— Плохой вид, да? — сжимаясь от боли, Добровольский собрал все силы (я чувствовала это последнее усилие), чтобы глухо усмехнуться: — Но все как ты любишь: уши торчком, нос пятачком. Вот и понравлюсь тебе… наконец.
— Дурачина, — глотая слезы, бормотала я. И умоляла: — Пожалуйста, держись!
Бросить его в таком состоянии и бежать за помощью я не могла. Боялась.
— Лена!!! — полной неожиданностью стал истеричный крик мамы, разнесшийся над поляной.
Вздрогнув, не уверенная, что мне не мерещится, повернула голову. Ко мне действительно бежала мама! В человеческом облике. А следом за ней Захар Фирсанов и еще кто-то из клана бурых. И медведи. И… Дамир Добровольский! Позади него я различила мелькнувших тенями белых волков.
— Твари… — впившись взглядом в глаза Макса, зашипела я. Они могли появиться раньше! Не знаю почему, но не сомневалась в этом.
Хранитель лишь странно улыбнулся в ответ. В душе вспыхнуло яростное желание впиться ему в глотку. Оно мгновенно захватило меня, застилая взор красной пеленой злобы.
— Проклятая! — это Добровольский-старший оказался рядом, рухнув возле тела сына. — Убирайся! Оставь его, ты его погубила!
И столько боли и ярости прозвучало в этом вскрике, что все резко замолчали, настороженно уставившись на нас. Я лишь виновато поникла, понимая, что до последней капельки заслужила его ненависть, оправдав худшие опасения. Наш союз не принес белому добра.
Тишину нарушило глухое и злобное ворчание волка. Это зверь Андрея неожиданно отреагировал на слова отца. Дамир тут же вскинулся, резко склонившись к сыну.
— Медикаменты! — рявкнул он, обращаясь к своим.
Ему тут же протянули какие-то шприцы, уже наполненные спасительным лекарством. Я застыла, наблюдая за действиями оборотней с таким благодарным благоговением, что снесла бы любые упреки и угрозы. Лишь бы они помогли моему волку!
— Уйди, — Дамир сильно толкнул меня в плечо, требуя отодвинуться.
Я безмолвно подчинилась, бережно перекладывая голову любимого мужчины на землю. На все была сейчас согласна, только бы белый выжил. А отец — это понимала даже в своем состоянии — все сделает ради Андрея.
— Леночка! — стоило встать, как плечи обхватила мама, укутывая во что-то. Из-за потрясения, испытанного за последний час-полтора, совсем забыла, что голая. — Идем со мной.
Уходить от своего альфы я не желала. Ни за что! Но мама упорно тянула в сторону, бормоча:
— Все хорошо! Все так хорошо. О, силы, как я боялась, что мы не успеем, что тебя убьют! Тогда бы все пропало, все планы рухнули, — мама судорожно трясла мою руку и исступленно бормотала одно и то же: — А с ним — и к лучшему. Пусть сдохнет. Свое дело он сделал.
— Мама! — в полнейшем ужасе, ощущая дикую боль, которой отдавались ее слова в моем сердце, рыкнула я. — Не смей говорить подобного! Я не уйду от Андрея. Я не хочу. Я не могу!
— Леночка, пойдем. Так надо. Пришло время созывать Верховный совет. Пора отправляться в поселение медведей и узнать правду о своей судьбе, — мама упорно тянула меня в сторону.
Дамир Добровольский при ее словах резко обернулся и пронзил меня ненавидящим взглядом. Я даже споткнулась, едва ли не физически ощутив его.
— Нет! — рядом с белыми находиться было страшно, но уйти от Андрея? Сейчас? Я не могла!
— Ты должна! — мама приказала мне неожиданно твердо.
— Нет! — уже с истерикой в голосе замотала я головой.
— Лена!
— Нет! Нет! Нет! — я отскочила, вырвав ладонь из маминых рук.
Беспокоил тот факт, что Добровольский так и не пришел в сознание. И бурая была против, не желая терять из вида своего защитника.
— Елена, — рядом оказался Максим, — вам надо уйти. Следуйте за своими. Время действительно пришло. И я, как один из Старейших народа хранителей, должен отвести вас к месту проведения Верховного совета. Вы обязаны подчиниться! Это не земля волков, у вас нет права находиться на ней по собственному желанию.
Они обступили меня: мама, Захар Фирсанов, медведи. Давили, вынуждая отступать, пятиться к лесу, отходя все дальше от Андрея.
— Стойте! Нет! — умоляла я медведя. — Поймите, мы пара. Я не могу сейчас уйти. Бросить его. Не после того, что он сделал.
Мысль о том, что он очнется (а он очнется, о другом я и думать не буду!), а меня нет рядом, убивала. Не могу так предать белого.
«Мы — пара!» — обиды и злость я оставила в прошлом, простила Андрею все ошибки и угрозы. Просто поняла, что важнее меня у белого ничего нет. Просто — ничего!
— Я не пойду!
— Мы унесем вас! — проклятый Макс. — Это приказ Старейшин.
— Лена, ты обязана уйти. Между вами все кончено, не думай о договоре, — ласково убеждала мама. — Пойдем с нами. Ты все поймешь.
— Оставшись, только навредишь себе. Дашь белым повод сорваться и уничтожить тебя! — ворчал Фирсанов.
Я же смотрела на Андрея, лежащего на траве. Его грудь вздымалась еле-еле.
— Уходите! — Дамир вновь обернулся ко мне. — Вы достаточно ему навредили. Андрей должен избавиться от этого наваждения, от навязанной ему больной волчицы! Не осложняйте его жизнь еще больше. Если есть в вашем сердце что-то к нему — уходите!
«Больная волчица», — правда, отрезвляя, камнем упала на дно души. В этом вся суть. Нет у нас будущего. У меня его нет. Так пусть хоть у него будет!
Если кого-то любишь, искренне и всей душой, пожертвуешь чем угодно, даже собой. Своим сердцем.
— Хорошо, — смирившись, я приняла этот урок судьбы. — Я пойду.
И, отвернувшись, испытывая неописуемую душевную боль, шатаясь от муки, мутнеющим взглядом обвела поляну.
«Девять тел рысей и три росомахи! Как он выстоял?!»
Его жертва не должна стать напрасной. Будет в жизни моего белого волка счастье! Вот только я, притягивающая к нему словно магнитом беды, исчезну, и оно его найдет.
Белые волки действительно самые сильные из нас. Они по праву получили власть! И Андрей должен продолжить их род.
За медведями шла в каком-то полутрансе, так и не осознав до конца, как смогла уйти от своего альфы. Бурая внутри подавленно молчала. Или тоже считала меня предательницей?
Елена
— Пейте чай, ну что же вы? — медведица суетилась вокруг, заботливо убеждая подкрепиться.
Но мне сейчас кусок в горло не лез.
Путь до медвежьего поселка прошел словно в тумане: мыслями я была на поляне возле пещерки. Поселок оказался уютным, добротным и теплым. У каждой семьи свой большой деревянный дом. Такой же основательный и надежный, как и их владельцы. Максим оставил меня в одном из них под чутким присмотром медведицы, представив ее как Надежду, и куда-то ушел с моей родительницей.
