Дальнейших объяснений я не слышал - я скакал от костра так быстро, как только мог.
Роуэн одиноко сидел у маленького костерка. Позади него возвышались деревья - словно отряд телохранителей, молчаливых и стойких. Но среди этих безмолвных стражей его фигурка казалась еще меньше - человек наедине со своим горем. Его тайна стала явной.
Тепла костерка было недостаточно, чтобы согреть его, недостаточно даже для того, чтобы согреть кружку вина, которую он сжимал в негнущихся пальцах. Но пламя выхватывало из тьмы его лицо - лицо человека, которого постигла страшная утрата.
Я соскочил с коня и подошел к огню, давая ему возможность узнать меня.
Роуэн медленно поднял голову. Несколько мгновений он смотрел на меня, словно никак не мог узнать, потом медленно опустился на колени неловким движением старика.
Я смотрел на него - и за потрясением, за внешней оболочкой потерянности видел обреченную покорность.
Он знал.
- Давно? - спросил я. - И почему ты скрывал это от меня?
- Всю мою жизнь, - ровно ответил он, по-прежнему стоя на коленях. А что до того, чтобы скрывать это от тебя… разве у меня был выбор? Немного найдется в Хомейне таких, как ты, господин мой… Я думал, они начнут ненавидеть и презирать меня. Так оно и вышло.
Я отпустил поводья и, подойдя ближе, поднял его с колен. Он снова медленно опустился на свое место. Кружка в его руках ходила ходуном.
- Расскажи, - тихо попросил я. Он на миг закрыл глаза. В неверном свете он напоминал демона из детских сказок. Чэйсули.
- Мне было пять лет, - так же тихо заговорил он. - Я видел, как люди Мухаара убивали мою родню. Всех, кроме меня, - его лицо передернулось. - Они напали из-за деревьев, крича, что нашли гнездо демонов. Я побежал. Мои жехаан и жехаана - и моя рухолла - они не успели убежать. Их убили.
Слова языка Чэйсули, произнесенные Роуэном, глубоко поразили меня. Он всегда говорил с выговором Хомейны, словно вовсе не знал Древнего Языка - а теперь я узнавал, что он имеет большее право говорить на нем, чем большинство людей Хомейны.
Я услышал, как подошел Финн и остановился подле моей лошади. Я не взглянул на него, но Роуэн поднял голову. Они были похожи, как два листа одного дерева, достаточно похожи для того, чтобы быть отцом и сыном. Быть может, они и вправду были в родстве, - У меня не было выбора, - продолжал Роуэн, - меня подобрала семья, у которой не было детей. Они были элласийцами, но переселились в Хомейну. Жили в долине почти на самой границе, там Чэйсули никто и в глаза не видел. Я был в безопасности. Так было, пока я не пришел сюда.
- Ты не мог не знать, что твою тайну раскроют.
Он передернул плечами:
- Такое могло случиться. В Мухааре я был осторожен. Но те, кто хотел сражаться с Беллэмом, были моими ровесниками и никогда не видели оборотней Чэйсули. Я сказал, что я хомэйн, и мне поверили. Много лет прошло с тех пор, когда Чэйсули были вольны появляться, где вздумается. Хомейна почти забыла свой древний народ, - он коротко взглянул на меня. - Да. Я знал, кто я. И кем мне никогда не быть, - он повернулся к огню. - У меня нет лиир.
Я не сразу понял его, но задумался о Финне, о его связи со Сторром и о цене, которую он за это платил - и осознал, что имел в виду Роуэн.
- Не хочешь же ты сказать, что обречен на смерть!
- Ему не нужно умирать, - сказал Финн. Он соскочил с коня и вышел к костру, рядом с ним бежал Сторр. - У него никогда не было лиир, а это не то же самое, что потерять лиир. Если ты не терял его, необходимости в ритуале смерти нет.
Лицо Роуэна мертвенно побелело, только отблески костра придавали ему видимость жизни:
- Ритуал уже исполнен, пусть даже и хомэйнский. Я назван оборотнем и лишен той чести и достоинства, которым обладал.
Я подумал о людях в таверне, где мы с Лахлэном нашли Роуэна. О тех людях, которые следовали за ним с радостью и по доброй воле. Роуэн собрал большую часть тех людей, что были сейчас здесь, остальных привели слухи - они приходили и до сих пор, но начал все дело Роуэн.
- Не все так относятся к тебе, - заверил я его, стараясь не вспоминать о Зареде. - Человек всегда узнается по его делам, люди не станут судить только по цвету глаз и по золоту…
Я осекся, только сейчас осознав, что он не носил золота лиир: он не получил этого права.
- Боги слепы к тебе, - тихо сказал Финн, обращаясь к Роуэну.
Я потрясенно взглянул на него:
- Ты хочешь уничтожить даже то, что осталось от него?
- Нет. Я говорю о том, что он знает и без меня. Можешь спросить его сам, по голосу и глазам Финна невозможно было прочесть его мысли. - Он - лишенный лиир. Только половина человека, обделенная душой. Лишенный благословения богов, как и ты, хотя ты хомэйн, а он - Чэйсули.
Он продолжал, не обратив внимания на мою попытку возразить:
- Он не воин клана, у него нет лиир. Ему нет пути к древним богам.
Я схватил его за руку и впился в нее пальцами, ощущая напрягшиеся мускулы.
Никогда прежде я в гневе не поднимал на него руку.
Финн остановился и замолчал. Он ждал. Когда я разжал пальцы и убрал руку, он объяснил смысл своих слов:
- Он отрекся от этого по доброй воле, Кэриллон, и теперь расплачивается за это страданием.
- Страданием!
- Да, - его глаза полыхнули огнем, остановившись на сгорбленной фигуре Роуэна. - Будь такой выбор у меня, я бы рискнул.
- И умер бы, - гневно отпарировал я.
- О да, верно, - заметил он со знанием дела, - но так я тоже не смог бы жить.
- Не слушай его, - обратился я к Роуэну. - Финн часто говорит тогда, когда ему лучше бы помолчать и оставить свои чувства и мысли при себе.
- Пусть говорит, - устало ответил Роуэн, - он говорит то, что я ожидал услышать всю свою жизнь. Мой господин, ты многого не знаешь о Чэйсули. Многого не знаю и я, отрекшийся от своей души, - горькая усмешка искривила его губы. О да, я давно знаю, что я такое. Лишенный души, лишенный лиир - недочеловек. Но я сам сделал выбор: я слишком боялся умереть. Я думал, что действительно умру, когда пришло время связать себя узами лиир.
- Ты знал? - я уставился на него, - Знал, когда настало, время?
- Как я мог не знать? Я болел долгие дни, мои приемные родители решили даже, что я умру. Внутри была тоска, сосущая пустота, меня тянуло в леса… его лицо исказила страшная гримаса. - Какая боль - отказаться…
- Ты должен был всего лишь откликнуться на зов своей души, - резко прервал его Финн. - Боги создали для тебя лиир, а ты предал его смерти. Курештин! Ты сотню раз достоин смерти за то, что сделал!
- Довольно! - рявкнул на него я. - Финн - во имя богов! - мне нужна твоя поддержка! Поддержка, а не приговор человеку, который мне нужен.
