– Верно, Машенька, – обрадованно, как за спаситель- ную соломинку, схватился папа за тему жениха, чтобы отвлечь дочь от ужасных мыслей. – Это глупый снобизм с моей стороны. Просто мне бы не хотелось отпускать тебя, Варенька, из дома. Ты для нас с мамой еще ребенок. Аркадий?! Конечно, конечно! Аркадш чудо что за молодой человек. Ей-богу, Ма- шенька, он пара нашей Вареньке. Ведь пара, пара?
Вареньке не понравилось, что родители от весьма холодного отношения к аспиранту перешли к таким неумеренным восторгам.
У нее вдруг мелькнула догадка.
– Ой, что вы говорите такое? Постойте, постойте, мамочка, папочка. Уж не хотите ли вы сказать, что и Аркадий
тоже…
Дочка, волшебница, людоедка не могла сходу выговорить это слово по отношению к Недобежкину.
– Нет, я этому не верю. Как, неужели и Аркадий Михайлович тоже людоед?! Он людоед?!
– Успокойся, Варенька, мне кажется, он не людоед. Я еще не совсем уверена, но, по-моему, нет.
– Какой он людоед, Варенька! – со знанием дела рассмеялся Андрей Андреевич. – Да он божий одуванчик. По крайней мере, до вчерашнего дня я за ним никаких сверхъ- естественных способностей не наблюдал. Правда, вчера он меня удивил: и вел себя странно, и драгоценности подарил. Нам все это надо осмыслить! Варенька, пойдите в твою ком- нату и осмыслите с мамой все свои открытия за последнее время, а я должен кое о чем серьезно подумать.
Андрей Андреевич, которого нисколько не тяготила его людоедская природа, боялся, что его положение „банщика" и „шкипера" вскоре, в эпоху грядущих общественных изменений, ничего не будет значить, а тут еще на него свалилось открытие дочери. Он сбежал в свой кабинет.
Вернувшись с конкурса в трехкомнатный „люкс" гостиницы „Пекин" и избавившись от гостей, Элеонора Завидчая жаловалась Артуру:
– Ужасный день! Когда я увидела, что и этот рыжий дурак здесь вертится, мне пришла в голову прекрасная мысль. Он ее тотчас же слопал и бросился на меня, я заставила его содрать с меня платье. Эффектная получилась сцена. Все идет как по маслу. Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы и кольцо, и семейные реликвии, и все драгоценности достались этому нищему студенту-переучке?
– Ты так натурально вскрикнула, когда этот ужасный бульдог бросился на тебя, что даже мне стало страшно!
– Артур, я бы могла дурачка испепелить. Я сразу его заметила. Глядь, рыженький песик пришел посмотреть бальные танцы. Какой балетоман! Ну, думаю, ты у меня побьешься мордой об пол, дружок! Видишь, как я и предупреждала когда-то этого настойчивого молодого человека, так и вышло. Элеонора Завидчая, вспомнив что-то приятное, рассмеялась.
– Позови Агафью!
Артур вышел на балкон и несколько раз сдавленным голосом позвал в темноту:
– Агафья, Агафья. Старая ведьма! Ты слышишь меня?
– Слышу, слышу, Артурчик! – донеслось откудато из- за городских крыш. – Ох, Артурчик, много власти ты забрал. Попадешь ко мне в печь, Артурушка.
– Я тебе, старая ведьма, все кости переломаю.
– Болтай, болтай, голубок.
– Хозяйка зовет. Чтоб мигом!
– Сичас, сичас я, королевишне моей скажи, мигом! Ступа у меня во дворе.
– Давай на помеле, старая карга Ты еще на катафалке захочешь прикатить! Небось не свалишься и с помела, а свалишься, туда тебе н дорога.
– Спасибо, Артурчик, спасибо на добром слове. Ох, сверну я тебе когда-нибудь шею. Скажи – мигом, на помеле, так на помеле. Личинку только подберу. Не любит она, когда я старыми костями гремлю. Сичас, сичас, годков шестьсот сбавлю и прилечу!
– Артур! – раздался голос Элеоноры. Артур поспешил с балкона, вошел в комнату.
– Артур, не кокетничай с Агафьей. Она не такая дура, как кажется. И очень злопамятная.
– Со мной ей не справиться. Я ее, чуть что, через атомный реактор пропущу, костей не соберет.
Элеонора с сожалением посмотрела на своего партнера по бальным танцам.
– Артур, ты хоть мне н брат, но ты – не я, ты всего лишь человек, ты кое-чему поднаучился. Пойми, этого мало! Змей Горыныч – это самое первое и самое простое, во что может превращаться человек.
– Чтобы с Агафьей справиться, хватит.
Элеонора бросила на туалетный столик комок лигнина, которым снимала кремы со своего лица.
– Пойми, дурак, что если мы не получим кольцо, я стану
рабой этого Недобежкила, а ты превратишься в ужа. И будет у тебя фамилия Полозков. Что может быть унизительнее:
быть змеей и не иметь возможности укусить! Это примерно
как я сейчас. Спасибо моему папеньке! Ужасно!
Элеонора вдруг расплакалась, но взяла себя в руки. Глаза ее дико засверкали, волосы образовали вокруг лица страшный ореол, электрический свет в комнате при этом на минуту погас, и комнату озарили вспышки гнева из очей юной колдуньи.
– Недобежкин! Самозванец! Как я его ненавижу! Я его испепелю! Нет, он у меня не умрет. Я ему придумаю казнь!
Я его буду казнить каждый день, в течение сорока лет. Папенька, дорогой папенька. Первому встречному отдать судьбу своей единственной дочери. Где Агафья? – крикнула Завидчая, и от ее голоса на окраинах земли содрогнулись горы, а в Мексике разорвало горло у вулкана и столб газа и огня ударил в облака.
– Я здесь, хозяйка.
На помеле влетела в окно едва прикрытая блестящими лоскутками и бусами рыжеволосая девица лет двадцати и, соскочив с помела, бросилась к Завидчей.
Почему-то ведьмы, колдуньи и бабы-яги, омолодившись, любят делать свои локоны или ярко-рыжими, или иссиня-черными, или ослепительно-золотыми. Замечено, чем уродливее эти существа в своем настоящем обличий, тем соблазнительнее они подбирают себе человеческие личины.
– Не губи, матушка! – Девица растянулась на полу у ног Элеоноры, целуя ей туфли.
Завидчая отдернула ногу и, подойдя к чемодану, достала оттуда треххвостую плетку, но это были не ремни, а ядовитые змеи. Глаза ее злорадно блеснули.
– К стене!
– Хозяйка, умоляю!
– К стене!
Юная особа, в которую превратилась Агафья, встала лицом к обитой белым шелком стене, распластав по муару дрожащие руки.
Завидчая, гневно сверкнув глазами, размахнулась плеткой и нанесла первый удар. Агафья вскрикнула, ее юное нежное лицо исказилось болью, на нем выступили капли пота.
– Чем кожа нежнее, тем боль больнее! – рассмеялся Артур. – Ну что, съела репку, красотка?
– Заткнись. Идиот! – осекла его сестра, нанося новый удар. – За Тигру. За Полкана. Я тебе приказывала их утопить, а ты не исполнила.
Кровь от ударов плеткой брызнула на белый муар стены. Змеи, впиваясь несчастной в спину, рвали своими ядовитыми зубами ей кожу.
– Не смогла, барыня! Недобежкин их выкупил! – прошептала девушка, сползая на пол.
