— Подумать только, дядя использовал её до самого конца, — прошептала она.
Судя по её замечанию, можно было с уверенностью сказать, что Георгина подарила бывшему главе храма эту чернильницу перед тем как выйти замуж. Наблюдая за тем, как она, ностальгически прищурившись, смотрела на чернильницу и нежно касалась связки писем, я подумала, что она выглядит очень любящей женщиной. Её улыбка выглядела настолько нежной, что сложно было поверить, что та неприятная улыбка, которой она одарила Вильфрида, и та холодная, с которой она слушала объяснение Сильвестра, тоже принадлежали ей.
Я встречалась с бывшим главой храма только в дни церемоний, но, несмотря на то, что Бёзеванс даже не был дворянином, он, как и Вероника, читал мне долгие лекции об «обязанностях жены», что мне совершенно не нравилось. Кроме того, после казни его собственная семья отвергла его останки, поскольку не считала, что он имеет отношения к их дому. Узнав, что есть человек, который вспоминает о нём с любовью, я почувствовала некоторое облегчение.
— Значит, дядя подговорил мать совершить преступление? Где она сейчас? Мне показалось странным, что она не присутствовала во время приветственного банкета, но я не могла спросить о ней там.
— Мать заключена в тюрьму за то же преступление. Сейчас она находится в Белой башне, в лесу.
— Я бы хотела увидеть её.
От её просьбы Сильвестр нахмурился и покачал головой. Чтобы предотвратить побег и убийство, к тем, кто был осуждён за измену герцогу, не допускали посетителей.
— Она преступник, виновный в измене. Я не могу позволить тебе навестить её.
— Я не прошу позволить мне с ней встретиться и поговорить. Я просто хочу увидеть, как живёт моя мать. Ты же понимаешь, что я остаюсь её дочерью, а потому просто хочу взглянуть на неё, чтобы убедиться, что она в порядке. Разве, будь ты на моём месте, ты бы не обратился ко мне с такой же просьбой? — спросила Георгина, пристально посмотрев на Сильвестра тёмно-зелёными глазами. — Я первая жена ауба Аренсбаха. Даже если она моя мать, я не стала бы помогать преступнице сбежать или просить о смягчении наказания.
— Я готов позволить тебе увидеть её, но только если ты наденешь браслеты, запечатывающие штап.
Браслеты, запечатывающие штап, были магическими инструментами, которые надевали на совершивших преступления дворян, и, как следует из названия, они блокировали использование штапа, в результате чего становилось совершенно невозможно использовать магию. Сильвестр попытался неявно отказать Георгине, дав понять, что ей, если она хочет встретиться с матерью, придётся подвергнуться тем же ограничениям, что и преступникам, но на это Георгина лишь холодно улыбнулась и протянула красивые запястья.
— Хорошо, я не возражаю.
С горьким лицом Сильвестр закрепил браслеты на запястьях Георгины. Мне показалось, в тот момент он вспомнил, как надевал их на собственную мать.
* * *
Мы отвели Георгину в Белую башню, находящуюся в глубине дворянского леса. Та возвышалась над лесом и предназначалась для содержания дворян, виновных в измене герцогу. Войдя в Белую башню, мы направились к самой дальней двери. Если не считать решётки на входе, комната была такой же, как и в дворянском особняке. Я увидела сидящую свекровь с такими же запечатывающими штап браслетами на руках, как сейчас на Георгине.
Вероника, отреагировав на звук открывающейся двери, резко поднялась и бросилась к решётке.
— Георгина!
Несмотря на то, что свекровь находилась в тюрьме, она по-прежнему оставалась матерью герцога, а потому обращались с ней хорошо. Её одежда и волосы были в порядке.
— Георгина, ты должна образумить Сильвестра! Скажи ему, чтобы он меня выпустил! Фердинанд манипулирует им! Прошу, Георгина, помоги мне! — взмолилась свекровь.
Георгина молча слушала отчаянные мольбы матери. Как и обещала Сильвестру, она не сказала ни слова. Наконец, она повернулась к матери спиной и произнесла:
— Сильвестр, этого достаточно.
Сильвестр молча кивнул и пошёл прочь, а я и Георгина последовали за ним.
— Георгина! Георгина! — продолжала звать свекровь.
Спустя несколько шагов Георгина остановилась и оглянулась. Когда мы встретились глазами, она с улыбкой сказала:
— Я просто рада, что смогла увидеть мать. Флоренция, прошу меня простить, что вы оказались втянутой в это.
— Не беспокойтесь. Я понимаю, что вы волновались за неё.
Затем Георгина медленно перевела взгляд на мать, продолжающую звать её, и улыбнулась чуть иначе. Эта улыбка вовсе не походила на улыбку дочери, волнующейся о матери. Увидев эту сцену, я почувствовала, как у меня по спине пробежал холодок.
* * *
— Эльвира, я очень признательна, что ты пришла.
Сегодня мне предстояло чаепитие с Эльвирой, которой доверили роль матери Розмайн. Я в большом долгу перед ней за ту поддержку, что она оказывала мне с тех пор, как я стала женой Сильвестра. Будучи родом из Фрёбельтака, я мало что знала об Эренфесте, выходя замуж. Эльвира подробно рассказала обо всём, что мне было необходимо знать, приняла в свою фракцию и всецело поддерживала меня. Честно говоря, я находила Эльвиру более надёжной, чем Сильвестра. Но я не могла ему этого сказать, иначе он начал бы ревновать.
Как только слуги приготовили чай и сладости, я отослала их и протянула Эльвире блокирующий звук магический инструмент. Я молча отпила чая, взяла сладость, а затем предложила угощение Эльвире, которая тоже сделала глоток.
— Полагаю, ты позвала меня, чтобы поговорить о госпоже Георгине? — сказала Эльвира, поставив чашку и чуть улыбнувшись.
— Всё так. Эльвира, полагаю, в отношении её ты осведомлена лучше меня. Не могла бы ты поделиться со мной информацией? Прости, что всегда так полагаюсь на тебя.
— Всё в порядке. В конце концов, наша фракция для того и нужна, чтобы помогать друг другу… В любом случае, должна сказать, что госпожа Георгина довольно активна во время своего пребывания здесь. Вчера она посетила чаепитие, организованное бывшей фракцией госпожи Вероники, — сказала она, изящно вздохнув.
Во вздохе Эльвиры чувствовалось, что она была как впечатлена, так и раздражена действиями Георгины. Фракция Вероники, моей свекрови, после
