— А теперь укрываю я! — весело рассмеялась травница, и Алесса смутилась. — Не боись, переживём! Сама посуди — Эртан жену и ребёнка тебе доверил? Со мной уж год как под одной крышей живёшь? А вот если вы с Виллем на пару зверя изловите, сам Берен тебе обязан будет!
«Кррек!» — пятая ступенька привычно поздоровалась с подкованными каблучками знахарки.
— Живём!
На дверном косяке её ждал сюрприз — пойманные деревянной заусеницей несколько светлых волосков. Девушка освободила пленников и прошлась по комнате, с интересом разглядывая низкий потолок. К концу «уборки» в знахаркиной ручке лежала целая прядка — похоже, Вилль умудрился опробовать собственной головой на крепость все выпирающие рёбра-балки. А нечего по девичьим опочивальням расхаживать — в родном доме и стены защитят!
Ленивый зимний рассвет скорее чувствовался, чем виделся. Алесса улеглась спать в кошачьем обличье, и пантера сначала, как следует, взбила перину, а затем вольготно свесила лапы по обе стороны узкой кровати.
«А, может, кудлы-то ему подстрижём? — лениво предложила кошка. — А то он нам мррепутацию всю испортит…»
Девушка согласилась. Она с удовольствием следила за собственной внешностью, и утренний туалет иногда отнимал столько времени, что ранних посетителей аптеки приходилось обслуживать Марте. Ухаживать за собой — что может быть приятнее и увлекательней? А Вилль частенько выглядит, как нечёсаный пёс, порывшийся в лавке старьёвщика и ради интереса напяливший человеческую одежду. Авось, за своего примут! Но ведь уши-то всё одно торчать будут, так зачем притворяться?
В сухом чулане с травами на первом этаже живёт мышь. Она тоже прячется, притворяясь невидимкой. Только «хруп-хруп» по ночам. И Алесса скрывает истинную сущность, потому что боится суеверий. А что пугает капитана Винтерфелла?
Уже засыпая, пантера думала о том, кто ещё в Северинге прячет свою истинную сущность. О звере-убийце. Зосий частенько пропадает в лесу зимой, а уж летом разве что там не живёт. Могли укусить? Могли. Живёт мужик бобылём, хоть и не старый вовсе — едва ли за тридцать. Да и сам на шатуна похож: глаза колючие, тёмные, под кустистыми бровями прячутся. Нос — крупный, хищный — усы попирает. Зосий ни зверя дикого, ни стражу городскую не боится. Такой убьёт и не поморщится.
Проводив Алессу, Вилль направился прямиком в кузню Сидора, ибо капитанскому терпению пришёл логический конец. Ох, уж эти сабли, ядрёна ворона! Может, один удар и выдержат, но потом точно переломятся. Чучело скалозуба, и то полезнее: глиняный стакан из лапы вынимается, и из него можно пить чай, а на само чучело вешать плащ. А саблями даже ковырять в ушах безопасно — не порежешься. Но господин Грайт решил, что они, как ключ и значок с гербом города — грифоном на алом поле да щедрой яблоней на зелёном нижнем — должны быть своеобразными знаками отличия капитана стражи.
В остальном Вилль отличался от горожан разве что ушами. Надевать тугой мундир с царапучим воротничком-стойкой он категорически отказался и летом щеголял в небелёной рубахе. К зиме прикупил себе короткую куртку из толстой дублёной кожи и тут же сделал надрезы по бокам. На свою голову, конечно. Бегать удобно, да вот, незадача! Девицы понаглее так и стремились «ненароком» задеть стройное капитанское бедро, туго обтянутое чёрными штанами. Собственно, от них-то храбрый Страж и бегал…
Юноша вспомнил Тай-Кхаэ'лисс[14] собственных родителей и тяжело вздохнул. Вот уж сабли, так сабли! Но, к сожалению, они пропали, и вернуть уже не удастся. Стало быть, надо привести эти хоть в относительный порядок, а то, что гномы — преотличные кузнецы, знали все. Вот только мзду берут исключительно золотом…
Сидор скептически осмотрел клинки и, сплюнув, вынес вердикт:
— Дрянь!
— Знаю! — вздохнул Вилль. — Сделать что-нибудь сможешь?
— Выбросить! На охоту собрался? — внимательно посмотрел на него Сидор. — Тебе другое оружие нужно.
— Да где же я его возьму?
— Как где? — возмутился гном. — У меня, конечно! Самое лучшее, купцы охапками сгребают.
— У меня, Сид, даже на рукоять от твоего кинжала денег не хватит, — усмехнулся Страж.
Гном вытаращился на него как на полоумного.
— Наклонись! — и, когда Вилль подчинился, постучал его по лбу тяжёлым мозолистым кулаком. — Ты, сынок, не дури! Знаю ведь, на кого охотиться будешь. Пойдём-ка, сам по вкусу выберешь.
Склад был прямо-таки завален мечами, ножами, изящными женскими сабельками, а также блюдами, кубками и прочей мирной утварью. Предприимчивый гном давно договорился с собратьями из Рудного Мыса о поставке металлов и камней. Ковал оружие и продавал на ярмарке. Цены в Северинге были на порядок ниже столичных, потому торговцы и сметали прилавок Сида подчистую. В Равенне опытные крикуны-зазывалы умудрялись продать простую стальную сабельку почти по цене золотой, но, всё же, гномья ковка есть гномья ковка.
Вилль с восхищением рассматривал груды всевозможных изделий на полках: глаза у него сразу же разбежались. Однако, приглядевшись внимательней, эльф понял, что искомого оружия тут нет.
— Знаешь, парные сабли как-то не идут — мало, кто ими хорошо владеет, вот кинжалы — да. — Гном хохотнул. — А твои — подделка, фальшивка для… престижу.
— Жаль, — вздохнул эльф и пошёл выбирать себе оружие.
Тяжеленные двуручные фламберги почти в сажень длиной с извивающимися стальными языками Вилль отмёл сразу. Сабли и шпаги, в основном, были женскими. В последнее время барышни-аристократки балам и флирту предпочитали фехтование и верховую охоту непременно в мужском седле. Эльф засмотрелся на кинжалы, и его взгляд случайно упал на полку с посудой. Гном чем-то звенел за его спиной, но юноша не обращал внимания. Словно зачарованный, взял за тонкую ножку золотой кубок, похожий на распустившуюся лилию. Алмазы-росинки блестели на лепестках, как настоящие, а на двух листах россыпью, хаотичной лишь на первый взгляд, перемигивались изумруды. Яркие-яркие…
«Не верю!» — понял капитан.
— Давно догадался, сынок?
Вилль обернулся и медленно поставил кубок обратно на полку. Гном стоял, нахохлившись, и сжимал в обеих руках по кинжалу. Стальные глаза кузнеца смотрели из-под рыжих бровей очень недобро.
— Только сейчас. Тебе Хрустальные стекло красят, верно? — осведомился эльф, и Сидор резко швырнул оба кинжала остриём вперёд. Вилль слегка отклонился, перехватывая клинки за рукояти. Хороши, нечего сказать! Будь на месте капитана человек, лезвия пробили бы его грудь насквозь.
