Дарен ехал верхом, не желая оскорблять своего Ветра глотанием пыли за повозкой, и часто уезжал вперед, давая резвому коню размяться. Мы с Серым, мирно доплюхав до очередного пункта рандеву, чаще всего встречались пренебрежительным фырканьем жеребца и нетерпеливым: «Наконец-то!» всадника. Но иногда Дарен находил что-нибудь интересное и обязательно вел меня на это посмотреть. Меня все больше удивляло его терпение, с которым он воздерживался от вопросов о моем происхождении, но я продолжал молчать. Видимо, эти познавательные экскурсии были нацелены, помимо всего прочего, и на то, чтобы спровоцировать меня на откровенность.
Однажды он встретил меня с особенно нетерпеливым видом, уже спешившийся, и, едва дав привязать к придорожному столбу лошадь, потащил меня за руку прямо в поле с уже высокой, в рост человека, кукурузой.
- Куда ты меня тащишь?
- Увидишь. Ох, я и не думал, что такое можно еще увидеть…
Меня разобрало любопытство, и я с удвоенным рвением последовал за ним.
Мы пришли к чему-то, что я издалека принял за пугало. Но это было не пугало. Это больше всего напоминало шестиконечный крест, но на верхушке его торчала очень реалистично выполненная деревянная бычья голова. У подножия «креста» были еще какого-то непонятного вида подпорки и перекладинки.
- Что это?
- Это, Дима, - начал торжественно Дарен, - есть пережиток темной древности и диких суеверий. Но, - тут он фыркнул, - очень, я бы сказал, пикантный.
- В смысле?
- Это осталось от древнего культа поклонения Матери-Земле, - начал он объяснять. – Сейчас Мать-Земля считается просто стихией, источником жизни, но не богиней. Но в древности это была богиня со своим, иногда очень мрачным и жестоким культом.
Я вспомнил о земных культах Великой Матери и мысленно с ним согласился.
- Вот это – столб Девственной жертвы. Во времена расцвета культа к такому столбу привязывали юную девственницу, выбранную в жертву, и на глазах у всего собравшегося народа лишали ее невинности кукурузным початком. Затем початок торжественно зарывали в поле. Считалось, что девочка делится таким образом с Матерью-Землей своим плодородием.
- Бедная девочка, - искренне посочувствовал я.
- Ну, девочка не так уж сильно страдала и даже, наверно, гордилась тем, что именно она дает силы рожать Матери-Земле. Жертвам других обрядов приходилось куда хуже, - Дарен помолчал, потом продолжил. – Но это пока оставим, а то я могу часами на эту тему говорить. А в более поздние времена к таким столбам приходили бездетные пары и, э-э-э, совершали акт любви, привязав женщину к перекладинам. Считалось, что так можно выпросить ребенка у Матери-Земли. Интересно, этот столб для того же самого используется?
- А ты как думаешь, господин хороший? – неожиданно раздавшийся старческий голос заставил меня подскочить, а Дарена – развернуться на месте с рукой на поясе.
Крепкая высокая старуха с палкой в одной руке и завязанной чистой тряпкой корзинкой в другой нисколько не испугалась этого угрожающего движения.
- Здравствуй, матушка, - сказал Дарен, - как же ты так неслышно подкралась-то, как молодая? Напугала нас.
Старуха мелко засмеялась:
- Я тут каждый день хожу, а вы разговором были заняты.
- Так это столб Жертвы? – спросил Дарен. – И как, он по назначению используется, или просто так поставили?
- Используют, как не использовать, - ответила старуха. – Это приезжие из Хизмы поставили три года как, застряли у нас в селе на все теплое время года, жена сильно болела по женскому делу. Вот они и ходили просить так здоровья для нее. Вроде помогло, баба пошла на поправку, уехали. А столб остался, вот бабы бездетные мужиков своих и стали сюда таскать, авось и им поможет.
- И как, помогает? – полюбопытствовал я.
- Кому-то и помогло, а как же, - закивала старуха и ехидно захихикала, - а вы и сами попробуйте, господа хорошие, вот и проверите.
Потом добавила уже серьезно:
- Не в обиду говорю, своих-то деток у вас, понятно, все равно не будет, хоть все столбы обойди. Но за близких ваших можете так попросить, почему нет.
И ушла, провожаемая нашими ошарашенными взглядами.
- Как она догадалась? – спросил я. – У нас что, на лбу написано, что мы любовники?
- Видимо, написано, - Дарен как-то незаметно оказался за моей спиной, обнял и промурлыкал в ухо: - А мне понравилась идея попросить Мать-Землю за наших близких. Нехорошо только о себе думать.
Я оценивающе посмотрел на столб:
- Привяжешь меня к нему?
- Мы можем не столь буквально соблюдать ритуал, - Дарен уже успел залезть мне в штаны. – Ты же можешь и сам за него держаться, м-м?
Сопротивляться было поздно, да я и не хотел. Даже возможное наличие свидетелей, вроде давешней старухи, меня не смутило. Пусть завидуют. Мы очень хорошо попросили Мать-Землю. Учитывая качество просьбы, наши близкие должны были одарить нас в ближайший год двойней как минимум.
После этого случая я порадовался, что и своих денег не пожалел, и позволил Дарену потратиться на приобретение мне приличной одежды для этой поездки. Не хотелось позорить кивара Линдского своим видом, раз уж каждому встречному ясно, что мы не чужие друг другу.
На восемнадцатый день дороги мы въехали в приграничный городок Син, где Дарен должен был приступить к несению службы, а я – провести «отпуск».
Кивар Дарен Линдский жил, конечно же, не на казенной квартире, а в собственном маленьком, но удобном домике. Нас встретил его денщик, молодой рыжий гигант, до боли напомнивший мне Халега, только смуглый, а не белокожий.
- Это мой гость, господин Димит, - представил меня ему Дарен, - выполняй его распоряжения, как мои.
Во избежание излишней утечки информации мы придумали для меня псевдоним. Я не хотел, чтобы до ушей генерала дошло, что его племянник привез с собой некоего господина Наумова. А так, привез капитан своего любовника погостить, ну и что? Насчет же кошек Дарен сказал, что денщик болтать не будет, если его сразу предупредить, а в остальном мы надеялись на то, что они не попадутся на глаза тому, кому не следует. Другой прислуги, кроме денщика, Дарен не держал, демонстрируя достойный истинного военного аскетизм.
- Приемов устраивать не будем, - сказал Дарен. – А мои друзья генералу докладывать не побегут. И вообще, почему ты так боишься? Я же сказал, что он не будет тебя преследовать.
- Мало ли, - я помолчал. – Во всяком случае, не думаю, что ему понравится наша связь. Как бы тебе не пострадать.
Он только посмеялся:
- Обо мне не беспокойся. И вообще ни о чем не беспокойся, ты сюда отдыхать приехал.
