернулась и тут же заснула.
Через час, кто-то подбросил в огонь полено, доел суп, поправил на мне одеяло, убрал прядку волос с лица, и, сочтя свой долг выполненным, бесшумно удалился.
Ближе к рассвету, когда огонь полностью прогорел, а утренняя прохлада заставила зябко поежиться под двумя одеялами (Матик расстарался), снова послышались шаги.
