Над головой закружились первые снежинки. Монах выбрался на опушку и посмотрел вверх. С востока на него надвигалась тяжелая черная туча, грозя снегопадом.
Огромное оранжевое солнце медленно катилось по фиолетовому небу, намереваясь утонуть в тихой воде озера. Его гладкая поверхность была похожа на стекло. Монаху стало казаться, что еще чуть-чуть и пылающий шар сорвется со своего места и покатиться по его поверхности.
Вязкое покрывало облаков все ниже опускалось на землю, грозя закрыть собой небо. Но что значит небо, когда там, куда нельзя долететь птицам, в яркой синеве есть особое место. Только человеческая душа может подняться туда и, оглядевшись вокруг, признать весь мир простым хрустальным шаром.
Дарвей обнаружил парящим себя над облаками. Лес виднелся далеко внизу и был таким маленьким, что его можно было накрыть ладонью.
- Ну, у тебя и фантазия... - раздался позади него озадаченный голос.
Монах резко обернулся и увидел молодую женщину, одетую в шелка.
- Кто вы?
- Ох, прости... - женщина тут же состарилась и превратилась в старушку, а шелк стал шалью. - Теперь узнал?
- Повелительница озерного города...
- Тебе обязательно нужно придумать мне имя? - усмехнулась старушка. - Ты упрямый человек. Всерьез считаешь, что если кого-то не назвать, то он исчезнет. Придаешь слишком большой смысл именам.
- Почему вы пришли?
- Попрощаться. Я больше не буду тебя беспокоить. Ты огорчен?
- Не знаю. Я очень странно себя чувствую. Скажите, вы привели угрозу в исполнение или нет?
- Ты имеешь в виду слияние?
Монах несмело кивнул.
- Да, иначе как бы я сейчас могла говорить с тобой? Мы стали одним целым, хотя я позаботилась о том, чтобы ты не ощущал моего присутствия. Видишь ли, я не рассказала тебе всей правды. Почему? Прихоть, не более того.
- О чем же вы предпочли умолчать?
- Ничто в мире не стоит на месте. Только движение является жизнью, поэтому я не собираюсь навечно быть прикованной к одному месту. Помнишь, что я говорила тебе о двух мирах? Так вот, используя тебя, я оставлю эту несовершенную иллюзию, и оживу в единственно настоящей реальности. Чтобы это осуществить, мне нужна человеческая душа.
- И в результате всех этих манипуляций я умру, да? - спокойно спросил Дарвей. - Сойду с ума и умру?
- Нет, ничего такого, - рассмеялась старушка. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: мол, из-за тебя зло проникнет в запретное место и нанесет подлый удар в спину самому Создателю. Очень примитивные мысли, не делающие тебе чести. Но ты сбит с толку... Это простительно для человека, даже такого неоднозначного как ты. Я чистое знание и не имею к разрушению никакого отношения. Но в этом мире мне уже слишком тесно. Я попробую объяснить, чтобы ты понял. Есть свободная минутка?
- Сколько угодно.
- Ну да - это же твой сон. Итак, представь, что ты стоишь окруженный зеркалами. Сотни блестящих стекол мерцают вокруг, и люди в них, столь похожие на тебя, повторяют все движения. Сколько бы новых зеркал не добавлялась, ты не делаешься хуже или меньше. Ты - это всегда ты. Так и с настоящим миром - данная реальность только копия, отражение. Мне здесь больше нечего делать, но оказавшись Там, среди бесконечного числа вариаций новых миров, - старушка мечтательно прикрыла глаза, - я смогу продолжить поиск знания.
- Для чего - чтобы сравняться с богом?
- Это невозможно. Я ведь уже являюсь его частью. Как рука может захотеть стать всем телом?
- У меня болит голова, - признался Дарвей. - Вы бы только себя послушали... Бред какой-то. Эти разговоры о зеркалах, реальностях, иллюзиях, копиях... Так ведь можно дойти до того, что и с моей души сняты сотни копей - и все они сейчас путешествуют по миру. Вроде как люди везде разные, а душа одна. Раз искра самого Создателя, то с нее не убудет.
Старушка пристально посмотрела на него. Монаху стало не по себе от пронзительного взгляда ее голубых глаз.
- Ты не так прост, как хочешь казаться. Приблизился к истине, но заметил ли это сам?
- Что вы хотите сказать?
- Ничего не хочешь добавить? Например, о том, что линии времени как таковой для души не существует. Она живет и развивается по собственным законам - а в прошлом или будущем не важно. Время властно над телом, но не над вечной душой. Не боишься встретиться с самим собой?
- Не хотелось бы. Но вы таким тоном все это говорите, что у меня складывается ощущение, будто бы я и моя душа это совершенно разные вещи.
- Пока что так и есть. До тех пор, пока ты будешь отождествлять себя только с тленом. Ведь ты совсем не знаешь себя.
- Неправда, - возразил монах.
- Откуда такая уверенность? Познаешь себя - познаешь бога. Можешь ли ты утверждать, что знаешь бога? Думай, Дарвей, и не спеши с выводами. Ищи, слушай музыку сердца, что привела тебя ко мне через множественные залы иллюзорного дворца. Ты думал, что она не существует, но на самом деле не существовало самого дворца. Загляни к себе в душу, и прах мира развеется. Я оставляю тебе бесценный дар, распоряжайся же им по совести.
Опора ушла из-под ног монаха, и он стал падать сквозь тяжелые мокрые облака. Сразу стало трудно дышать, из глаз потекли слезы, оставляя за собой дорожки. В просвете меж облаками он увидел черную землю. Она приближалась с ужасающейся быстротой.
Так страшно ему еще никогда не было. Монах хотел закричать, но не мог. Вот перед глазами промелькнули помятые травинки, и он проснулся.
Монах лежал не двигаясь, приходя в себя после кошмара. Клифф сидел рядом, его лицо было искажено болью, а глаза были пусты - юноша о чем-то сильно задумался. Дарвей глубоко вздохнул и, приподнявшись на локте, тронул мага за плечо.
- Проснулись?
- Гостей не было? - вопросом на вопрос ответил монах.
- Нет. Со стороны родника доносились голоса, но сюда никто не сунулся.
- Пора идти, уже совсем стемнело.
- Я и не заметил, - признался Клифф. - Сижу тут и пытаюсь абстрагироваться от боли. К побоям я привык, но сломанные пальцы - это нечто.
- Потерпи еще немного.
- О, да я согласен терпеть сколько угодно. При условии, что мне не отрубят руки.
Дарвей хрустнул суставами, размял мышцы и прошел несколько метров. Клифф смотрел на него раскрыв рот от удивления.
- Как у вас это получается? Вы не идете, а скользите над травой. Как тень.
- Сказываются многолетние тренировки, - неохотно ответил Дарвей.
- До того как стать учеником, я видел немало убийц и воров, но все они жалкие дилетанты по сравнению с вами. Этому всех обучают в ордене или только самых способных?
