— Так, для одной жутко сложной игры, — отговорился я.
— Но если тут изображен ты, как же они могут быть старыми?
— Я не говорил, что это я. Это ты сказал.
— Ну да... Тут изображен твой предок?
— Что-то вроде того.
— А вот это красотка! И рыженькая тоже ничего себе...
— Да, пожалуй...
Билл сложил карты и убрал в коробку. Отдал мне.
— Единорог просто чудо как хорош!.. Мне, наверное, нельзя было трогать, да?
— Да нет, ничего страшного.
Билл вздохнул, откинулся на спинку стула, заложил руки за голову.
— Странный ты все-таки человек, — проговорил он задумчиво. — Есть в тебе что-то непонятное, Карл, сверх всей этой твоей секретной службы или как там ее, — а непонятное всегда интриговало меня. Я никогда не сталкивался так близко с настоящими тайнами.
— И это-то, по-твоему, тайна – холодная колода Таро? — усмехнулся я.
— Да нет, — смутился Билл. — Это так, пикантность некая... Дело, конечно, не мое — ну то, чем ты занимался в последние годы, но последний случай... Ничего понять не могу.
— То есть?
— После того как я тебя доставил сюда и отвез Алису домой, я вернулся к твоему дому — думал, может, на месте разберусь, что с тобой стряслось. Снег уже перестал идти, и твой след был хорошо виден. Он тянулся по двору и вокруг дома. — Я кивнул. — Но это ты полз, это понятно. Но никаких других следов — ни твоих, ни чьих-то еще — к дому не вело. Да и от дома тоже. Ничто не говорило о том, что тот, кто тебя ранил, ушел оттуда.
Я усмехнулся:
— Что, думаешь, я сам себя пырнул?
— Нет, нет, конечно. В доме никакого оружия не было. Я пошел по кровавому следу и попал в спальню, к твоей кровати. У меня с собой только фонарик был, но от того, что я там увидел, у меня просто голова кругом пошла. Такое впечатление, что ты появился прямо там, на кровати, истекая кровью, а потом как-то поднялся и пополз.
— Что, конечно, невозможно.
— Но следов-то больше не было никаких, вот дело-то в чем!
— Может, снегом замело?
— А твой след остался? — Билл покачал головой. — Нет, не получается. Надеюсь, ты когда-нибудь надумаешь и расскажешь мне, что случилось на самом деле.
— Постараюсь не забыть, — сказал я.
— Хорошо, — кивнул Билл. — Только у меня странное чувство... Может быть, я тебя никогда больше не увижу. Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.
— Прекрасно понимаю, — сказал я. — Сам иногда хочу содрать шкуру с автора этой пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, и, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы — примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.
Билл улыбнулся:
— Ты говоришь, как всегда. И все-таки бывали случаи, когда ты начинал проговариваться. Несколько раз...
— Что это мы со следов на меня перескочили? — оборвал я Билла. — А я как раз вспомнил: просто я пришел в дом тем же путем, что и выбирался оттуда. И, наверное, когда полз, стер следы, что вели к дому.
— Неплохо, — кивнул Билл. — И тот, что на тебя напал, тем же путем в дом проник?
— Наверное.
— Замечательно, — сказал Билл. — Ты великий мастер ликвидировать любые сомнения. Но для меня перевешивают доказательства чего-то потустороннего.
— Потустороннее? Брось! Странное — еще куда ни шло. Вопрос интерпретации.
— Или семантики. Ты полицейский отчет об аварии читал?
— Нет. А ты?
— Ага! А что, если его подробности более чем странны? Ты тогда оставишь за мной слово «потустороннее»?
— Идет.
— И ответишь на один вопрос?
— Не знаю, смотря что за вопрос.
— Вопрос простой. Ответить можешь «да» или «нет».
— Ладно, договорились. Ну, так что там было, в отчете?
— Там записано, что после сообщения об аварии к месту происшествия была послана дежурная машина. На месте происшествия полицейские увидели странно одетого человека — он оказывал тебе первую помощь. Незнакомец утверждал, что вытащил тебя из свалившейся в озеро машины. Было похоже на то — он тоже промок до нитки. Мужчина среднего роста, худой, рыжеволосый, в одежде зеленого цвета. Один из полицейских отметил, что он напомнил ему кого-то из героев фильма про Робин Гуда. Назвать себя от-казался, не захотел проследовать в полицейский участок и сделать какое-либо заявление. Когда полицейские стали настаивать, чтобы незнакомец поехал с ними, он громко свистнул, и откуда ни возьмись появилась белая лошадь. Тогда он вскочил на нее верхом и ускакал. С тех пор его в этих краях не видели.
Я рассмеялся. Стало больно, но сдержаться было невозможно.
— Будь я проклят... — проговорил я, морщась от боли. — Все мало-помалу проясняется.
Билл несколько мгновений смотрел на меня в упор.
— Правда? — спросил он наконец.
— Да, — кивнул я. — Похоже на то. Пожалуй, стоило попасть под нож и вернуться ради всего, что я сегодня узнал.
— Странный порядок событий... — произнес Билл и потер подбородок.
— Пожалуй, — согласился я. — Зато во всем, чего я раньше не знал, порядок восстанавливается. Одно это стоит моего признания, хотя оно и ненамеренное.
— Это все из-за того парня на белой лошади?
— Отчасти, отчасти... Билл, скоро я отсюда исчезну.
— Скоро не получится.
— Все равно... Те бумаги, про которые ты говорил... Лучше, чтобы я их подписал сегодня.
— Ладно, заеду во второй половине дня, привезу. Только... мне бы не хотелось, чтобы ты каких-нибудь глупостей натворил.
— Уверяю тебя, с каждой минутой я все более осторожен и предусмотрителен.
— Надеюсь, — вздохнул Билл, защелкнул замочек портфеля и встал. — Ну, отдыхай. С доктором я все улажу и обязательно завезу бумаги.
— Еще раз спасибо.
Я пожал руку Билла.
— Да, кстати! — вспомнил он. — Ты ведь согласился ответить на один вопрос.
— Да, верно, согласился. Что за вопрос?
— Ты — человек? — спросил Билл, не выпуская мою руку. Лицо его было совершенно спокойно.
Я хотел было усмехнуться, но передумал.
— Не знаю... Я... На самом деле... Конечно, да! Что за идиотский... о, черт! Ты серьезно спрашиваешь? А я обещал ответить честно? — Я прикусил губу и на мгновение задумался. — Знаешь, я так не думаю.
— Я тоже, — кивнул Билл и улыбнулся. — Мне-то все равно. Но вдруг тебе не все равно — из-за того, что кто-то понимает, что ты не такой, как все, а ему это безразлично.
— Спасибо, Билл. Я этого не забуду.
— Ладно. Увидимся.
— Пока.
