– То есть вы будете драться? – уточнила Женька.
– Буду, – самодовольно согласился Кощей. – И ты будешь моим секундантом. Ведро с водой, полотенце, разберешься, короче.
– А если вы проиграете?
– Продам тебя в ближайший бордель, – запросто ответил Кощей.
Женька онемела. За последними событиями она как-то подзабыла, с кем имеет дело.
– Да шучу я, шучу! – засмеялся Кощей. – Честное слово, детка, ты такое лицо делаешь, грех не подковырнуть!
Обидевшись, Женька подскочила ближе и в бешенстве заявила:
– Спать валите, дядя Мак.
Теперь опешил Кощей.
– Вы что думали, весь день на ногах, теперь картошки с мясом обожрались и против того рыжего выстоите? Раз его Хьюберт нанял, значит, его, вполне возможно, против вас выставят. Вы, может, и бессмертный, но бока он вам намнет, только в путь! Отдыхайте пока.
– Ну ты даешь, племянничек, – с уважением признал Кощей.
– Спать, говорю, – Женька судорожно припомнила, что знала о боксе, боях без правил и прочем мордобое. – В шесть поедим, через час разминка, и в бой.
– Да, босс, – чересчур серьезно согласился Кощей, но в глазах его сверкал насмешливый огонек. – На какую кровать мне лечь, чтобы глупые девчонки не домогались?
– Вот на эту, – едва сдерживая злость, указала Женька.
– Ну все, до полседьмого, – попрощался Кощей, скинул обувь, рубашку с жилеткой и завалился спать.
Он сдержал слово. С шести вечера, сверяясь по часам, извлеченным из мешка, Женька мужественно пыталась растолкать Кощея, но результат оказался нулевым. Примитивное толкание и барабанная дробь по плечам были отвергнуты почти сразу. В ход пошла почти холодная вода из кувшина, крики на ухо и зажимание дыхательных путей – носа и рта.
– Чем же вы дышите, Михаил Николаевич? – ехидно осведомилась Женька у бесчувственного тела, отпустив нос. – Ох не надо, не отвечайте, я порядочная девушка. В смысле порядочный дебил!
Злость взяла верх, и Женька повысила голос, но тут же осеклась и с удвоенной силой принялась трясти Кощея. Ей даже удалось, подпирая плечом, посадить его тело на кровати, но на том везение закончилось. Кощей спокойно посапывал даже в столь неудобном положении. Отпущенный, он бревном рухнул обратно на кровать, продолжая дышать ровно.
Оставалось последнее средство – Женька решила спихнуть его на пол и немного попинать.
– Не советую, – донесся бодрый голос Кощея.
Он прихватил ее за запястье и мельком глянул на часы, зажатые в пальцах.
– Так, полседьмого. Кажется, нам пора. Детка, а почему твоя постель мокрая? – искренне изумился он.
– Моя? – возмутилась Женька. – Вы тут спали!
– Это да, – смиряясь перед фактами, согласился Кощей. – Однако ночью здесь будешь спать ты. На мокром. На твоем месте я бы повесил сушиться все это безобразие, пока я умываюсь. Ты чего меня в шесть не разбудила?
Пока Женька возмущенно хватала ртом воздух, Кощей, изогнувшись, одним прыжком оказался на ногах и с удовольствием потянулся.
– Закажи мне сэндвич с ростбифом и салатом, пинту пива и себе чего-нибудь, – велел Кощей.
Женька метнулась вниз, за едой, обещая про себя сквитаться, едва спасут Русь. Наверняка удастся разузнать, где смерть этого гада. Правда, глодала мысль, что во всех сказках ее регулярно находят, а толку ноль. Вон он, Кощей, живой и здоровый, ростбиф заказал.
Хозяин гостиницы был настроен скептически, он уже прослышал о новом рыжем бойце – молодом и сильном. Но, помня прошлую репутацию Мака, все же предоставил дебиловатому племяннику требуемое в двойном объеме и все аккуратно записал на счет. При этом, правда, дал знак вышибале глаз с гостей не спускать.
