Между тем, Торнак разразился длинной речью, из которой следовало, что Миэльс не только глуп, как пробка, но и отмечен всеми возможными пороками. А окружение короля являет собой сборище точных копий его мерзейшей личности.
— Когда уже этот детоубийца сдохнет! — подытожил он.
— Почему детоубийца? — тут же спросил молодой человек, автоматически реагируя лишь на последнюю фразу. Хотя с тем же успехом мог бы спросить и о чем-нибудь другом. Речь его собеседника пестрела разнообразными эпитетами и сравнениями, и надо сказать, была по-своему художественно убедительна, во всяком случае, по отношению к королю.
Торнак уставился на него туманным взглядом:
— Так он же убил малолетнего наследника, чтобы подсунуть трон под свой зад!
Это было уже интересно.
— Родственника? — уточнил Михаил.
— Племянника, — сплюнул Торнак. — Ему годика два было.
— Ты прости, я не местный, — сказал молодой человек. — Когда же это случилось?
— Да вот уже двадцать пять лет как царствует эта сволочь, — собеседник начал покачиваться.
— Как же его звали?
— Его и сейчас Миэльсом зовут, негодяя.
— Да нет, ребенка как звали?
— Нерманом, как и деда…
Больше от Торнака ничего услышать не удалось, поскольку он уронил голову на стол и захрапел.
Михаил поднялся из-за стола и хотел отправиться к выходу. Рядом с ним тут же возник мужчина в переднике и поинтересовался, не желает ли господин взять с собой недопитое вино, которого оставалось еще три кувшина. Учитывая вкусовые качества пойла, называемого здесь вином, молодой человек с ужасом отказался. За что немедленно был зачислен в разряд самых лучших клиентов, судя по очередной улыбке подавальщика.
Около выхода из трактира стояли трое, эти непонятных личности определенно кого-то ждали. Судя по оживлению, которым они отметили появление Михаила, ждали его. Они были одеты не менее живописно, чем оставшийся в трактире Торнак. В основном, благодаря разноцветным заплатам на куртках и штанах.
— Эй, богач! — крикнул один из них. — Пойди-ка сюда!
Трудно было сказать, сообщил ли кто-то этим мужикам о щедрости Михаила, или они каким-то образом заметили все сами.
Молодой человек не имел ни малейшего желания вступать с ними в беседы или задерживаться. Эти люди его не интересовали. По большому счету, он даже не воспринимал их как помеху. Поэтому спокойно, не обращая ни на кого внимания, проследовал дальше. Подчеркнутое неуважение разозлило троицу. Наверное, им не понравилось, что кто-то смеет относится к ним, как к пустому месту. Они быстро двинулись на перехват, предвкушая легкую добычу… Рядом с трактиром никого не было, а если бы и был кто-то, то, возможно, вряд ли вмешался.
Михаил даже не ускорил шаг. Он был уже уверен в себе, в своим амулете и в своих способностях ишиба. Хотя, конечно, последовавшей наглой атаки не ожидал.
Один из троицы выхватил нож и ударил молодого человека в спину. Нож не принес тому никакого вреда — замедляющее поле амулета сработало. Но мужик оказался настойчивым — он схватил Михаила за плечо одной рукой, а другой продолжал попытки воткнуть нож. Молодой человек в достаточной мере управлял своей ти, чтобы избегать одиночных медленных атак чем-то острым. В целом, он боялся лишь двух вещей: массивного оружия и атак с помощью ти. Но происходящее все равно ему не понравилось. Ударом руки он отбросил нападавшего с ножом, задействовав весь свой потенциал приращенной силы. Быстро повернувшись, Михаил схватил второго на плечо и поразил его разрядом. Третьего ударил ногой в бедро. Молодой человек раньше никогда не занимался единоборствами, о чем теперь часто жалел. Сочетание физической силы и умений резко повысили бы его шансы на выживание в этом мире. Но противнику хватило и одного очень сильного удара, он упал. Михаил бросил быстрый взгляд на поле боя. Первый налетчик находился метрах в трех, все еще пытаясь подняться, второй лежал неподвижно и был то ли мертв, то ли без сознания, третий кричал, видимо, испытывая проблемы со сломанной ногой. Сочтя инцидент исчерпанным, Михаил развернулся и направился к дому сапожника, быстро выбросив грабителей из головы. Возможно, в прежние времена он бы постарался оказать им помощь, но месяцы, проведенные в этом мире, изменили его. Практичность и рациональность возросли еще больше, он не видел никаких выгод ни для себя, ни для своих знакомых в том, чтобы помочь трем негодяям. Даже наоборот, полагал, что если восстановить их здоровье, но от их действий в будущем могут пострадать другие люди.
Поэтому спокойно шел к дому сапожника, не вспоминая более о происшедшей драке, и осмысливал извлеченную из беседы с Торнаком информацию. Безусловно, заранее Михаил не мог даже предположить о чем узнает в трактире. Сейчас можно было подвести промежуточный итог небольшой вылазки: риск оправдался, приобретен новый опыт общения, кроме того, ему частично повезло — услышал интересный рассказ. С подобными сюжетами он был знаком из истории. Когда неожиданно умирает младенец-наследник, неизбежно возникают слухи. Ребенка могли действительно убить, а мог умереть и сам. Но слухи об убийстве расходятся, как круги по воде. Во всем винят, естественно, второго наследника — дядю. Тем более, что как правитель он плох. Обычное дело.
Именно после таких размышлений Михаил впервые начал ощущать, что, наконец, проникается духом этого странного мира, в который он попал. Начинает его понимать.
* * *
Время до обеда прошло быстро, и ему торжественно и в срок вручили новую обувь. Больше всего обновка напоминала короткие сапоги, которые, впрочем, были выше его прежних ботинок. Убедившись, что сапоги подходят по размеру и не жмут, Михаил остался ими доволен.
Пришло время прощаться с гостеприимной семьей. Расставаться ему было нелегко, потому что он видел глаза девушки. Она явно не хотела, чтобы он уезжал.
Подойдя к нему, Инкит произнесла:
— Ты не вернешься.
Ее уверенность настолько поразила молодого человека, что он неожиданно для себя твердо ответил:
— Вернусь.
Подумал и добавил:
— Если буду жив.
— Возвращаются к благородным, — грустно улыбнулась девушка, — а я — дочь сапожника.
— Если очень хочешь быть дворянкой, ты будешь ею, — заметил он.
Михаил не был связан условностями. Всю свою жизнь он убеждался, что достичь можно многого, если целенаправленно работать над этим. Но у девушки, видимо, был иной опыт. Инкит промолчала. Она даже не сделала попытки обнять его на прощание. Хотя, возможно, слегка стеснялась своего отца. Но глаза ее были печальны.
