— Я и не заставляю, но мысль-то дельная… Надо сюда притащить лекаря деревенского… — настаивал Ххот. — Хорошо бы, но вряд ли он пойдет в такую погоду бесплатно. А денег у нас нет… У этой мыши-переростка болтается вошебойка, с виду серебряная, — можно бы ее в дело пустить, да хватит ли… Серебро такое не в цене — может не согласиться… Да и сочтет за жадин — сдаст солдатам сразу…
Старик характерным кашлем привлек к себе внимание и произнес:
— Денег у нас и впрямь не осталось, но, может, сойдет вот это, — он протянул омру какой-то блестящий предмет.
Ххот, осмотрев его, присвистнул:
— Да это малая печать, из тех, что на пальцах таскают! Чистое золото, и камни какие-то. По виду не стекло, да и какой олух станет простым стеклом золото украшать?
— Этого хватит на лечение?
— Старик, да тебя любой дурак одним пальцем облапошит! Да ты вообще жизни не знаешь! За эту печатку можно купить всю деревню, еще и серебра на сдачу отсыплют. Эх… Старик, а помельче ничего не найдется?
— Сожалею, но в дороге мы сильно поиздержались.
— Уже не удивляюсь — ты такой простак, что, небось, золотом за тухлые яйца по весу платил. Эх, святой навоз! Почему вы мне раньше не подвернулись — еще не поиздержавшиеся! Деваться нам теперь некуда — надо срочно пацана лечить. Амидис, в деревню придется идти тебе. И лучше одному идти. Омра им видеть незачем: не любят нас люди долин.
* * *
Прошел час. Второй. Третий. Амидис не вернулся.
Ххот первым озвучил то, что и без слов было понятно:
— С нашим юным донисом или беда приключилась, или загулял он в деревне с тамошними девками. Но в это мне не очень-то верится — уж больно он обязательный и серьезный. Такой не загуляет, тем более, если по важному делу пойдет.
Тибби, выбравшись из угла возле очага, деловито повертел гранату в ладошках, после чего с целеустремленным видом направился к выходу.
— Сидеть! Обнаглевший комок шерсти! Куда покатился?! Вместе пойдем!
Неугомонному мальчишке болезнь не помеха — приподнявшись с лежанки, устало-насмешливо уточнил:
— И далеко вы собрались? Я так понимаю, в деревню торопитесь? Хотите узнать, что случилось с Амидисом? Омр в компании раттака — на редкость неприметная парочка. Думаете, на вас там никто внимания не обратит? Мне кажется, вас там запомнят надолго. И до солдат известие о вашем появлении дойдет быстро. А если в деревне уже сейчас солдаты есть, сцапают мгновенно. Нельзя вам никому на глаза показываться.
— Тибби сделает так, что его не увидят. Тибби умеет прятаться хорошо.
— Верю. Но, чтобы найти Амидиса, надо говорить с жителями, а не просто скрываться от них. Учитель, придется идти вам.
— Я не могу тебя оставить.
— Учитель, вы — единственный, кто не вызовет в деревне подозрений. Обычный старик-скиталец, таких сейчас много. Бродяг, конечно, недолюбливают, но солдатам до них дела нет. А если и нарветесь на неприятности, у вас хорошие шансы уцелеть.
— Согласен, — кивнул омр. — Наш старик в одиночку может целый отряд покрошить. А с виду безобидный тихоня… Вот только штаны не бродяжьи — дорогая ткань. Деревенское мужичье сразу поймет, что ты из бывших. Залепи низ грязью погуще, а верх не показывай — плащом прикрывай. Хотя можешь и не пачкать — в такую погоду пока спустишься, грязь сама тебя найдет. Зря ты их так вычищал ночью.
Мальчик, оценив молчание старика как отказ, просительно произнес:
— Со мной останутся Ххот и Тибби. У них есть винтовка и граната, они умеют воевать. Я буду здесь в безопасности. Пожалуйста, приведите Амидиса. С ним ведь точно беда.
— Ты уверен, что должен идти именно я? — спокойно осведомился старик.
— Да. Вы должны идти. — Мальчик не ответил: приказал.
* * *
Деревня по местным масштабам была немаленькой — одиннадцать дворов. Учитывая, что населению приходилось серьезно тесниться, жителей прилично. Старому учителю не пришлось долго плутать меж изб и сараев — Амидиса он нашел сразу, на самой околице.
Юный донис застыл на входе в хлев, подняв руки вверх, — опустить их он не мог. Кисти его перехватывала толстая веревка, закрепленная узлом между плахами ворот. Офицер был сильно перепачкан, на лице его виднелись следы рукоприкладства, оторванный воротник куртки болтался на последних нитках. Нетрудно было догадаться, что Амидис пережил какие-то неприятные приключения и вряд ли остался в этом месте добровольно.
Двое мрачных детин, спрятавшихся от дождя в глубине хлева, при виде старика нехотя приподнялись с чурбаков. Один, продемонстрировав мушкет, оскалился, второй, поигрывая короткой дубинкой, угрожающе проинформировал:
— Бродяга, ступай дальше. В нашем дворе тебе не подадут.
Старик не послушался — остановился, устало оперся на посох, молча уставился на мужчин, не обращая внимания на оживившегося Амидиса.
— Чего вытаращился — глухой, что ли? За это можно и из мушкета в брюхо заряд получить — в стволе рубленых гвоздей жменя!
— Неужели на вас запрещено смотреть? Или, может, это платное удовольствие? — вежливо уточнил старик.
— Со двора ушел, кому сказано! Ишь, шутник выискался! Нечего на нас глаза таращить — мы ведь люди простые.
— Ну, как сказать… На местных вы не особо похожи. Здешние люди низкорослы и скуласты, а вы — наоборот, великаны с гладкими лицами.
— А мы не местные, — грудным женским голосом пояснили из-за спины.
Медленно обернувшись, учитель обнаружил новых участников разговора — дородную женщину, достигшую порога старости, но все еще молодящуюся, и двух здоровяков, мало чем отличавшихся от первых двух. С одного взгляда было понятно, что все они состоят в близком родстве.
Шапки у старика не было, и он поприветствовал женщину лишь коротким поклоном, не забыв потешить самолюбие хозяйки простым комплиментом:
— Вижу что не местные: здесь такие красавицы не водятся.
На женщину его слова не произвели ни малейшего впечатления — смотрела настороженно, с затаенной угрозой.
— Чего тебе от нас понадобилось?
— Добрые люди, мне от вас совсем ничего не нужно. Я не о себе думаю, а об этом молодом человеке — он ведь испытывает страдания, стоя в таком неудобном положении… Да еще и погода неприятная. Отпустите его — он безобиден и не причинит вам зла.
— Безобиден? — хмыкнула женщина. — У него штаны армейского егеря, да и под воротом нашивки интендантские остались. А на поясе кинжал носит с наградной гравировкой. Это настоящий донис — из кавалерийской разведки. Если ты с ним знаком, забудь об этом. Ты просто никому не нужный старик, нам до тебя дела нет. А вот его мы сдадим солдатам.
