Однако нынешним вечером охотники, и даже их предводитель — угрюмый Миклин, почему-то остались в деревне, хотя звездный и не особо прохладный вечер был идеальным временем, чтобы ставить ловушки.
Беседа лилась неторопливо и непринужденно. Собравшиеся обсуждали скорое путешествие в Перекресток Удачи, то, сколько надеются выручить за меха, и сколько выпивки, угощений и женской ласки можно будет купить на эти деньги. Де'Уннеро подобные разговоры занимали мало. Посидев какое-то время с остальными охотниками, он встал и направился к двери, намереваясь улечься сегодня пораньше. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнул Миклин:
— Эй, Бертрам, куда это ты?
Де'Уннеро остановился. Обычно дородный предводитель деревни замечал его только тогда, когда хотел поручить какую-то работу. Бывший монах не помнил, чтобы Миклин обращался к нему по имени, не намереваясь отпустить при этом какую-нибудь грубую и неуклюжую шутку. Нет, охотники явно что-то затеяли.
— Я хочу выспаться, чтобы завтра заполнить вторую поленницу, — повернувшись, объяснил Де'Уннеро.
Он заметил, что все внимательно смотрят на него, причем по их лицам блуждают гадкие ухмылки.
— Завтра день снова обещает быть жарким. Хочу управиться с дровами, пока солнце не начнет слишком печь.
— Думаю, завтра тебе будет не до работы, — послышался голос Микаэля.
Охотники дружно заржали.
— Как пить дать, проспишь до вечера, — согласился другой житель деревни, которого звали Джедид. — А уж вывернет тебя, истинно говорю, на славу!
Миклин оглушительно расхохотался и кивком головы подал знак. Тотчас же к Де'Уннеро подошел, пряча руки за спиной, один из охотников. Подмигнув бывшему монаху, он выставил руки вперед. В одной была серебряная кружка, другая сжимала бутылку.
Де'Уннеро насторожился. Он считал, что охотники уже выразили ему свою скупую признательность за избавление деревни от шайки головорезов. Его дружески похлопали по спине, а кое-кто предложил поделиться с ним золотыми, которые будут выручены за меха. Теперь он понял, что эти люди решили более основательно выразить ему свою благодарность. А почему бы, собственно, и нет? Храбрость Де'Уннеро сохранила им более половины добытых за лето мехов, несколько лошадей и немало полезных вещей, особо ценных в этой глуши. Более того, кому-то из них он наверняка спас жизнь. Ведь если бы грабители, затаившись в деревне, встретили возвращающихся охотников…
Однако бывший монах не хотел никаких торжеств и приветственных речей в свою честь, а уж тем более — крепкой выпивки. Ему вообще не хотелось вспоминать об этом случае; он по-прежнему воспринимал свои действия как позорную уступку кровожадному тигру-оборотню.
Четырнадцать глоток меж тем с громогласным воодушевлением выкрикивали имя Бертрама Даля. Пятнадцатый охотник откупорил бутылку. Пробка с шумом вылетела. Де'Уннеро понял: они решили угостить его эльфийским вином — редким и исключительно дорогим, которое носило название «болотного». Широко ухмыляясь и показывая все шесть своих уцелевших зубов, охотник наполнил кружку до половины и подал Де'Уннеро.
— За то, что ты избавил меня от необходимости расправляться с этими проходимцами, — возвестил Миклин, поднимая вверх кружку.
Все вскинули руки, изъявляя готовность выпить за здоровье Де'Уннеро. Все, кроме его самого.
Маркало Де'Уннеро стоял, глядя на светлую, слегка пенящуюся жидкость, вдыхал тонкий аромат вина и думал о том, что не имеет права портить этим людям праздник. Они не пожалели для него «болотного» вина! В здешней глуши им пришлось выложить за эту бутылку немало золотых. Увесистый мешочек, никак не меньше.
Охотники продолжали стоять с поднятыми кружками. Все не сводили глаз с Де'Уннеро и терпеливо ждали.
— Пей быстрее да расскажи-ка еще раз, как ты их уложил! — крикнул кто-то из угла, и хижина затряслась от раскатов хохота.
Неожиданно для себя Де'Уннеро тоже рассмеялся.
— Я сделал лишь то, что требовалось, и не больше, — сказал он.
— Ты сначала выпей, говорить будешь потом! — крикнули ему, и пространство хижины вновь наполнилось приветственными возгласами:
— Давай, Бертрам Даль, не подкачай и на этот раз!
Все поднесли свои кружки к губам.
Де'Уннеро медленно и осторожно глотнул содержимое серебряной кружки. Горло слегка обожгло, потом он почувствовал терпкий и обманчиво легкий вкус вина. Пусть не по собственному опыту, но Де'Уннеро знал о сокрушительной силе «болотного» вина. Он, отдавший годы воспитанию воли и самообладания, догадывался, какими коварными врагами и того и другого являются хмельные напитки. Он повидал достаточно пьяниц, побиравшихся у ворот Санта-Мир-Абель, и никогда не испытывал ни малейшего сочувствия к этим слабым, никчемным людям.
Но сейчас он все же выпил, медленно, одним длинным глотком втянув в себя вино. Потом бывший монах выпрямился, утер губы и в течение некоторого времени пытался вернуть ясность мышления. По меркам охотников, он выпил совсем немного, но даже после этой порции голова сразу же пошла кругом.
— А теперь рассказывай! Говори! — закричал кто-то, но его голос потонул среди еще более громких выкриков: — Несите закуску!
К счастью для Де'Уннеро, желание подкрепиться все же возобладало. Вскоре на столах появились подносы с жареным мясом, приправленным ягодами, и другие — с лепешками. И когда только охотники успели напечь их столько?
Бывший монах с радостью принялся за еду: во-первых, она избавляла его от необходимости рассказывать, а во-вторых — помогала успокоить взбудораженный вином мозг.
Охотники уселись, и их разговор возобновился. Подносы путешествовали между столами, бутылки, разумеется, тоже. Вопросы так и сыпались на Де'Уннеро; каждому хотелось знать, как это ему удалось одному справиться с тремя вооруженными разбойниками, а потом догнать и прикончить четвертого.
Де'Уннеро повторил свой рассказ, стараясь говорить как можно скромнее и приписывая свою победу исключительно везению, а не собственным боевым навыкам. Меньше всего он хотел, чтобы охотники узнали о его воинском искусстве, поскольку это непременно вызвало бы желание померяться с ним силами.
Все прочие разговоры стихли; собравшиеся внимательно слушали бывшего монаха.
Охотник, сидевший рядом с ним, поднял бутылку с «болотным» вином, готовый вновь наполнить серебряную кружку рассказчика.
Не прерывая своего тщательно продуманного и отчасти выдуманного повествования, Де'Уннеро прикрыл кружку ладонью. Довольно, пусть пьют без него.
— Гляди, лепешки у тебя совсем засохли, — возразил охотник, держащий бутылку. — Ты никак собираешься глотать их всухомятку?
