-Нет, но тебя не будет рядом…
-Не бойся, я всегда буду с тобой.
Не открывая глаз, улыбнулась и попросила, чтобы он спел еще…
«Как же больно!» - скрипнув зубами, я снова заплакала, обрывая отрывочные воспоминания.
Время не могло вылечить моей боли, лишь засыпать песком событий открытую рану, но я не надеялась даже на это. Дни иллюзий прошли, так сказал бы Параман. И он, и Кристиан не сомневались в мотивах человека, который всегда смотрел на них свысока, и не хотели видеть ничего кроме фактов. Мне не чем было возразить и это лишало сил…
Три дня и три ночи я была в бреду, захлебываясь в отчаянии, ропоте и страхе. Весь мой мир, его основы, все это распалось на острые осколки - я осталась одна посреди безумия и хаоса, безо всякой надежды и даже без желания жить.
«Господи, дай мне умереть сейчас!» - безумная мысль, не замолкая ни на минуту, пульсировала в висках, причиняя почти физическую боль.
В кромешной темноте осенней ночи, слушая, как за окнами королевских покоев протяжно завывает ветер, я лежала, не смыкая глаз и почти не дыша. Хотелось пить. Распухшие губы саднило, горло болело, глаза щипало от слез… И в этой муке, на грани безумия, всего лишь на миг мне было дано увидеть свет.
Это было мимолетное озарение, вспышка, сжатый свиток прошлого, развернутый в секунду времени перед сознанием. Вспомнилось детство, купола храма, беззаботный смех, роса на травинке, тепло солнечных лучей, мяуканье кота... Синий огонек лампады горел перед застывшим образом Христа, высвечивая из мрака печальные, исполненные любви глаза. Я взглянула в них и почувствовала, как треснул, спеленавший меня кокон отчаяния. Это была надежда… И я устояла.
Кто не прошел через муки земного ада, тому не понять, как мало и одновременно много требуется человеку, чтобы удержать себя от рокового шага. Когда у меня не осталось ничего, когда на самом дне невыносимого страдания, я взлетела выше этой жизни, посмотрела на нее сверху и свернула в сторону. Прежняя Лирамель умерла на рассвете третьего дня своего безумства, пройдя через очистительный огонь, в котором сгорела ее самость, стоящая стеной на пути судьбы. Выжив ради своего народа, лишь об одном я дерзнула просить для себя: сохранить жизнь моему брату… Выше этой цены для меня не существовало.
Проснувшись с первыми лучами солнца, я встала, умылась и расчесала спутанные волосы. Детство кончилось уже давно, теперь настал черед юности. Мне должно было пройти все до конца и принять жизнь такой, какой она была.
Пристегнув к поясу меч, распахнула двери и вышла в коридор. Двое приставленных к покоям молодых офицеров, вытянулись и поклонились. На их лицах читались растерянность и страх, смешанный с каким-то странным нетерпением – дыхание грядущей войны уже чувствовалось в воздухе.
-Доброе утро, Тимини, Таэр… – мой голос звучал ровно, но улыбнуться не получилось.
-Ваше Величество…
-Где я могу найти брата?
-Его высочество несколько дней назад отправился к Бартайоте, а принц Кристиан сегодня не покидал покоев, – не зная, кто из двух братьев имелся в виду, юноша ответил именно так, как я и ожидала.
-Спасибо, Тимини.
«Итак, Параман выполнил приказ - о Карле никто не узнал», - скользя взглядом по мелькающим узорам у краев ковровой дорожки, я горько улыбнулась, отметив, сколько радости принесла мне эта новость.
Двери, двери, двери… Белый цвет раздражал, напоминая о больничных коридорах, в которых приходилось часами дожидаться Карла во время его операций. Если бы можно было вернуть время вспять, я бы многое отдала за возможность пережить те дни заново…
Из Ведущей линии в Белом коридоре осталось совсем мало народу, многие покои давно пустовали. Кто-то уехал в свои владения, кто-то, подобно Параману, предпочитал жить на других уровнях. Только тетушка Фалина и мы с братьями еще отдавали дань традициям. Но тетя была в Бартайоте, а Карл… Будь у меня выбор, я бы тоже не жила тут, слишком много зла видели эти стены.
Остановившись перед высокими позолоченными дверьми, я постучала. Кристиан никогда не вставал рано, однако сейчас были не те времена…
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он отодвинул засов и впустил меня. Подавив, готовый сорваться возглас, я подождала, пока стража закроет двери. Волосы брата стали абсолютно седыми: ни одного черного волоска не осталось в падающих на плечи прядях. Взглянув друг на друга, мы крепко обнялись и заплакали. Карл однажды сказал, что плакать можно, когда больно, потому что в этом нет слабости… Я запомнила его слова на всю жизнь, хотя он так и не подал должного примера.
-Горготский гарнизон готов выдвигаться, Лирамель, - сообщил Кристиан, когда последние слезы высохли. – Гарнизону Элисте уже отдан приказ… Увы, кораблей не хватило, но ждать нельзя. Возможно, потребуется немного больше времени - море сейчас неспокойно.
-Сколько?
-Неделя или две.
-А Сапфор?
-К тому времени, как мы достигнем Пата, генерал Гортиф уже будет у столицы.
-Что ж, все, как и планировали, не так ли?
Он бережно усадил меня в кресло и подал бокал вина.
-Я отдал распоряжение, чтобы Карла задержали. Параман послал за ним преданных людей. Прости, мы не можем позволить ему предупредить Миэля… Ты должна понять.
-Все верно, - я с нежностью провела рукой по его волосам. - Передай Лафасту, что он могут начинать поход, мы присоединимся на тракте. Кстати, как отнеслись к нашему плану остальные генералы?
-Без энтузиазма, но ничего лучше предложить не смогли. Данных разведки очень мало, приходиться действовать вслепую. И еще – гарнизон Элисте лучше вести мне. Так будет надежней и вызовет меньше подозрений. Параман возглавит первый удар - никто лучше него не справится с этим. А ты… Ты останешься с Аармани.
«Вот и Кристиан покидает меня…», - с тоской подумала я, сдержав вздох. - «Осталась совсем одна…».
Я взглянула в его серьезные серые глаза, и, собрав в кулак оставшуюся волю, кивнула. На улыбку уже не хватило сил.
Серебряные шпили Замка давно скрылись за деревьями, когда я в последний раз обернулась. Неширокая лесная дорога змейкой вилась к Северо-восточному тракту, выползая из-под спасительной тени сосново-лиственного леса. Обернувшись, Кристиан велел нам пришпорить коней – до темноты нужно было догнать конницу Горгота.
Я чувствовала в душе странное спокойствие и холодность. Предощущения грядущего, возникшее еще в Большом мире, погасило последние искры надежды. В прошедшие годы удавалось заглушить беспокойство, благодаря уверенности брата, которой с лихвой хватало на нас троих. Теперь же, когда Карл находился далеко, иллюзия сказки таяла под гнетом пророчества. Я отчетливо понимала, что уже вряд ли вернусь назад, и это заставляло сердце биться ровнее, чем обычно, наполняя вены решимостью и какой-то отчаянной дерзостью.
