Сквозь туман в багровом свете огненных шаров уже проступили очертания первых деревьев, когда Торстен вновь почувствовал, как кто-то настойчиво пытается ворваться в его разум. Но защиту от ментальной магии теперь поддерживал не только маг земли, но и целитель. Вдвоем они возводили барьеры на пути чужой воли быстрее, чем неведомый противник их крушил. Казалось, что проклятые хамелеоны уже не смогут остановить отряд, но в этот момент сийяри пустили в ход последний козырь.
Отчаянно заголосив, целитель схватился за сердце. Его перекошенное лицо налилось темной кровью, маг что-то силился сказать, но губы уже не слушались лекаря, и он в последнем усилии лишь ткнул пальцем в сторону джунглей и рухнул на руки подскочивших солдат.
— Магия жизни! — голос Тайми зазвенел от гнева, она первой поняла, какая опасность нависла над отрядом. Волшебницу обучали методам защиты от этого самого неизученного вида магии, но она не собиралась проверять, насколько хватит ее и так уже истощенных сил. Тайми давно для себя решила, что лучшая защита это нападение, а уж что-что, а атаковать она умела.
В джунглях, в том месте, куда указал целитель, вспух огромный огненный шар, разбрызгивающий во все стороны нити жидкого пламени. Толстенные, пропитанные влагой деревья загорались мгновенно, словно сухие колосья. Тайми не видела противника и ударила по площади, не жалея сил. Отголоски волны нестерпимого жара докатились до отряда, заставив солдат отшатнуться. Казалось, что даже туман, словно живой, отпрянул подальше от огненного пекла. Жуткое шипение, возвестившее о начале атаки и с тех пор неотступно преследовавшее отряд, оборвалось.
Замешательство было недолгим. Моля Великие Силы о том, чтобы атака волшебницы была успешной, люди вновь бросились вглубь проклятых лесов. Но бежавший первым Торстен успел сделать всего несколько шагов, как из пылающих джунглей наперерез отряду метнулась стремительная фигура.
Перед глазами норда плясали огненные блики, и он с трудом различил в озаряемом сполохами пожара тумане неясную тень. Неведомый хищник сливался с любым фоном, мгновенно меняя цвет своей шкуры. Лишь в движении и на фоне огня Торстену с трудом удалось различить это существо.
Гвардеец уверенно взмахнул клинком, пытаясь с ходу рассечь напавшую тварь, но она оказалась быстрее. Одним плавным и стремительным движением хищник играючи ушел от удара и оказался совсем рядом с нордом. Злобно зашипев, хамелеон взмахнул лапой, метя Торстену в глаза, но тот успел нагнуть голову и внушительные когти напрасно проскрежетали по стали шлема, а гвардеец, не теряя времени, впечатал кромку своего щита в морду ящерице.
От сильного удара хамелеон отшатнулся, но стоило Торстену попытаться насадить его на клинок, как обитатель джунглей вновь продемонстрировал завидное проворство и взвился в высоком прыжке. Гибкий напоминающий змею хвост хлестнул норда по забралу, а хищник всем своим весом обрушился на не ожидавшего от него такой прыти Ритала и сбил бойца Сплава с ног.
Кель взмахнул мечом и его клинок отсек хвост твари, а кто-то из гвардейцев от души рубанул ее по спине. Но сийяри оказался куда крепче, чем все ожидали. Не обращая внимания на раны, хамелеон бросился к следующему противнику и ударил когтями под край шлема гвардейца, мгновенно разорвав ему горло. Захлебываясь кровью, боец рухнул на землю, заплатив жизнью за собственную лень: неделю назад гвардейцу надоело постоянно чистить покрывавшуюся ржавчиной кольчужную сетку бармицы, и он предпочел ее снять и оставить в лагере.
С яростным рыком Торстен обрушил меч на голову хамелеона, но ящерица опять ускользнула, а клинок лишь прочертил кровавую полосу у нее на боку. Застонав от усилия, истощенная Тайми метнула в сийяри огненный шар, но хозяин джунглей неуловимо быстро припал к земле, и клубок пламени, наполненный убийственной магией, унесся куда-то в джунгли, по пути едва не изжарив только поднявшегося на ноги Ритала.
На помощь гвардейцем пришел октат и несколько пехотинцев. Торстен готов был поклясться, что меч Тарна задел череп хамелеона, но прыти это тому ничуть не убавило. Уйдя от слишком размашистого удара одного из солдат, тварь разорвала бойцу горло. Его товарищ успел вонзить свой меч в бок хищнику, но отлетел прочь с переломанной шеей.
Взъярившийся не на шутку октат опять попытался зарубить эту тварь, но лишь напрасно рассек клинком воздух и едва успел закрыться щитом от удара кинжально острыми когтями. Зато этим сполна воспользовался Кель, вонзивший свой меч в спину хамелеона.
Клинок гвардейца проткнул ящерицу насквозь, но даже после этого сийяри и не подумал умирать. Тварь крутнулась на месте, и Кель, выпустив рукоять меча, с проклятьем отшатнулся подальше от когтей и клыков разъяренного хищника. Заслоняя безоружного друга, Торстен шагнул вперед, но его опередил Ритал. Оскалив изуродованное лицо в гримасе ярости, он наотмашь рубанул свирепо шипящую ящерицу и отсек ей переднюю лапу, а следом на врага накинулось сразу несколько пехотинцев.
Измазанные в крови мечи раз за разом вонзались в плоть хозяина джунглей, но сийяри все не умирал. Неестественно изогнувшись, ящерица ударила задней лапой по ноге пехотинца, неосторожно выставленной вперед. Когти вошли сзади, туда, где тело уже не защищали стальные поножи, и легко разорвали сухожилие.
Стонущего солдата оттащили в сторону, но этой заминки хамелеону хватило сполна. Ящерица на секунду замерла на месте, и ближайший пехотинец отчаянно взвыл и закашлялся выплеснувшейся изо рта густой кровью.
— Ууу, гадина болотная! — с этим нелепым криком Торстен оскалил окровавленные зубы и обрушил меч на шею хамелеона, стремясь отсечь ему голову, но опять лишь слегка задел извивающееся тело, а клинок глубоко увяз в земле. Гвардеец почувствовал, как когти ящерицы прошлись по прикрывающей живот и пах броне. От мысли, что окажись тварь чуть более точна, и эти изогнутые лезвия могли бы вволю погулять под ними, норд окончательно рассвирепел и стал лупить хамелеона то кромкой щита, то попросту закованным в сталь кулаком, вкладывая в каждый удар всю свою ярость и вес.
А сзади на остановившийся отряд уже вновь набросились разномастные обитатели джунглей. Оставшимся на ногах солдатам пришлось бережно опустить раненых товарищей на землю и взяться за мечи. Горстка пехотинцев не смогла бы сдержать этот напор, но тут во всей красе показал себя боевой маг. Жадные губы земли смыкались вокруг верещащих хищников, тяжелые валуны дробили им кости, а песок сек словно хлыст, ослепляя тварей. Его плетения не дали волне зачарованных животных захлестнуть отряд, сдержали безумный напор наведенной ярости и жажды крови.
