– Да это магия! – воскликнул Уильям Ланчестер. – Но кто посмел?…
– Я сам ее сотворил, – поспешно ответил Джон Аскгласс.
– Вот как? – удивился Уильям. – Но зачем?
– Чтобы полнее осознать собственные грехи и заблуждения, – ответил король после минутного замешательства, – как приличествует христианину.
– Да, но вы же ничего не крали! Зачем тогда…
– Боже правый, Уильям! – вскричал Джон Аскгласс. – Не слишком ли много вопросов? Решено: на охоту я нынче не еду!
Он уединился в розарии, чтобы не слышать нотаций коня и коровы, но легче от этого не стало – все розы вдруг повернули к нему красные и белые головки и принялись распространяться о долге богатого перед бедным, а цветы позловреднее верещали: «Вор! Вор!» Джон Аскгласс заткнул уши, закрыл глаза – тут же примчались его собаки, начали тыкаться носом в лицо и рассказывать, что очень-очень огорчены его поведением. Под конец король укрылся в тесной каморке под самой крышей, но камни замковых стен тут же пустились в долгий диспут о воровстве, сдабривая его цитатами из Библии.
Джону Аскглассу не пришлось долго гадать, кто все это подстроил, – и корова, и конь и цветы в саду особо упирали на хищение жареного сыра. Он решил разузнать побольше о странном колдуне и его намерениях. Для этого Джон Аскгласс призвал самых сведущих в магии существ – воронов. Через час полчище его крылатых слуг поднялось в небо и полетело, затмевая небо точно огромная каменная глыба.
Вскоре на поляне углежога стало черным-черно от тысяч мельтешащих крыльев. С деревьев сорвало все листья, углежога сбило с ног и прижало к земле. Вороны заглянули ему в душу, изучили все его воспоминания и сны на предмет магии. Для пущей предосторожности они заглянули в душу Угольку. Так вороны узнали все, что снилось человеку и поросенку еще в материнской утробе, узнали их мысли и чаяния на всю жизнь вперед, вплоть до встречи с Всевышним. И нигде – ни крупицы магии. Когда вороны сгинули, на поляну, нахмурившись и сложив руки, вышел сам Джон Аскгласс. Неудача крылатых посланцев его крайне разочаровала
Углежог медленно встал и ошарашенно огляделся. Сгори лес в пожаре – ему досталось бы меньше. Вместо деревьев кругом торчали одни голые стволы, а вся земля покрылась слоем обломанных веток и черных, как сажа, перьев.
– Почто ты меня преследуешь? – вскричал углежог с каким-то исступленным негодованием.
Джон Аскгласс по-прежнему не говорил ни слова.
– Я обрушу Бленкатру тебе на голову! Клянусь! Ты знаешь, на что я способен! – Углежог ткнул в его сторону измазанным пальцем. – Ты… это… знаешь!
На следующий день он спозаранку стоял у монастырских ворот. Отыскал Елемозинария – тот как раз собирался к заутрене.
– Мой враг пришел снова, – сказал углежог, – и разорил весь мой лес. Сгубил его на корню!
– Вот негодяй! – сочувственно покивал монах.
Углежог решил действовать напрямик.
– Какой святой отвечает за воронов?
– Воронов? Что-то не припомню. – Монах на мгновение задумался. – Хотя у святого Освальда жил ручной ворон, к которому тот был чрезвычайно привязан.
– И как же мне разыскать его святость?
– Ему недавно отстроили церковь в Грасмире.
Итак, углежог отправился в Грасмир, а дойдя туда, принялся голосить и дубасить по стенам подсвечником.
Святой Освальд выглянул с небес и закричал.
– Что, обязательно вопить во всю глотку? Я не глухой! Чего тебе надо? И поставь подсвечник на место – он денег стоил!
Здесь нелишне отметить, что святой Кентигерн и святая Бригитта вели монашескую жизнь и отличались кротостью и долготерпением. Святой Освальд, однако, был королем и сражался на поле брани, а следовательно, являл собой несколько иной тип угодника Божия.
– Монах из аббатства Фурнесс говорит, вы любите воронов, – объяснился углежог
– «Люблю» сильно сказано, – ответил святой Освальд. – В седьмом веке один из них повадился сидеть у меня на плече и расклевывать ухо в кровь.
Углежог рассказал о своем молчаливом обидчике.
– А нет ли у него причин тебе докучать? – спросил святой Освальд с ехидцей. – Ты, случайно, не крошил его стены дорогими подсвечниками? Углежог решительно отмел домыслы о заслуженной каре.
– Хмм… – задумался вслух святой. – Обычно только короли имеют право охотиться на оленей.
