Чукотку. Здесь хорошо, в смысле — скучать не приходится, всегда при деле, всегда работа какая-то найдётся. Человеком здесь себя чувствую.
Возле самой деревушки нас встречает стая злобных собак, бегут следом, надсадно гавкая, так и норовя за колесо машину укусить.
Пашка косится на собак с каким-то определённым интересом.
Подъезжаем к магазину, затариваемся спиртным — лекарственной микстурой из боярышника — от заболевания почек, в маленьких пузырёчках грамм по пятьдесят. Лекарственная микстура, нелекарственная — но градусов тридцать в этом напитке есть — заставляем картонными коробками половину фургона, — то-то же сегодня мужики почки свои знатно полечат.
Выезжаем из Выжды — опять с разных сторон набегают собаки. Обезьян вдруг резко
выворачивает руль — визг покрышек, собачий визг. Пашка тормозит, выходим из кабины.
В десяти метрах лежат две задавленные собаки.
— Ну, это мы удачно зашли, — радостно заявляет Обезьян, по хозяйски переправляя собачьи тушки в фургон, — И спиртным разжились, и свежатиной затарились!
Конечно, девицы — непременно закатят глаза и пробубнят что-то эдакое:
— О, времена! О, нравы!
А, с другой стороны, полтора месяца кормить людей тушёнкой с пряниками, это — гуманно?
Приезжаем в лагерь — нас встречают как героев.
Вечером пируем — грешен, каюсь, — то же собачатины отведал, и не стошнило даже.
Смена закончена, возвращаемся в Апрельский.
Общага пуста — все ребята ещё торчат на объектах своих. Случайно смотрюсь в зеркало — ну и рожа, — патлы тусклые во все стороны торчат, бородёнка жиденькая профессорская — мрак полный. Решаю сходить в парикмахерскую — посёлок Апрельский место цивилизованное, и парикмахерская имеется. Стригусь под ноль, бреюсь — но не хватает чего-то в облике, одежонка то обветшала, поизносилась.
Прохожу мимо промтоварного магазина, в витрине — одинокий манекен в пыльном белом костюме.
Вернее — в светло-бежевом, но здесь, на фоне серых ватников и зелёных штормовок, этот цвет воспринимается не иначе — как «белый».
Продавщица по честному предупреждает, что костюм этот провисел в витрине лет шесть. Но это меня не останавливает, примеряю костюм. Ну, надо же — сидит как влитой. К костюму прикупаю светлую рубашку и чёрные модельные туфли. Тут же переодеваюсь в обновки, старую одежду выбрасываю — без жалости.
Выхожу на улицу, редкие прохожие оглядываются вслед, пробегающие по своим делам собаки — шарахаются в стороны.
Навстречу идёт Шурик, увидал меня, кепчёнку с головы содрал, кланяется подобострастно — за Начальника Большого принял.
Потом узнал, конечно, заулыбался. Но улыбка у него была какая-то вымученная и испуганная, да и улизнул тут же — по какому-то выдуманному поводу.
А через час выхожу из пивной — вахтовка стоит, ребята приехали.
Вылезли, глазеют недоумённо на фраера заезжего.
А когда всё прояснилось, в смысле — кто есть кто, Михась минут десять прямо на тротуаре валялся — со смеху подыхал.
Если Вы по нужде какой приедете в посёлок Апрельский, Вам обязательно расскажут Легенду "о лысом фраере в белом костюме". Это — про меня.
Посидели, конечно, потом, выпили, по посёлку покуролесили знатно.
С утра выяснилось, что вертолёт до Певека только через неделю. Ребятам то надо было ещё в камералке сидеть — карты геологические для Дипломного Проекта тщательно перерисовывать, а потом у Начальника полевой партии утверждать.
А мне и не надо вовсе — выдали справку, что участок «Жаркий» — объект особо секретный, и карты для пересъёмки не выдаются. Вот и ладушки, мне только того и надо — теперь сам всё нарисую, что захочу, в смысле — чего попроще, чтоб с Проектом Дипломным долго не возится.
Пожалуй, прав был Шурик — повезло мне с этим «Жарким».
Много чего я ещё рассказывал слушателю нежданному, русский с английским путая в бреду.
Вдруг, дверь в землянку распахивается широко — свои прибыли. Вот Мари — со слезами на глазах. Следом — доктор Мюллер — на ходу чемоданчик свой медицинский расстегивающий.
Следовательно — нормально всё. Прорвёмся!
Глава девятая
Атлантида, хоббиты и инопланетяне…
Через пять часов я уже практически пришёл в норму: жар отступил, ногу перестало дёргать, правое плечо уже ощущалось настоящим — а не глыбой льда.
Марк, бережно меня под левую подмышку поддерживая, помог из землянки выбраться. Хорошо на свежем воздухе, особенно после подземной вони и затхлости.
С одной стороны — стена камышей разноцветная, тонов пастельных, с другой — возвышенность плоская, фиолетовая, поросшая кустарником низкорослым, изрезанная болотистыми ложбинами. Бездонное небо над головой, воздух — чист и прозрачен.
Разместились на крохотной лужайке, расселись на самодельных табуретах, сколоченных из толстых веток деревьев, за массивным, самодельным же опять, столом.
Всего шесть человек на этом «совещании» присутствовало: я, доктор Мюллер, Мари, бородатый Марк, Айна, и её отец, вождь чиго — по имени Аймар.
Индейцы сперва к доктору и Мари с недоверием относились, но, после того, как на их татуировки Че посмотрели, приняли безоговорочно.
Вообще, сейчас на Мари очень приятно было смотреть, прям таки, светилась девушка — ведь надежда появилась, что муж её жив, пусть — и в кандалах.
— Извините, Мари, — спросил Марк, — Но, Вы уверены, что добрались сюда незаметно? Что — следов не оставили?
Разговор вёлся на испанском — чтобы наши индейские друзья также могли принять в нём полноценное участие.
Мари явно слегка смутилась, но, ответила спокойно, глядя Марку прямо в глаза:
— Километрах в пятнадцати от этой деревне Хорхе слежку заметил. Засаду сделали, как Андреас учил, — кивнула головой в мою сторону, — Двоих камуфляжников застрелили, пистолеты — с глушителями были, потом — закопали тщательно. Ни рации, ни телефонов при них не было. Вот. Больше ничего такого не было.
— Плохо это, — задумчиво говорит бородатый, — Очень плохо. Искать их будут, обязательно. Как бы деревню эту не обнаружили.
Мари промолчала, уставившись в чёрные доски стола, где были разложены многочисленные бумаги, украденные нами в лагере Хозяев.
Доктор Мюллер решил ускорить ход текущих событий:
— Извините, Марк, давайте к делу перейдём. Расскажите нам обо всём. Что с Берндом? Что тут вообще такое? Кто — эти Хозяева, что они под землёй ищут?
— Сразу хочу сказать, что Бернд действительно жив, в плену находится, — промолвил Марк, бороду поглаживая, — Что же всего остального…Вы как к сказкам относитесь, к Легендам старинным?
