— Как скажете, уважаемая донна… Малфриди… Фриди.
— Ты обещал почитать мне стихи.
— Да… конечно. Героическую поэму?
— Лучше что-нибудь грустное…
— Вы опечалены, донн… Фриди? Что-то случилось?
— Нет. Ничего. Просто… просто эта свадьба. Я думала… Не знаю почему, но мне казалось. Ладно, не будем об этом.
— Не стоит горевать, — его голос потерял обычную уверенность, — всё образуется.
— Да. Я знаю. Меня предупреждали, что такова судьба каждого волшебника.
— Вы плачете?
— Нет. Тебе просто показалось.
Она отвернулась.
Галерио прокашлялся.
— Простите великодушно…
Мольфи резко повернулась. Её глаза ярко блеснули.
— Вы всегда будете приходить, когда я собираюсь послушать стихи?
Слуга растерянно потупился.
— Вы просили сообщить, если с вашим другом, что-то…
— Родгар? Ему хуже?
— Не совсем в этом смысле… Но, думаю, что не слишком хорошо.
Лицо Амвросия побагровело.
— Как лечащий врач, я настаиваю…
Человек в неприметной серой одежде бесстрастно смотрел сквозь него.
— У меня приказ.
— Что происходит? — Мольфи остановилась, переводя дыхание, и разглядывая столпившихся перед дверью вооруженных людей.
Вооруженные люди не обратили на неё ни малейшего внимания. Лишь Амвросий всплеснул руками.
— Они хотят его забрать. Он ещё не до конца оправился. Ему крайне необходим покой. Говорю как врач!
— У нас есть собственные лекари. Они за ним присмотрят.
Кто-то из солдат вполголоса рассмеялся.
— Я буду жаловаться, — пробурчал Амвросий, — это произвол!
— Вы хотите оспорить приказ дона Барло?
— Увы, у меня нет таких возможностей. Но я с ним категорически не согласен!
— Это ваше личное дело. Откройте дверь.
Стоявшие у входа солдаты вопросительно поглядели на Амвросия. Тот вздохнул и бессильно развёл руками.
Зазвенел в скважине ключ, дверь с лёгким скрипом распахнулась.
— А вы говорите — "не оправился", — после минутной паузы выговорил человек в сером.
Мольфи подошла и, поднявшись на цыпочки, заглянула ему через плечо. Стоявшая посредине комнаты кровать была перевёрнута вверх дном, окно распахнуто, и девушка явственно различила скрученную жгутом простыню, привязанную к решётке балкона и свисавшую на улицу.
— Какой сильный организм, — потрясённо зашептал Амвросий, — это просто невероятно…
— Капрал, организуйте погоню, — распорядился человек в сером, — он не мог далеко уйти.
Лодочник достал весло из воды, положил его на банку, и вопросительно поглядел на Родгара. Тот бросил взгляд на каменную полку набережной. От неё их отделяла пара сажен мутной, пахнувшей болотом, воды. Родгар снова повернулся к лодочнику.
— Моя плата, — пожал плечами тот.
Родгар протянул ему столовый нож.
— Чистое серебро…
— Здесь герб семьи ди Коста, — пробормотал лодочник, покрутив ножик в пальцах.
— И?
— За скупку краденого полагается тридцать ударов плетью…
— Ты хочешь сказать, в Серениссе не найдётся ни одного напильника и ни одной плавильной печи?
— Значит мне придётся делиться с плавильщиком. Добавить бы надо.
— Хорошо, — буркнул Родгар, — вези меня назад и будем считать, что мы никуда оттуда не уплывали.
— Ладно уж, чего сердиться то сразу… — примирительно заметил лодочник, снова опуская весло в воду.
Выбравшись на набережную, Родгар завернулся в плащ и зашагал по узкому кривому переулку. Уже темнело, и с моря набегали тучи. Начинал моросить холодный мелкий дождик. В переулке было сумрачно и пусто. Где-то шуршали и попискивали крысы. Под карнизом глухо ухнул сыч.
В просвете между домами, ведущем на соседнюю улицу, показался силуэт человека с алебардой. Родгар метнулся в сторону и распластался по стене, распугав копошившихся внизу грызунов. Стражник остановился, всматриваясь в темноту переулка. Родгар задержал дыхание, хотя и понимал, что оттуда солдат его всё равно не услышит.
— Крысы… — оправдательно буркнул стражник, поправил каску и побрёл дальше.
Родгар перевёл дух и оторвался от стены. Огляделся. Со стороны улицы пробивались едва заметные блики света. Он направился в ту сторону.
Источником света оказался висевший над дверью полуподвала масляный фонарь. Родгар собрался с духом и толкнул дверь.
Полуподвал был длинным и низким. Тронутые плесенью каменные своды буквально давили на голову. Вдоль стен выстроились грубо сколоченные столы. За ними, да и просто на полу сидели люди. По большей части грязные и оборванные. Но кое у кого сквозь отрепья просвечивало золото и камни украшений. И оружие.
Один из сидевших за столом — крепкий, небритый тип в кожанке — отчего-то показался Родгару знакомым. Но он не смог вспомнить откуда. Тип бесстрастно глядел на Родгара, подбрасывая на ладони небольшую стопочку золотых монет.
Так и не вспомнив, Родгар отвернулся и нашёл взглядом хмурую женщину, стоявшую за подобием стойки. Шагнул ближе.
— Я бы хотел чего-нибудь выпить… — начал он.
— А чо это ты решил, шо здесь пьют? — перебил его стоявший рядом щуплый долговязый тип, — особливо такие проходимцы…
— А тебя вообще не спрашивают, — огрызнулся Родгар.
— Ого! Оно ишшо и ругается…
Родгар сжал кулак и пристально глянул на щуплого. Тот широко ухмыльнулся. Родгар почти не замахиваясь ударил его в челюсть. Щуплый качнулся, зацепился за табурет, и с грохотом повалился на пол.
— Наших бьют!
Стоявшие поблизости достали ножи и кинжалы. Упавший стёр выступившую на губе кровь и поднялся.
— Ну держись, паршивец…
Родгар сжал кулаки и загнанно оглядывался.
— Хватит.
Он оглянулся на спокойный голос. Это был тот самый небритый тип с золотыми монетами.
— Налейте ему. Я его знаю.
Щуплый недовольно засопел, остальные убрали ножи. Женщина налила в глиняный стакан какой-то бурды с заметным уксусным запахом.
Родгар взял стакан и опустился за стол, пытаясь вспомнить откуда небритый может его знать.
— Я был наёмником в Вендране. Ты Родрик Рейс, правильно?
— Родгар…
— Ба. У меня скверная память на имена. Но если я увижу человека в лицо хоть раз, я его запомню.
При упоминании о лице Родгар едва заметно скривился.
— Даже если от лица у того осталась едва половина, — добавил небритый.
Затем положил золотые на столешницу и взял стакан.
— Судя по второй половине тебе крепко досталось от того колдуна…
— Нет. Это уже потом. Разбойники в горах.
