— Ещё одно сборище! — пролаяла она. — Просто невероятно.
— Мы уже… — начала было оправдываться Пенни.
— Уходим. — закончила за неё Рэнди. В руках она держала букет диких белых пионов. Как странно. Это же были любимые цветы Люси. Их невероятно трудно достать здесь, да ещё цветущими. Рэнди открыла тумбочку под раковиной, заглянув туда на минуту, достала маленькую, пыльную вазу. Она наполнила её мутной водой из под крана, всунула в нее цветы, и поставила вазу на стол рядом с Люси.
— Это от ваших друзей, — сказала она, — которые уже уезжают.
Дверь была открыта настежь, и Люси могла видеть Даниэля, прислонившегося к дверному проему. Его подбородок был приподнят, а в серых глазах плескалось беспокойство за нее. Когда их взгляды встретились, он мягко улыбнулся. Потом Даниэль уже знакомым движением откинул волосы с глаз, и Люси увидела мелкие, темно-красные шрамы на его лбу. Рэнди выпроводила Пенни, Арриан и Габби за дверь. Но Люси все никак не могла оторвать взгляда от Даниэля. Он в прощальном жесте поднял руку в воздух и что-то беззвучно проговорил, что-то вроде "Прости".
— Я надеюсь они тебе не надоели, — сказала Рэнди, обернувшись в дверном проеме, с хмурым видом.
— О нет! — Люси покачала головой, понимая, насколько ей помогли спокойная невозмутимость Пенни и бьющая через край энергия Aрриан, Настроение явно улучшилось. Да и Габби, была сегодня очень добра к ней. И даже Даниэль, хотя она видела его всего мгновение, сделал многое, чтобы восстановить ее душевное равновесие, о чем он может никогда не узнает. Он все-таки пришел, чтобы проведать ее. Он думал о ней.
— Это хорошо, — сказала Рэнди. — Поскольку приемные часы еще не закончены. — Снова, сердце Люси встрепенулось, она так ждала встречи с родителями. Но там было слишком оживленное движение по линолеуму, и вскоре Люси увидела изящную фигуру мисс Софии. Яркая осенняя Пашмина[20] была накинута на ее худенькие плечи, а губы имели глубокий красный цвет. За ней вошел низенький, лысый мужчина в костюме и двое полицейских, один пухлый а другой худой. Пухлый офицер полиции был молод. Он сразу уселся на стуле рядом с Люси, затем, заметив, что никто больше не садиться, снова поднялся и скрестил руки. Лысый мужчина шагнул вперед и подал Люси руку.
— Я Господин Шульц, адвокат школы "Меча и креста".
Люси слабо пожала ему руку.
— А вот этот офицер задаст вам несколько вопросов. Ничего из сказанного не будет использоваться в суде, им нужно только уточнить все детали недавнего происшествия.
— И я настаиваю на том, чтобы находиться здесь во время допроса Люсинды, — добавила мисс София, приближаясь к Люси, чтобы погладить ее по волосам. — Как ты, милая? — прошептала она. — В состоянии шоковой амнезии?
— Я в порядке. — Люси замолчала, поскольку заметила еще две фигуры в дверном проеме. Она почти разрыдалась, когда увидела темную, кудрявую головку ее матери и большие в черепаховой оправе очки отца.
— Мама, — прошептала она, слишком тихо, чтобы кто-нибудь еще расслышал. — Папа.
Они бросились к кровати, бросив свои вещи около нее и сильно сжали в объятиях. Она хотела бы обнять их также сильно, но чувствовала себя слишком слабой, чтобы сделать что-то большее, чем просто сидеть на месте и впитывать в себя тепло их прикосновения. Их глаза были такими же испуганными, какой она чувствовала себя.
— Милая, что произошло? — спросила ее мама. Она не сказала ни слова.
— Я сказала им, что ты ни в чем не виновата, — сказала мисс София, и обращаясь к офицерам напомнила. — Суеверные обобщения отвратительны.
Конечно у них же уже было описание жуткой смерти Тревора в отчете, который сочли несчастным случаем, за отсутствием улик… и конечно полицейские найдут это… интересным в свете обстоятельств смерти Тодда. У Люси был достаточно большой практический опыт общения с полицейскими, и она знала, что оно оставляет лишь разочарование и раздражение. Тот офицер, который был худым, имел длинные серебристые бакенбарды. В руке у него лежала раскрытая папка с ее личным делом, которое тот внимательно изучал. Он еще ни разу не взглянул на Люси.
— Мисс Прайс, внезапно произнес он с легким южным акцентом. — Почему вы и мистер Хаммонд оказались в библиотеке в столь поздний час, тогда как все остальные студенты находились на вечеринке?
Люси взглянула на своих родителей. Ее мама нервно жевала накрашенными губами, а лицо ее отца было белым как простыня.
