— Нет, Бротан, ну, в самом деле, — проговорил Брет, так и не дождавшись ответа от своего собеседника, — я так не привык работать, ты же знаешь.
Имя эльфа показалось Мальцу знакомым, хотя пес не мог вспомнить, где слышал его. Голос Брета помимо воли привлек его внимание, и Малец, взглянув на него, уловил промелькнувший в воспоминаниях образ юного Лисила.
Брет резко повернул голову, озадаченно нахмурился, и взгляд его скользнул вверх.
Винн стремительно оттолкнула Мальца от перил и сама пригнулась пониже. Едва Малец потерял из виду обоих мужчин, как чужие воспоминания исчезли из его разума. Он услышал шорох ткани и торопливые шаги. К тому времени когда он — и Винн вместе с ним — решились выглянуть между балясин, входная дверь трактира уже захлопнулась. Брет и его спутник ушли.
С тех пор как Мальца еще щенком подарили Лисилу, он встречался с очень немногими эльфами. Встречи эти бывали разными — от обыкновенных до опасных. Нейна, мать Лисила, отличалась скрытностью и никому не выдавала своих мыслей, хотя несколько раз Малец видел в ее воспоминаниях лицо Вельмидревнего Отче — и всякий раз ощущал в Нейне ту же связанную с этим лицом неприязнь, что сегодня он уловил в мыслях Бротана.
По какой бы причине Брет ни связался с эльфами, Лисилу от них надо держаться подальше. Правда, рассказать ему о Бротане и его «помощниках» все равно придется, но не сейчас. Пока еще можно надеяться, что этой ночью его ждет краткая передышка в объятиях Магьер.
Винн взбежала вверх по лестнице и стрелой помчалась по коридору. До комнаты Лисила и Магьер она добежала прежде, чем Малец успел сообразить, что она задумала.
Он бросился вслед за Винн, завертелся у нее в ногах, пытаясь преградить ей дорогу. Увы, прежде, чем ему удалось мордой и передними лапами оттолкнуть Винн от порога комнаты, она протянула руку и широко распахнула дверь.
— Вставайте! Мы должны немедленно обыскать этот дом!
Глаза Винн округлились, и Малец, заглянув вслед за ней в темную комнату, обреченно застонал.
В тусклом и скудном свете единственной свечи белела обнаженная спина, и видно было, как перекатываются мышцы под гладкой бледной кожей. Магьер оседлала лежащего на кровати Лисила, крепко стиснув коленями его мускулистые бедра. Она чуть повернула голову, и на непрошеных гостей гневно глянул черный глаз.
Малец, судорожно сглотнув, попятился, Винн стремительно развернулась, метнулась в коридор и, зажав глаза ладонью, обессилено привалилась к стене.
— Чтоб ты провалилась, Винн! — прорычала Магьер, — Опять?!
* * *
Чейн выбрался из ванны и вытерся халатом, оставленным служанкой. Вельстил снял комнаты в «Бронзовом колокольце», который считался лучшим трактиром Веньеца. Заведение и впрямь оказалось приличное. Правда, до трактиров Белы ему было далеко, однако кровать в комнате Чейна была хоть и не новая, но добротная и покрыта зеленым стеганым одеялом. Помимо кровати в комнате были небольшой столик, кресло и две фарфоровые масляные лампы.
Когда Вельстил заявил о желании вымыться, слуги доставили в их комнаты купели, наносили ведрами горячей воды. Позднее купели аккуратно опорожнят и уберут.
Чейн вспомнил комнаты, которые Вельстил снял для них в Кеонске, — постель, в которой так приятно спалось, сальные свечи, при свете которых он ночь напролет работал над своими заметками. Сейчас, окруженный неброским трактирным уютом, он должен был бы вновь испытать наслаждение от привычных удобств, но… Чейн не чувствовал ничего. Совершенно ничего.
Он причесался, тщательно убрав за уши пряди каштаново-рыжих волос, надел запасные штаны и чистую коричневую рубаху. Всю прочую одежду забрала в стирку служанка. Чейн не отдал ей только плащ и вычистил его сам. Сейчас он пристегнул пояс с мечом, накинул на плечи плащ и, выйдя в коридор, постучался в дверь комнаты Вельстила.
— Это я, — сиплым голосом сказал он.
— Входи, — откликнулся Вельстил.
Он сидел на полу с кинжалом в руке, а перед ним, перевернутое кверху круглым дном, лежало бронзовое блюдо. Эти предметы Вельстил обычно использовал для того, чтобы определить местонахождение Магьер. Оба они, и Чейн, и Вельстил, были равно искушены в магии, но каждый в своей области. Вельстил, чтобы достичь своей цели, изготовлял магические артефакты, Чейн же полагался в основном на ритуал, хотя в более спешных случаях применял заклинания.
Он вошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
— Хочешь сегодня ночью отыскать ее?
Чейн мысленно отметил, что внешний вид его спутника разительно переменился к лучшему. Вымывшись, причесавшись и переодевшись, Вельстил вернул себе внушительную аристократичность, и это впечатление лишь подчеркивали белоснежно-седые пряди на висках, которые стали хорошо видны теперь, когда он зачесал волосы назад. Черных кожаных перчаток, которые он всегда носил, сейчас на его руках не было, и взгляд Чейна помимо воли скользнул к мизинцу левой руки. На пальце сочилась черной кровью свежая ранка, и капля этой крови уже расползалась по выпуклому донцу бронзового блюда.
— Только в общих чертах определить, где она находится, — ответил Вельстил.
Чейну трудно было говорить о Магьер. С той самой ночи, когда его малиновка подслушала разговор в соладранских казармах, все его мысли неизменно возвращались к Магьер… и к Винн.
— Я хочу выйти, — просипел он.
— Выйти?
— Вернусь к рассвету.
— Будь осторожен, — сказал Вельстил, неодобрительно хмурясь. — В этом городе, судя по всему, хозяйничают солдаты.
Чейн ничего не ответил. Меньше всего на свете его беспокоили смертные шавки, которым мнится, будто они обладают властью над двуногим скотом. Выйдя в коридор, он подошел к выстланной ковром лестнице — и тут его внимание привлекло какое-то движение в вестибюле.
Стройная, миниатюрная женщина в темно-красном платье набросила черный плащ с капюшоном и застегнула его у горла серебряной застежкой. Ее черные мягкие кудри ниспадали до плеч, обрамляя бледное лицо и нежную шею. Черты лица ее были немного мягкие, но весьма приятные — точеный носик, изящные алые губки. Держалась она спокойно, но Чейн чуял в ней скрытое нетерпение — и во взгляде, и в нарочито сдержанных, замедленных движениях.
Он вцепился в перила, и дерево застонало под его пальцами, словно вторя охватившему его голоду.
В последней деревне, которая встретилась им по пути в Веньец, Чейн сумел приманить к себе женщину, похожую на эту. Та, конечно, была обычной простолюдинкой, однако обе женщины внешне напоминали добычу, о которой он страстно мечтал. До того как Вельстил прервал его трапезу за хижиной среди присыпанных снегом деревьев, он пытался найти утешение в том, что рвал зубами живую плоть жертвы. Увы, даже вкус крови, теплой струйкой сочащейся в горло, не мог ослабить боли, которая неотступно терзала его всякий раз, когда он пытался заполнить прореху, зиявшую в памяти.