Углежог смотрел недоуменно.
– Итак, что мы имеем? – продолжал рассуждать святой Освальд. – Всадника в черном, обладателя большой магической силы, который вдобавок повелевает воронами и охотится с королевским размахом. Никого не напоминает? Увы, по-видимому, нет. Так вот, мне кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Тип этот и впрямь очень заносчив, так что, пожалуй, будет нелишне немного его приструнить. Если я правильно понял, тебя оскорбило его молчание?
– Да!
– В таком случае, развяжу-ка я ему язык. Ненадолго.
– И это – наказание? – возмутился углежог. – Нет уж, пусть лучше его задавит Бленкатрой!
Святой Освальд рассерженно фыркнул,
– Тоже мне – учитель выискался! Будь покоен, я знаю, как ему досадить!
Стоило святому произнести эти слова, как Джон Аскгласс, до того молчавший, вдруг заговорил в несколько взволнованной и торопливой манере. Поначалу это никого не испугало, хотя раньше ничего подобного за ним не водилось Челядь и придворные почтительно внимали королю, но прошла минута, а за ней – час, другой, третий, миновало время ужина, вечерней службы, наступила ночь – а Джон Аскгласс не умолкал. Он изрекал пророчества, толковал библейские притчи, рассказывал истории эльфийских земель, диктовал поварские рецепты. Хуже того – он разглашал тайны: тайны военные, колдовские, сатанинские божественные, делился подробностями самого скандального свойства, вследствие чего в королевстве Северной Англии разразилось несколько теологических и политических кризисов. Чего только не делали Томас Дандейл и Уильям Ланчестер чтобы остановить короля, – молили, грозили, увещевали – все было напрасно. Наконец, им пришлось запереть его в башне – подальше от чужих ушей а так как подданным не годится оставлять государевы слова без внимания, оба советника разделили его заключение. Спустя ровно три дня Джон Аскгласс замолчал. Еще через два он отправился на разоренную поляну.
Встретив его, Углежог решил, что святой Освальд внял-таки просьбе и обрушил Бленкатру на голову незнакомцу – до того тот был бледен и жалок
– Что тебе от меня нужно? – устало произнес Джон Аскгласс.
– Ха! – выпалил углежог с победным видом. – Проси прощения за то, что превратил Уголька в рыбу.
Повисла долгая пауза.
В конце концов Джон Аскгласс, стиснув зубы, попросил у углежога прощения.
– Больше ничего?
– Исправь все, что разорил!
В тот же миг и куча угля, и шалаш вернулись к первозданному виду, деревья заново срослись, зазеленели листья, а всю поляну устлал ковер из густой мягкой травы.
– Что-нибудь еще?
Углежог зажмурил глаза и напрягся, пытаясь вообразить немыслимую роскошь.
– Еще одну свинью! – потребовал он наконец.
Джон Аскгласс уже начал подозревать, что где-то просчитался, хотя решительно не понимал, где именно. Тем не менее он нашел в себе силы ответить:
– Ты ее получишь, если пообещаешь никому не рассказывать, от кого она и за что тебе досталась.
– Как бы я это рассказал? – спросил углежог. – Я даже не знаю, кто ты. А что? – спохватился он, прищурившись. – Кто ты такой?
– Никто, – поспешно отозвался Джон Аскгласс.
Он сотворил вторую свинью – точную копию Уголька, и пока углежог славил удачу, сел на коня и ускакал прочь в совершеннейшем замешательстве.
Вскоре после этого король возвратился в столицу – Ньюкасл. Следующие полвека слуги и придворные частенько вспоминали богатые дичью угодья Камбрии, но Джон Аскгласс не терял бдительности и вернулся туда, лишь удостоверившись, что углежога больше нет в живых.
Предисловие
С. 11. Сиды – от ирландского Aes Sidhe – люди холма) в кельтской мифологии божественные существа, обитавшие под землей, в холмах и пещерах, иногда на чудесных островах в океане. Впоследствии они превратились в банши, фей, эльфов и других персонажей народных преданий.
С. 13. «Король Джон и аббат» (в русском переводе С. Маршака «Король Джон и епископ» или «Король Джон и пастух») – старинная английская баллада, впервые вышедшая в лубочных листах между 1650 и 1690 гг. Король Джон (не исторический Иоанн Безземельный, а собирательный фольклорный образ короля), желая расправиться с аббатом Кентерберийским за «богатство и громкую славу», задает ему три вопроса, которые не могут разрешить ученые Оксфорда и Кембриджа, и лишь неграмотный пастух легко придумывает остроумные отгадки.
С. 20. Радклифф, Анна (1764–1823), английская писательница, автор готических романов.
