Настоящему индейцу завсегда везде — ништяк!
Заколыхалась вода. Какие-то слонопотамы быстро протопали сначала туда, потом обратно.
Левую руку кольнуло, или показалось? Я осторожно приподняла её и скосила глаза. Твою мать! Я чуть не подскочила. Здоровенная чёрная пиявка наслаждалась моей кровью.
Это уже я схватился левой за ножны, а правой прижал трубку к губам, чтоб не хлебнуть воды.
Я еле смогла успокоиться и восстановить дыхание. Кто знает, чтобы было со мной, если бы штаны не надела. Может, так и загрызли бы живьём меня эти твари. У-у-у, вампирские морды!
Сколько я пробыла в воде? Не знаю, мне показалось, что целую вечность. Потихоньку начала замерзать. Всё-таки не май месяц. А и май, в этих краях вода ну оч-чень прохладная, даже в разгар лета. А сейчас, судя по всему, дело шло к осени.
Стараясь не шуметь, я осторожно приподнялась, посмотрела по сторонам. Проклятая вода забила уши. Повертела пальцем, похлопала ладонью. Вроде слух восстановился, только кроме шума качающегося на ветру камыша, ничего слышно не было. Я поднялась, постояла немного, ловя каждый шорох. Да нет, ничего. Тихо. Осторожно побрела вдоль протоки, озираясь и вслушиваясь в наступившие сумерки.
Вы скажете — надо было спрятаться в камыши. И что бы я там делала. Брела, не зная куда? Спасибо! Я ж не дядя Стёпа, которому всё было видно за версту. Эти камыши (это я их так называю, потому, что очень похожи) и взрослому человеку были выше головы. А уж мне то? Так что лучше не спеша, потихоньку, полегоньку, вдоль протоки.
Солнце уже давно село. Небо быстро темнело, а от воды поднималась мутно белая пелена тумана. Стало прохладно, и меня била сильная, ну оч-чен-нь с-с-сил-льн-н-н-ая д-д-др-р-р-рож-ж-ж-ж-жь. О-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хох. К-как ж-ж-же я з-зам-м-м-мёр-р-рз-з-зл-ла.
Вдруг мне послышался плач. Кто-то тихо скулил, прямо как собачонка побитая. Я подкралась поближе и выглянула из зарослей. Ну, ёкарный бабай. Это ж Сона, ну точно — её рыжие волосы. Хотела со всех ног броситься к ней — всё ж таки не чужой мне человек, но вовремя одумалась. Уж слишком беспечно я себя вела. Чудом выкарабкалась из таких передряг, где крутые чуваки давно сыграли бы в ящик.
Небось, читатели сейчас подумают: не ну мля, врут напропалую и не краснеют. И девка у них малолетняя мочит амбала за амбалом, и душа её мужская выскакивает каждый раз в нужный момент. Ну и что вам не нравится? Было б иначе — кто бы вам писал эти строки. В жизни и не такие совпадения случаются.
На этот раз я не стала искушать судьбу. Может, кто и ловит меня на Сону, как на живца. Поэтому я тихонечко прокралась по периметру. По-моему, я потратила на это бесполезное дело больше часа. Вокруг не было ни души. Уже никого не боясь, я шагнула из зарослей.
— Ой, кто здесь? — вскочила с камня рыжая.
Она что, меня не видит? Я вот её прекрасно различаю. Сумерки сгустили, но, вроде, не так уж и темно?
— Это я, Сона.
— Нэда! — обрадовалась та, — Хорошо, что я вас нашла!
Ну это ещё кто кого нашёл.
О мама дорогая! Девчушка так обрадовалась живому человеку, что тут же обрушила на меня такой словесный поток, что я подумала, а не лучше ли сбежать от неё обратно в кусты. Вот только слов было много, а информации не густо. Рыжая от погони сбежала, но отца Фергюса потеряла. Где Ансел и остальные, она тоже не знала. Ладно, хорошо, что помогла мне снять и отжать вещи. Потом мы по новой, уже вдвоём, выкрутили её платье. Вообще то платье — это сильно сказано. Так, длинная рубашка по щиколотку с узкой красной вышивкой по вороту, вот и все украшения. Сона свою одежду уже пыталась выжать, только одной ей это сделать было непросто. Всё ж таки вдвоём сподручнее.
Жалко, костра не развести. Было б светло, можно ещё походить вдоль ручья, поискать осколки кремния-фигемния, чтоб использовать, как огниво. Можно ещё сухие деревяшки тереть. Откуда такие познания? Я хоть курс молодого бойца — попаданца не изучал, но кое-каких премудростей нахватался. Рассказывали мне, бывало, наши «десантники» за лафетником — другим, как их учили выжить в экстремальных условиях. И кремний рубить, и рыбу коптить, а про то, как ориентироваться на местности — я вообще молчу. Вот только о том, как добыть огонь в тёмном лесу в кромешной тьме, они не сказали ни слова.
Если всё время таскать с собой зажигалку — никаких проблем.
Не потеряла б огниво — тоже горя бы не знала.
А рыжая?
— Сона, ты где свой мешок посеяла?
— Ой, он так на лодке и остался, но там кроме огнива, ложки… — девчонка стала с грустью перечислять всё нехитрое имущество, которого лишилась.
Я глубоко вздохнула.
— Ладно, пошли в лес, — сказала я, когда сонино словоизвержение кончилось.
— Ночью? И вам не страшно?
От воды в очередной раз пахнуло холодом. Не знаю, как в лесу, но тут мы точно заледенеем. Тем более, во влажной одежде. А, двигаясь, может, удастся немного согреться. О чём я и неприменула сообщить девушке.
— Там же может быть брэц и другие хищники, вы разве не боитесь?
А кто у нас этот самый брэц? Я покопалась в памяти Олы. Самого зверя она не встречала, но рисунок видела. Даже целую картину в Омморе. Отец заходил в гости к нирту Моорону-Брэцу, засвидетельствовать своё почтение. У того на стене и висело полотно, кстати, очень неплохо написанное. Не Микеланжело, конечно, но с уровнем антики или ренессанса вполне сравнимо. Брэц кидается на нарга, вцепляясь тому в шею, а в это время рыцарь поражает его копьём.
Прям — святой Георгий.
Ола тогда спросила отца, кто это. Тот с усмешкой ответил, что дед нынешнего властителя Оммора. Брехня, наверное.
М-да, неприятное создание — россомаха-переросток.
Этой твари мы с Соной вдвоём на один зуб. И убежать вряд ли получится.
Что я ещё о ней знаю? Летом отжирается, зимой впадает в спячку, как медведь. Весной зверь точно бродит голодный, но сейчас конец лета — начало осени. Охотится ли брэц у воды? Откуда мне знать.
Ещё где-то здесь может бродить калам — лесной кот. Размером чуть поменьше рыси, и так же, как она, любит бросаться на свою жертву сверху, из ветвей. Вот такой забавный зверёк.
Вы думаете, мне хочется лезть в эти девственные дебри, где может быть полным-полно таких милых зверушек? Нет, я ещё не окончательно сбрендила. Но и стоять на берегу, как дура последняя, когда кругом рыскают враги, мне тоже не хотелось. Кстати, где они?
— Сона, а где давги, ушли?
— Нет, что вы, нэда, они на своём шиге. Причалили к берегу.
— А ты откуда знаешь?
— Так я сначала убежала от них, а потом вернулась к реке посмотреть.
