На восьмой день после моего неудавшегося покушения на свою загубленную обстоятельствами жизнь ко мне явилась делегация шушек во главе с Гисой и принесла завтрак в постель. Я, изо всех сил стараясь не замечать укоризненно-непреклонного выражения очаровательных рожиц, попыталась было совместить изъявление признательности за чуткость и заботу с вежливым отказом, но потом стало неловко: добрые и без того всегда печальные огромные глазищи предводительницы местного клана шушек тут же налились горькими слезами. Она, часто смаргивая и нервно перебирая хрупкими пальчиками, разразилась долгой пламенной речью на их малопонятном шелестяще-подсвистывающем языке. С горем пополам ей удалось втолковать мне, что любые огорчения проходят, а жить все равно как-то надо, и она, Гиса, не переживет позора, если я, находясь под ее опекой, зачахну от голода или даже просто похудею!..
Я успокаивающе погладила прохладные лапки, утерла своим платком слезы, часто капающие из дымчато-хрустальных очей, повинилась и с обреченным вздохом взяла протянутую ложку. Шушки обрадованно зашуршали и засвистели, но я округлила глаза и приложила палец к губам, стрельнув глазами в сторону двери. Гиса хихикнула и понимающе закивала, не забывая при этом проследить, чтобы в тарелке ничего не осталось. Потом они как-то незаметно исчезли так же бесшумно, как и появились, а меня после вкусной еды развезло в кисель, и я проспала до утра без снов.
Охотники вернулись уже к полудню, но на этот раз не обошлось без происшествий. Они смогли загнать на скалу огромного оленя, и он, как и было задумано, благополучно слетел вниз на камни, но Ворх не удержался на обледенелом утесе и тоже упал с приличной высоты. Дин так и притянул их к пещере на волокуше — поверх еще теплой туши распластался хрипящий волк, заботливо укрытый курткой. Принц остановился прямо возле меня — я мирно усваивала свежий воздух, сидя на чурбачке неподалеку от входа, — и, утирая взмокшее лицо рукавом рубашки, поднял на меня отчаянные глаза, потемневшие до матовой черноты. Я, не глядя на него, вопросительно шевельнула бровью.
— Пожалуйста, помоги ему! — тихо попросил он.
Я, не говоря ни слова, встала и направилась к пещере, на ходу разминая пальцы, «включаясь» и настраиваясь на работу. Следом за мной вошел Дин с волком на руках и осторожно уложил друга у огня.
Почему-то на сей раз вместо цветной панорамы внутренних систем со всеми «поломками» перед глазами замелькали динамичные картинки. Ба, знакомые все лица… и морды тоже! Скалы, заснеженные деревья, стволы которых скручены в корявые жгуты постоянно дующими ветрами… Олень, с трудом карабкающийся по ненадежному каменному карнизу на самую верхушку гранитного утеса… Принц в куртке нараспашку и с взведенным луком в руках… Да это же недавние события! Одно лишь неясно — какого дьявола волку понадобилось на том уступе?! Добыча уже распласталась на острых камнях у подножия утеса, Дин спускается туда же, мудро соблюдая правило «поспешай не торопясь», а вот серый хищник, проводив его взглядом, покрутил головой и зачем-то попер напролом. Ну и …!
Я невольно потерла глаза и встряхнула головой. Что это на него нашло — временное умопомрачение или?.. Особенно если учесть, что, спорхни он с другой скалы, последствия были бы куда более плачевными! Я в упор взглянула в честные серые глаза… даже слишком честные, но мой прокурорский взгляд он мужественно выдержал. Однако в самой глубине зрачков словно что-то дрогнуло, убедив меня в правильности догадки. Надо же, какое самопожертвование, только вот во имя чего? Ладно уж, молчишь — и я промолчу!
— Ничего страшного, — спустя некоторое время обернулась я к напряженно молчащему принцу. — Сильные ушибы, несколько трещин в ребрах и болевой шок. Боль я сняла, кровь остановила, сейчас перетянем потуже и обработаем раны — будет как новый, даже лучше!
Волк вильнул хвостом и заглянул мне в глаза, состроив умильно-виноватую мину. Я отвесила ему легкий щелбан в мохнатый лоб и сказала назидательно:
— Заруби на своем сером носу — не стоит плевать в колодец!
Горячий розовый язык прошелся по моей ладони, а Дин со вздохом облегчения встал и вышел из пещеры. Пока он возился снаружи, разделывая добычу, а шушки готовили обед, я закончила перевязку и даже рада была возможности лишний раз использовать свои раскрывшиеся так неожиданно способности. Ладони слегка покалывало, и было немного щекотно от пульсирующих волн исходящего от них тепла, а на «картинке», возникшей, как всегда, на фоне закрытых век, напряженно-беспокойные багровые и фиолетовые тона постепенно уступали место теплому желтому свечению. Кое-что, конечно, сразу не исправишь, но это дело времени.
— Хватит на сегодня! — выдохнула я наконец, осторожно массируя саднящие глаза. — Завтра будем смотреть, куда тебя дальше — в большую жизнь или на чучело… Хотя, может быть, лучше сразу на рукавицы?
— А ты, как я посмотрю, все добрее с каждым днем! — хмыкнул Ворх, скалясь в улыбке до ушей.
— На том стоим! — Я укрыла хищника одеялом и заботливо подоткнула со всех сторон. — Спи уж, философ…
На обед я осталась вместе со всеми, отмечая про себя, как все-таки радует разрядившаяся обстановка, но на принца по-прежнему не смотрела. Он же попереглядывался с шушками, быстро управился со своей порцией и куда-то вышел. Я, внимая рассказу Ворха о перипетиях сегодняшней охоты, упустила из виду перемещения Дина и невольно вздрогнула, когда он тихо подошел сзади и набросил мне на плечи какую-то меховую одежку. Хищник прервал на полуслове свое полное драматизма повествование и хитро прищурился:
— Не хочешь примерить?
Я встала. Это оказалась длинная, слегка приталенная безрукавка со стоячим воротом до подбородка. На сей раз я определила зверя моментально и в замешательстве взглянула на волка.
— Когда это, интересно знать, вы успели перейти дорогу рыси, да еще такой «малютке»?!
— На следующий день после той метели. По глубокому снегу охотиться трудно, она, вернее, он попытался отнять у Дина добычу… А шкурой занимались девочки нашей Гисы.
Я перевела взгляд на шушек. Предводительница клана лукаво мне подмигнула и показала большой палец. Мне пришлось присесть, чтобы обнять их всех сразу, и добрых минут пять ушло на то, чтобы с ними перецеловаться. Наконец я встала и повернулась к принцу, который все это время молчал и подпирал плечом стену пещеры, скрестив руки на груди.
— Тебе нравится? — Темно-синие глаза блеснули золотом.
Я с удовольствием потерлась щекой о нежный пестрый мех:
— Очень! Это что, мелкое подхалимство?
