— Усекновения левой руки на первый раз будет достаточно, — с безразличным видом сообщил он.
Туг повалился на колени; его пухлые щеки тряслись от страха.
— Помилуй, хозяин! Я же… я же… впервые…
— О, мощная Шебрет! Порази этого болвана бессилием от пупка до колена! — Чос был неподражаем. — Ему же было ясно сказано — всего лишь левая рука! Потому что на первый раз. А на второй… — Чос задумался, что-то вычисляя про себя. — Большой был окорок? — неожиданно спросил он. Туг показал, отмерив дрожащими руками примерно полтора фута. — При второй краже кость от окорока надо забить в задницу вора.
Взревев от ужаса. Туг распростерся на земле. Блейд задумчиво почесал кончик носа.
— Благодари светлого Айдена, Туг, что ты не служишь в Береговой Охране, — сказал он. — Я полагаю, десять плетей будет достаточно. Помощнику повара Керу выдать десять марок серебром.
Туга оттащили к помосту, и палач взялся за дело. Минут пять раздавались вопли преступника, которым аккомпанировал звон монет, отсчитываемых Кламом. Затем серестер снова сунул нос в свой кондуит.
— Дия, — сообщил он. — Была дерзка со старшей служанкой госпожи. Отказалась мыть дворцовую лестницу, заявив, что от горячей воды ее руки огрубеют.
Эта девица, весьма миловидная, и впрямь оказалась дерзкой — посмела строить глазки молодому хозяину! Блейд призадумался. Портить мягкую шкурку этой красотки он не хотел — не ради нее самой, а в память о Зие, на которую она походила и именем, и внешностью. Неожиданно на его губах заиграла улыбка. Да, такое решение будет наилучшим! В конце концов, его денщику и верному оруженосцу тоже положен кусок сладкого пудинга!
— Ты, девушка, можешь выбирать, — ласково начал он, — либо десять плетей, либо… — Блейд покосился на Чоса. — Ты знаешь самую длинную лестницу, которая ведет на привратную башню? На ту самую, где на пятом ярусе отведена комната для нового начальника стражи? — Обескураженная девица кивнула. — Так вот, выскребешь ее от низа до двери достопочтенного Чоса. А когда кончишь, он определит тебе дальнейшее наказание. — В толпе слуг раздались смешки. — Ну, что тебе больше нравится?
Побледнев, Дня бросила затравленный взгляд в сторону помоста, где поигрывал плетью палач.
— Я вижу, ты уже сделала выбор, — Блейд посмотрел на Чоса, который скалился во весь рот. — Тогда приступай немедленно! Как раз к ночи и кончишь. — Он повернулся к серестеру: — Скажи-ка мне, кто мыл дворцовую лестницу вместо этой лентяйки?
— Калайла и Дорта, служанки самой госпожи. А они уже не молоды и не имеют прежних сил! Зато усердны.
— Каждой — по пять монет, — приговорил Блейд.
Судилище двигалось к завершению семимильными шагами, и постепенно слуги стали понимать, что молодой Рахи — малыш Рахи, которого многие из них знали с детства, — спуску никому не даст. И потом, эти страшные северные варвары, заполонившие казарму и хозяйственный двор! Правда, они никого пока не обидели, но каждому было ясно, что по приказу молодого хозяина они сделают из смутьянов мясной фарш!
Наконец в сундучке показалось дно, а усталый палач начал то и дело смахивать со лба пот. По знаку Блейда к его креслу приблизилась последняя группа — музыканты, библиотекарь, парикмахер и ювелир.
Серестер Клам снова сунул нос в свой список.