Пинком отворив дверь, Женька ввалилась внутрь, едва удерживая тяжело груженный поднос.
– Ешьте, – начала она, и замерла.
Кощей разминался. На момент Женькиного пришествия он отжимался. По его хитрым глазам можно было заподозрить, что делал он это специально, стараясь произвести впечатление на недоверчивую сообщницу. И ему это удалось. Пусть седой и, по Женькиным меркам, старый, он отжимался на одной руке, отрывая ладонь от пола. Вторая рука была заложена за спину. Закончив счет числом «пятьдесят», Кощей сменил руку и продолжил. Обойдя его по дуге, стараясь не задеть, Женька водрузила поднос на стол и терпеливо ждала окончания зарядки. Ей вдруг показалось, что, вполне возможно, деньги будут.
– Пятьдесят, – возвестил Кощей, рывком встал на ноги, ополоснул в тазу руки и подсел к столу. – Остальное потом, – сказал он Женьке. – Не хочу раньше времени развеять образ старикашки.
– Ага, – тупо согласилась Женька.
– Ешь, – напомнил Кощей. – У нас тяжелый вечер. Будешь зубы с площадки собирать.
– Хорошо… Какие зубы?
– Если все сложится удачно, то не мои, – отозвался Кощей, принимаясь за еду. – Новые долго отрастают и чешутся.
– Опять врете, – отмахнулась Женька.
– Шучу, – строго поправил Кощей.
Женьке было не до шуток, все мысли витали возле предстоящего мордобоя и риска лишиться единственного человека, способного отправить ее домой. Эта тема показалась наиболее животрепещущей. До девушки вдруг дошло, что кроме спасения «альтернативной Руси» есть еще ее, Женькины проблемы. Пусть захват этой реальности скажется и в ее мире, но дома, с мамой, как-то спокойнее.
– Ты вот что, – проглотив кусок сэндвича, сказал Кощей. – К данной ситуации, конечно, не относится, но, если со мной что случится, вызови Эвелину, она тебя домой отправит.
– Вы мысли читаете? – зло насупилась Женька. – Это гадко.
– У тебя на лице все написано, – отозвался Кощей. – Короче, скажешь Эвелине, она все устроит. Запомнила?
– Еще как, – заверила Женька и нащупала в кармане зеркало для связи с бывшей гувернанткой.
– Молодец, – похвалил Кощей, вытер руки салфеткой, скомкал ее и бросил, ловко угодив в пустую кружку. – Ну, погнали. Тут рядом. Помни о языке.
Он оделся, обулся, с легким раздражением вколотив ноги в ботинки, и был готов.
Выйдя из гостиницы, они сразу свернули в проулок и дальше шли по лабиринтам старого Лондона. Улицы то сужались так, что между домами едва можно было протиснуться, то расширялись до размеров, где четверо могли в ряд пройти, и в результате вывели на пустырь, посреди которого был разбит гигантский полосатый шатер.
– Первые четыре боя уже закончились, – пояснил Кощей для Женьки. – Я всегда последним выхожу, вроде как гвоздь программы. По крайней мере раньше так было.
К шатру подтягивались опоздавшие. В большинстве своем это были бедно одетые люди, но мелькали и богачи, ищущие здесь острых ощущений.
Откинув полог, Кощей первым вошел внутрь.
Стоило переступить порог, как на них обрушилась волна звуков и запахов. Люди, в основном мужчины, толкались, переговаривались, дымили дешевыми сигарами, кое-кто, из особо ловких, ухитрялся даже пить пиво, купленное на входе. Иногда мелькали камзолы ярких расцветок и доносился запах дорогого одеколона. Женщин из верхних слоев общества не наблюдалось, но несколько девиц попроще висли на своих кавалерах.
