"Что это было?"
Мэллон улыбнулся: "Мне тоже это нравится. 'Собрание в злобе безлунного зерцала, танец огня'…"
"Здесь на деревьях огромные птицы", — прошептал Скотти, указывая на темные фигуры на ветках.
"Я бы насчет этого не волновался, — сказал Мэллон, которого уже начал раздражать его невнимательный слушатель. — А теперь послушайте, как поэт описывает вызов Херма-Моры в восемнадцатой строфе четвертой книги".
Некоторые из темных фигур на деревьях сидели, как птицы, другие свисали, подобно змеям, третьи стояли, словно люди. Пока Мэллон читал стихи, Скотти наблюдал, как тени перепрыгивают с ветки на ветку, пролетая огромные расстояния, хотя видимых крыльев у них не было. Они собирались группами, а потом расходились, и так пока не заняли все деревья, окружающие лагерь. Вдруг они камнем начали падать вниз.
"Мара! — закричал Скотти. — Они падают, как дождь!"
"Наверное, семена, — пожал плечами Мэллон, не оборачиваясь. — У некоторых из деревьев невероятно…"
Лагерь погрузился в хаос. Повозки пожирал огонь, лошади пытались увернуться от смертельных ударов, из разбитых бочонков рекой текли вино, вода и спирт. Шустрая тень промелькнула рядом со Скотти и Мэллоном, с невероятной ловкостью и грацией подхватив мешки с зерном и золотом. Скотти лишь мельком удалось увидеть это существо, когда его озарило яркое пламя. Небольшая тварь с остроконечными ушами, огромными желтыми глазами, пестрым мехом и хвостом, похожим на кнут.
"Оборотень", — вскрикнул он, отпрянув назад.
"Кэтей-рат, — поправил Мэллон. — Что намного хуже. Родственники каджитов или что-то вроде того. Решили поживиться".
"Вы уверены?"
Также внезапно, как и напали, существа исчезли, спрыгнув с обрыва. Боевой маг и рыцарь, охранявшие караван, даже не успели как следует проснуться. Мэллон и Скотти подбежали к обрыву и увидели, как темные фигуры вышли из воды, отряхнулись и исчезли в лесу.
"Оборотни не настолько подвижны, — сказал Мэллон. — Однозначно, кэтей-рат. Чертовы воры. Слава Стендарру, они не понимают ценности моих записей. Это была бы невосполнимая потеря".
Все было потеряно. За каких-то пять минут кэтей-рат украли или уничтожили все ценное, что было в караване. Груз леса Декумуса Скотти, который он надеялся продать босмерам, был предан огню. Его одежда и договоры были втоптаны в грязь вместе с разлившимся вином. Все пилигримы, торговцы и искатели приключений стонали и рыдали, собирая жалкие останки своих вещей под лучами восходящего солнца.
"Думаю, мне лучше никому не говорить, что мне удалось спасти мою запись перевода Мнориад Плей Бар, — прошептал поэт Гриф Мэллон. — Того и гляди они бросятся на меня".
Скотти не стал пользоваться случаем и напоминать Мэллону о том, насколько он сам мало значения придает человеческой собственности. Вместо этого он подсчитал монеты у себя в кошельке. Тридцать четыре золотых. Без сомнения, чрезвычайно мало для человека, собирающегося начать новое дело.
"Хой! — раздался из лесу крик. Небольшой отряд босмеров появился из зарослей, они были одеты в кожаные доспехи, и у всех было оружие. — Вы враги или друзья?"
"Ни те, ни другие", — проворчал глава охраны.
"Вы, должно быть, сиродильцы, — рассмеялся предводитель отряда, высокий, очень худой человек с острым лицом. — Мы слышали, что вы в пути. Похоже, наши враги тоже".
"Мне казалось, что война закончилась", — пробормотал один из разоренных купцов.
Босмер снова рассмеялся: "Это не война. Просто маленькое пограничное представление. Вы идете в Фалинести?"
"Только не я, — покачал головой глава охраны. — Насколько я понимаю, у меня обязанностей больше нет. Нет лошадей, нет каравана. Одни убытки".
Мужчины и женщины сгрудились вокруг него, протестуя, угрожая, моля, но он настаивал, что ноги его не будет в Валенвуде. Если таково мирное время, сказал он, то лично он лучше вернется на войну.
Скотти поступил по-другому и подошел к босмерам. Он заговорил властным, но дружелюбным голосом, каким всегда беседовал с капризными плотниками: "Я полагаю, вряд ли вы захотите сопровождать меня в Фалинести. Я представляю важнейшее Имперское агентство, Строительную комиссию Атриуса, и нахожусь здесь для того, чтобы смягчить некоторые из проблем, которые ваша земля испытывает из-за войны с каджитами. Патриотизм…"
"Двадцать золотых, ты сам должен нести свои вещи, если только они у тебя остались…" — ответил босмер.
Скотти вспомнил, что переговоры с капризными плотниками редко оканчивались удачно.
У шести человек оказалось достаточно денег. Среди тех, у кого денег не нашлось, был и поэт, который обратился к Скотти за помощью.
"Ты уж извини, Гриф, но у меня осталось всего четырнадцать золотых. Когда я доберусь до Фалинести, мне не хватит даже на приличную комнату. Я непременно помог бы тебе, если бы мог", — сказал Скотти, убеждая себя в том, что говорит чистую правду.
Итак, отряд из шести человек и их босмерский эскорт начали спуск по каменистой дороге, шедшей вдоль края утеса. Примерно через час они зашли в самую чащу Валенвуда. Небо закрывал плотный полог коричневого и зеленого цветов. Под ногами было глубокое, теплое море гниения, образованное миллионами опавших листьев. Несколько миль пришлось идти по колено в иле. Еще несколько миль они шли по настоящему лабиринту из упавших веток и огромных деревьев.
Все это время, час за часом, босмеры шли так быстро, что сиродильцы старались изо всех сил, чтобы не отстать. Маленький краснолицый торговец поскользнулся на гнилом корне и упал. Его земляки помогли ему подняться. Босмеры приостановились лишь на секунду, и все время всматривались в тени в кронах деревьев над головой, пока не двинулись дальше обычным своим быстрым шагом.
"Почему они так нервничают? — с трудом прохрипел торговец. — Опять кэтей-рат?"
"Не будь смешным, — не очень убедительно рассмеялся один из босмеров. — Каджиты в Валенвуде? В мирное время? Они никогда не посмеют".
Когда отряд поднялся достаточно высоко над болотом, так что запах немного ослаб, Скотти почувствовал внезапный укол голода. Он привык есть по четыре раза в день, сиродильская привычка. Несколько часов непрерывной ходьбы без единой крошки еды явно нарушали режим высокооплачиваемого клерка. В полубреду он задумался о том, сколько времени они уже пробираются через джунгли. Двенадцать часов? Двадцать? Неделю? Время не имело значения. Солнце едва проглядывало сквозь растительный купол. Фосфоресцирующая древесная плесень была единственным источником света.
"А нельзя ли нам отдохнуть и поесть?" — крикнул он своим провожатым.