— Установлено, — осипшим голосом начал он, — что из спальни старого господина пропал ценный предмет — кинжал с красными камнями на ножнах и рукояти. Тот самый, который наш милостивый хозяин всегда носил на поясе, а отходя ко сну, клал рядом на столик. Когда ночью нашего милостивого хозяина схва… гм-м… вызвали в Обитель Закона, кинжал, как всегда, лежал на столе. И никто того кинжала не касался, даже молодые господа, ибо хозяин Асруд любил, чтобы его вещи оставались там, куда он их положил. И мы все ждали, что хозяин вот-вот вернется… — Клам со всхлипом втянул воздух, потом справился с волнением и продолжил: — Десять дней назад, незадолго до возвращения с севера господина нашего Арраха, кинжал пропал… То есть пропал он, может, и раньше, но Дорта, прибиравшая спальню, заметила пропажу только тогда… и сразу же доложила молодой хозяйке.
Клам прочистил горло и замолчал, поглядывая на Блейда. Тот скосил глаз в сундучок, где еще посверкивали редкие монетки.
— Дорте выдать еще пять марок, остальное — палачу, за труды. И пусть парню принесут пива. Главная работа у него впереди.
Повергнув челядь в трепет этим зловещим заявлением, Блейд пристально уставился на подозреваемых. Ювелир отпадал сразу.
Этот пожилой ремесленник имел свободный доступ в господские покои, но бывал там редко, лишь когда сдавал заказ. И в его мастерской, расположенной в углу хозяйственного двора, хватало и золота, и серебра, и камней. При желании он мог давно скрыться со всем этим добром в лабиринте Тагры или вообще бежать из столицы. Но он этого не сделал. Нет, ювелир был честным человеком.
Музыканты вызывали больше подозрений. По мнению Блейда, эти парни имели такой же воровато-богемный вид, как и их патлатые коллеги из бесчисленных лондонских рок-групп. Но с тех пор, как Страж спокойствия наложил свою руку на Асруда, молодым хозяевам стало не до развлечений. Трио музыкантов не появлялось во Внутреннем дворце уже много дней, и вряд ли у кого-нибудь из них хватило бы смелости залезть туда ночью. Уж проще ограбить мастерскую ювелира!
Блейд перевел немигающий взгляд на парикмахера. Этот не оставался без работы дольше двух дней — Лидор очень гордилась своими золотистыми локонами. Он постоянно бывал во дворце, но служанки молодой госпожи, все -женщины испытанной честности, поклялись во время предварительного дознания, что провожали парикмахера от входа до покоев Лидор и обратно. К тому же парикмахер был явным трусом, лоб его под взглядом Блейда покрылся потом, колени подгибались.
Серестер Клам, верный слуга, отпадал. Стражи дальше первого этажа не заходили и к тому же всегда дежурили во Внутреннем дворце попарно. Оставался библиотекарь.
Глаза Блейда остановились на щуплой фигуре Вика Матуша, бывшего книготорговца, ныне надзирающего за обширной библиотекой замка. Он собрал об этом типе кое-какие сведения. Матуш служил у Ригонов года три, с тех пор, как потерял из-за долгов собственную лавку, и в книгах действительно знал толк. Правда, молодые слуги жаловались на излишек внимания с его стороны, что, в общем-то, не считалось большим пороком — в Айдене царили свободные нравы. Был Матуш исключительно тощ; кости выпирали из-под туники, словно ее натянули на оживший скелет.
Заметив его бегающий воровской взгляд, Блейд уже не сомневался в окончательных выводах. На миг он с сожалением подумал о детекторе лжи, с помощью которого разоблачить похитителя было бы так просто, потом усмехнулся, вспомнив, что в его руках имеется гораздо более действенное средство — плеть палача. Она выбьет признание из этого мозгляка! Но Блейда интересовало не признание как таковое, и даже не сам кинжал, наверняка запрятанный где-то среди книг в библиотеке. Он хотел знать, зачем Матуш взял его. В спальне Асруда, не раз внимательно осмотренной им, находились два золотых подсвечника в локоть высотой, сундучок с золотыми марками, шкатулка с перстнями и бесценной нагрудной цепью из золотых дисков и огромных рубинов. Но Матуш схватил кинжал с серебряной рукоятью, инкрустированной мелкими камнями! Блейд не помнил, как выглядит похищенный предмет, но, осторожно расспросив Лидор и Клама, не сомневался, что по сравнению с цепью и подсвечниками кинжал был незавидной добычей.
