— Нечего орать, — сказала она. — Тута я!
— Где шаталась?! Сказано же было, далеко не ходить! Ищи тебя потом по всему городу!
— А я и не далеко! Тута, за углом, в кукольной лавке была! Вот! — В доказательство своих слов она вынула из-за пазухи кривобокого матерчатого зайца, явно не большими искусниками пошитого.
К счастью, Ингрид в рукоделии не разбиралась.
— Хороший заяц, — одобрила покупку она. И спросила с неподдельным интересом: — А кто там еще был?
— Много разного. Медведь был, собака, дракон, единорог. Еще куклы фарфоровые, в платьях, только дорогие очень… И вообще, я больше зайцев люблю.
— Ладно, — согласилась диса. — Зайцы так зайцы. А про кукол забудь, они штуки женские, до проклятия доведут. И вообще, не мешай теперь, посиди в сторонке.
Девчонка чинно удалилась, уселась у огня, занялась игрушкой, так и не сняв мокрый насквозь плащ.
— Видела? — обратилась Ингрид к сестре. — Это Урсула, дочь тетки Магды. Возьмешь ее с собой.
— Я?! — бедная Меридит поперхнулась куском пирога. — Ты спятила?! Я не могу!!!
— А я могу, да?! У вас семейное дело, а я в Аполидий против орков нанялась! И тут мне эту Урсулу навязали, будь она неладна!
— Зачем соглашалась?!
— А что, ты знаешь способ отделаться от тетки Магды? — скептически, вопросом на вопрос, ответила Ингрид. — Против нее и на осадной башне не попрешь, если уж она чего решила! У моей, говорит, дочери, понос от сехальской еды. Надоело всем объяснять, что это не холера, так пусть лучше в Аполидии воюет!
— Да?! Вот когда меня в детстве от сехальской еды несло, так никто на это не смотрел! И нежностей никто не разводил!
Ингрид усмехнулась:
— Это ты при встрече тетушке скажи. А я тут ни при чем. И нечего спорить со старшими. Сказано — возьмешь с собой, и точка!
Но Меридит сдаваться без боя не собиралась. Сестры спорили, орали и шипели. В какие-то моменты казалось — того и гляди схватятся на мечах или вцепятся друг дружке в космы. Невольные зрители наблюдали за семейной сценой с опаской.
— Ладно, — решила наконец старшая, — хватит орать, неловко. Всех посетителей распугали! Давай ее саму спросим, с кем хочет идти. Как решит, так оно и будет. И тогда уж не спорить!
— Давай спросим! — запальчиво согласилась Меридит. На самом деле спорила она только из принципа. С самого начала понимала: девчонку сестрица спихнет им в любом случае — не отделаешься. Но новое ее решение давало некоторый шанс…
Увы. Зря надеялась. Услышав вопрос, Урсула, не раздумывая, ткнула пальцем в ее сторону.
— С ней пойду!
Бедная диса взвыла. И пообещала мрачно:
— Я стану тебя драть каждый день. Так и знай!
— Ага! — Девчонка расплылась в улыбке, будто не побои ей сулили, а пряники с глазурью.
Тогда девица в отчаянии напустилась на друзей:
— А вы чего молчите, как орки?! Скажите ей! Не можем мы с собой ребенка таскать! Рагнар! Ты же вроде наш наниматель! Вмешайся, наконец!
Но рыцарь безмолвствовал, Вмешалась Энка.
— Почему, собственно, не можем? — сказала она небрежно. — Бандароха Августуса таскали? А эта чем хуже? Не маленькая уже, мечом владеет. Возьмем до кучи.
— А! Делайте что хотите! — Меридит обиженно отвернулась и вгрызлась в кусок окорока с такой яростью, будто желала выместить на нем всю свою злость.
— Вот и договорились, вот и славно! — просияла Ингрид и заторопилась прочь. — Ну, прощайте, братцы-сестрицы, боги дадут — увидимся! — И скрылась в потоках дождя.
— Змея, а не сестра! Сепса[4] ядовитая! — прошипела Меридит вослед.
Вот так их и стало одиннадцать.
Позже, когда к новой спутнице немного попривыкли, Хельги спросил у малолетней кузины по оружию, почему та предпочла Меридит, которую прежде в глаза не видела, знакомой с детства Ингрид.
— Мамка моя ее всегда ругает: ненормальная, богам нагрубила, в Вальхаллу не пошла, род опозорила, и брат у нее демон-убийца, и науками дисам заниматься не положено, и вообще… Вот я и подумала: раз мамка ее не любит, значит, мне точно понравится! — ответил ребенок простодушно.
Положа руку на сердце, даже Меридит не могла бы сказать, что появление Урсулы прибавило им хлопот. Скорее, наоборот. Воспользовавшись моментом, когда Годрик с Спуном ненадолго отлучились, Меридит поручила девчонке, что-бы без дела не шаталась, присматривать за ними, в бою оберегать, всему, чего не знают, обучать. До боя дело пока не доходило, а к остальному Урсула, как и все девчонки ее возраста, причем уже знающие толк в походной жизни, отнеслась со всей дисьей ответственностью. Уточнила только:
— Бить-то мне их можно? — Неловко ей было без разрешения, все-таки взрослые дядьки…
— Нет! — был категорический ответ.
Урсула удивилась:
— Как же учить, без битья-то?!
— Словами учи. А не выучишь — сама бита будешь, — пригрозила старшая кузина.
Аолен был в ужасе, девчонка только фыркнула. Впервой, что ли? До смерти, поди-ка, не забьют, пожалеют, ну и ладно. И вообще, она уже успела понять: новая родня бьет редко, больше грозится. За три дня ни одной оплеухи! Не то что дома!
За время, проведенное в Эттелии, друзья не раз вспомнили добрым словом председателя сельской управы из Гавеции. Пришлось им побегать, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки, ох, пришлось! С утра и до позднего вечера, разбившись по двое-трое, рыскали они по городу, обходили квартал за кварталом, опрашивали народ.
Принимали их по-разному. Где-то грозили спустить собак или доложить властям о подозрительных личностях, что шляются по улицам и беспокоят почтенных горожан. Где-то вступали в разговор охотно, даже зазывали в дом на угощение. Но день шел за днем, а результатов не было. Колдуна либо никто не встречал, либо не запомнил. Оно и немудрено. Это в маленьком, глухом селении любой чужак сразу привлекает к себе всеобщее внимание. Но в шумном портовом городе жители привычны к мельканию незнакомых лиц, никому до них дела нет. Пришли-ушли — разве всех упомнишь?
Сыщиков уже начинало охватывать отчаяние, когда — заметьте! — не кто-нибудь образованный и культурный, а Рагнар, живость ума которого (точнее, отсутствие оной) была привычным поводом для насмешек, вдруг сообразил, какое упущение они совершили. Опрашивали всех, кого угодно, только не хозяйку трактира, в котором задержались на постой! А ведь начинать-то надо было именно с нее! Конечно, трактиров в огромной Эттелии насчитывалось не менее десятка, но этот, «У тетушки Лин», располагался особенно удачно — мимо не пройдешь. Иноземные странники были тут частыми гостями. Плюс феноменальная память хозяйки на лица. Женщина утверждала — и доказала на деле! — что помнит всех сколь-нибудь примечательных посетителей за последние годы. Значит, должна была запомнить и зловещего колдуна с сонной спутницей, если только они у нее побывали.