— Я была там не с Тоддом, офицер, — сказала она, не понимая к чему он клонит, — Я была там со своей подругой Пенни. И мисс София тоже была там. Тодд был в библиотеке сам по себе, что-то читал, и когда начался пожар, я потеряла Пенни. Тодд был единственным, кого я смогла найти.
— Единственный кого вы смогли найти… для того, чтобы сделать что-то с…?
— Подождите минуту. — Господин Шульц шагнул вперед, чтобы прервать полицейского. — Это было несчастным случаем, смею Вам напомнить. Это не допрос подозреваемого.
— Нет, я хочу ответить, — сказала Люси. В этой маленькой комнатке было столько народу, что она не знала куда смотреть. Она взглянула на офицера. — что вы имели в виду?
— Вы вспыльчивый человек, мисс Прайс? — он заглянул в папку. — Можете ли вы назвать себя нелюдимой, замкнутой?
— Хватит, — резко прервал его отец.
— Да, Люсинда очень серьезная студентка, — добавила мисс София. — У нее не было личной неприязни к Тодду Хэммонду. Эта ужасная трагедия лишь несчастный случай, не более того.
Офицер посмотрел в сторону открытой двери, словно желая видеть мисс Софию за ней.
— Да, мэм. Но, в связи с событиями, которые произошли в школе, было бы не вполне уместно говорить о невиновности…
— Я рассказала вам все, что знала, — сказала Люси, комкая край простыни. — Мне нечего добавить.
Она сдерживалась, как могла, пока говорила медленно и четко, так, чтобы не вызвать новых вопросов у родителей, и дать возможность офицеру вести протокол. Она не давала волю своим эмоциям, взрыва которых, как казалось, все от нее ожидали. И если принять во внимание отсутствие в ее рассказе Теней, то вся эта история выглядела очень убедительно. Они с Тоддом бежали к двери запасного выхода. Потом они нашли дверь в конце длинного коридора. Затем была лестница, ступени которой закончились неожиданно крутым выступом, а они с Тоддом бежали с такой скоростью, что они не смогли вовремя затормозить и скатились вниз. При падении она выпустила его руку, и очень сильно ударилась головой, а потом очнулась здесь, двумя часами позже. Это было все, что она запомнила. Она даже позволила им немного поспорить, насколько правдивыми можно считать ее воспоминания о той ночи, которые касались ее самой. Когда допрос был окончен господин Шульц склонившись к офицеру полиции спросил, удовлетворен ли он, а мисс София широко улыбнулась Люси, словно вместе они только что достигли невозможного. Мама Люси глубоко вздохнула.
— Мы поразмышляем над этой ситуацией, — сказал офицер с бакенбардами, закрывая папку Люси с таким смирением, что казалось он ждет проявления благодарности за свое профессиональное рвение.
Потом офицеры, адвокат и мисс София покинули комнату и она осталась наедине с родителями.
Она наградила их взглядом бездомного котенка, как бы прося "заберите меня домой". Но номер не удался. Губы матери задрожали, а отец только судорожно сглотнул.
— Рэнди заберет твои вещи в "Меч и Крест" после обеда, — сказал он. — Ты удивлена, дорогая? Доктор сказал, что ты в полном порядке.
— Даже более чем, — согласилась с ним мама, но это прозвучало как-то сомнительно.
Отец погладил ее по руке. — Мы приедем к тебе в субботу. Потерпи еще несколько дней.
Суббота. Она закрыла глаза. Родительский день. Она ждала его с тех пор, как попала в "Меч и Крест", но сейчас все было испорчено смертью Тодда. Ей вдруг показалось что родители тяготяться ее обществом. Они оба по-прежнему придерживались мнения, упорно не желая реально взглянуть на положение вещей, что коррекционная школа-интернат самое подходящее место для их ребенка при сложившихся обстоятельствах. И их можно было понять. Она не могла осуждать их за это.
— Сейчас немного отдохни, Люси, — сказал отец, поцеловав ее в лоб. — У тебя, была долгая, трудная ночь.
— Но…
Она была без сил. Она на мгновение закрыла глаза, а когда снова их открыла, ее родители уже махали ей с порога.
Она выхватила крупный белый цветок из вазы и медленно поднесла его к своему лицу, любуясь сильными листьями и хрупкими лепестками, немного влажными от скопившегося нектара в его сердцевине. Она блаженно вдыхала его мягкий, немного пряный аромат.
Она попыталась представить себе, как бы они смотрелись в руках Даниэля. Теряясь в догадках, где он их достал, и зачем. Выбор цветов и впрямь был очень странным. Дикие пионы не росли в заболоченных землях Джорджии. Они не прижились бы даже в саду ее отца, в Тандерболте. Более того, они не были похожи ни на какие пионы, которые Люси когда-либо видела прежде. Цветки были просто огромными, размером с обе ее ладони, сложенные вместе, а их аромат напоминил ей о чем-то забытом, смутном, неуловимом.
