Завернув за угол и выйдя в узкий коридор, ведущий к открытому дворику, я была вынуждена остановиться. Мне навстречу, в сопровождении хазнедар и Дэрьи Хатун, шла валиде.
Присев и поздоровавшись наклоном головы с этой величественной особой, я хотела продолжить движение, но она выставила перед собой ладонь и остановила меня.
— Рамаль Хатун, что ты делаешь здесь в это время? — ее голос был мягким и ласковым, точно она интересовалась у ребенка, что он кушал на завтрак.
— Я иду в свои покои, госпожа, — ответила я, продолжая улыбаться.
— Но зачем ты пришла сюда с самого утра? — я услышала властные, металлические нотки, которые валиде старалась скрыть за притворными материнскими интонациями.
— Падишах вчера вечером прислал за мной, после того как отправил Фатьму в гарем, — я нутром почувствовала опасность и вдруг перестала улыбаться, всматриваясь в ее переменившееся лицо.
— Ах, — она закивала, — вот оно что…
Мать Джахана нахмурилась, сдвинула черные брови и, больше не удостоив меня ни единым взглядом, прошла мимо.
Я сглотнула, провожая глазами ее спину. Ничего хорошего ее реакция мне не сулила. Но я решила гнать подальше эти мысли.
Войдя в свои покои, я увидела уминающую лукум Лерку.
— А вот и счастливая влюбленная дурочка пожаловала! — поприветствовала она меня и похлопала ладонью по сиденью дивана, приглашая присоединиться к ее трапезе.
— Перестань, — добродушно бросила я ей и зашла за ширму, чтобы переодеться.
Я сняла украшения, потом пояс, затем платье и, оставшись в одних панталонах, потянулась к сундуку с рубахами и шароварами.
Как только шелк лиловой рубахи коснулся моей кожи, в дверь постучали.
— Войдите, — крикнула я и поспешила надеть шаровары.
— А, Гюльбахар, доброе утро! — услышала я Леркин голос и задумалась — зачем ко мне явилась личная служанка валиде? Послание передаст или вызовет «на ковер» к своей госпоже?
Я наконец оделась и вышла из-за ширмы. Девушка бросила на меня странный, показавшийся мне виноватым взгляд и присела в реверансе. В ее руках был поднос с тарелкой, накрытой высокой металлической крышкой, наподобие тех, что можно увидеть в ресторане.
— Что такое, Гюльбахар? Меня хочет видеть валиде? И что у тебя в руках? Ты несешь госпоже завтрак? — засыпала я ее вопросами, почему-то внутренне испытывая неприятное волнение.
— Нет, Рамаль Хатун. Госпожа прислала вам в подарок лучший в городе лукум из лепестков роз и сочных мандаринов. Могу я поставить поднос на стол?
Я смерила ее недоуменным взглядом, мысленно прокручивая прощальную сцену с валиде, которая была совсем не в настроении одаривать меня чем-либо.
— Что ж, можешь поставить. И передай госпоже мою благодарность, она очень порадовала меня.
Девушка кивнула, подошла к столу и поставила поднос.
— Если я вам больше не нужна, позвольте мне идти? — спросила служанка, вернувшись к дверям.
— Иди, — я жестом отпустила ее.
Как только дверь за прислугой закрылась, Лерка радостно захлопала в ладоши:
— Подумать только, Лекси! Царская маман тебе уже подарки шлет! Да ты тут скоро весь дворец обаяешь!
Она схватилась за крышку и резко подняла ее. В ту же секунду мои барабанные перепонки чуть не лопнули от ее визга. На тарелке под крышкой сидел живой тарантул. Огромный, размером с ладонь, он занимал почти все пространство блюда. Подруга забилась в дальний угол дивана, не прекращая кричать от ужаса, а я подошла поближе и внимательно посмотрела на этот «дар».
Жирное блестящее тельце паука было омерзительно. Его тонкие, покрытые волосками ножки шевелились, вызывая приступы тошноты. Я закрыла рот рукой и задом попятилась к выходу.
Постучав в дверь, я отошла к ширме, не сводя испуганного взгляда с паука и опасаясь, как бы он не решил прогуляться по моей комнате. Дверь открыл один из дежуривших возле нее телохранителей.
— Что случилось, госпожа? — спросил он, не смея поднять на меня глаза.
— Уберите паука, — осипшим голосом скомандовала я и рукой показала на стол.
Валиде абсолютно ясно дала мне понять, что она думает о привязанности ее сына к моей персоне. Я слишком рано позволила себе успокоиться и расслабиться, забыв на одну только ночь, что я в гареме. Но ведь никто и не говорил, что будет легко…
Медленно ступая по шуршащему гравию садовой дорожки, я все никак не могла отделаться от тошнотворных картинок перед моими глазами. Как будто я посмотрела фильм по очередному роману Стивена Кинга «Паук в твоей тарелке».
Потерявшая с перепугу дар речи Лерка плелась рядом, теребя свои пальцы, словно у нее в руках были четки. Мне было невыносимо это безмолвие.
— Лер, ну хватит уже, поговори со мной! — взмолилась я.
— Это же чертов ядовитый паук, Лекси! — эмоционально ответила она, пронзив меня пугающим взглядом. Ее спокойные медовые глаза превратились в две черные точки из-за расширенных зрачков и выглядели весьма зловеще.
— А мы в чертовом шестнадцатом веке, в гареме персидского шаха! — ответила я ей не менее эмоционально. — Тут везде одна сплошная чертовщина!
— Но ведь он мог тебя укусить! Или меня! — ее голос задрожал.
— Не укусил же! Это предупреждение, ультиматум. Настоящая война впереди.
— С кем ты собралась воевать? С валиде? — Лерка усмехнулась. — Да тебе крышка!
Я повела плечами — стало немного обидно за свои способности, раз даже закадычная подруга считает меня никчемным воином, который при первой же опасности шлепнется на лопатки и поднимет лапки кверху.
— Воевать будет она. Я же собираюсь только уклоняться вовремя от ее ударов и не давать повелителю повода для гнева.
— Залететь бы тебе не помешало, — философски заметила Лерка, всматриваясь куда-то в даль.
— Да, это подрезало бы на время крылья гаремным воронам.
— Нам нужны союзники и меры предосторожности — я теперь боюсь есть, пить, спать… Повсюду мерещатся убийцы.
Мы дошли до знакомой мне резной деревянной беседки и расположились на ее мягком диване. Внутри, под сенью раскидистых листьев сумахов было прохладно, хотя полуденное солнце и старалось поджарить все на своем пути. Мы притаились в дальнем углу, задернув полупрозрачный тюль штор, и продолжили разговор.
— Первиз-бей на нашей стороне, — сказала я, — но что он может против валиде?
— Первизик… — прошептала Лерка и мечтательно закатила глаза, — я совсем забыла тебе сказать, что он приходил ко мне ночью, — она игриво подернула бровями, словно флиртуя со мной, — у меня до сих пор коленки трясутся. Он просто ненасытный жеребец!
