В тот день после работы Анжела была занята тем, что убивала Оуэна, но вряд ли стоило об этом рассказывать.
— Я попала в больницу.
Он кивнул, показывая, что знает об этом.
— Они заявляют, что вы хотели жесткого секса, чтобы, как они выразились, ощутить все в полной мере. Вы заранее оговорили, чтобы вас повесили на веревке и оставили — это часть вашей фантазии. Они не хотели заходить так далеко, но вы уговорили их и сообщили, что у вас в сапоге нож, и вы перережете веревку, чтобы освободиться.
Анжела замерла. Мужчины не знали о ноже, когда оставляли ее в петле. О ноже узнала офицер Дентон во время допроса в больнице. Значит, кто-то слил информацию насильникам и помог выдать нужные показания.
Она поняла, что штату, который предоставлял убежище нелегалам, был необходим повод, чтобы снять обвинения и выпустить мужчин на свободу, поэтому была сфабрикована история, дискредитирующая саму Анжелу.
Джон потряс кулаком в воздухе и понимающе подмигнул.
— Любите групповушку, мисс Константайн? Все прошло как надо? Немного грубо, быстро и жестко?
Анжела с трудом сдерживала ярость. Но она понимала, что сорваться нельзя. Она почувствовала, как ее лицо налилось краской, но ничего не могла с этим поделать.
— Я говорю вам о том, что было на самом деле, — возразила она как можно спокойнее. — Я жертва покушения на убийство.
Джон Бабингтон окинул ее властным взглядом.
— А я просто информирую о том, какие показания дали мужчины. Это определенно расходится с вашими словами. Показания были бы озвучены в суде. Показания их четверых и ваши. Их позицию подробно бы осветила пресса. Весь Интернет забурлил бы, поддерживая бедных и невинных нелегалов, а вас выставили бы фанатичкой, расисткой или еще кем-то похуже. Поэтому мне и пришлось снять обвинения. Это спасло всех, включая вас.
— Они преступники, — повторила девушка. — Я — нет.
Он пролистал еще несколько страниц:
— Что ж, давайте посмотрим. В отчете указано, что при вас было неразрешенное оружие. — Он, выгнув бровь, глядя на нее поверх бумаг: — Это так?
Анжела сглотнула комок в горле. Она понимала, что отрицать это бессмысленно.
— Да. Я носила нож для самообороны. Я не знала, что это незаконно.
— Незнание не освобождает от ответственности, мисс Константайн. Полагаю, вы осознаете, что раз офицер обнаружила и конфисковала ваш нож, то у нас есть основания для возбуждения против вас дела о незаконном ношении оружия? — Он угрожающе ей улыбнулся. — Разумеется, если мы того пожелаем.
Анжела не ответила. Она, наконец, увидела общую картину. Они намерены отпустить насильников, и точка. Помощник окружного прокурора явно дал понять, что выдвинет обвинения против нее самой, если она продолжит упорствовать. Он обвинит ее в преступлении и повернет дело так, что все будет расценено не как изнасилование, а как секс по взаимному согласию. Он заявит, что она решила обвинить мужчин, чтобы скрыть свое непристойное поведение, а еще потому, что она расистка.
Его взгляд сместился с ее волос вниз, насколько он мог рассмотреть ее тело.
— Совершенно очевидно, что вы сами попросили их об этом. Верно? — уточнил он у нее. — Я имею в виду вашу манеру одеваться. Кто угодно, взглянув на вас, сразу скажет, что вы из тех женщин, которые ищут приключений на свой передок. Правда?
— Мой внешний вид не дает право меня насиловать.
Он улыбнулся, подмигнув ей:
— Да ладно, ну признайтесь уже. Вам понравилось.
Анжела понимала, что этот наделенный властью мужчина поставил ее в опасное положение. Она всегда старалась избегать подобных ситуаций.
— Это не так, — просто произнесла она.
Он пожал плечами и продолжил изучать документ.
— Тут говорится, что офицер, допросивший вас в больнице, предполагает, что дело может быть как-то связано с неудачной сделкой по торговле наркотиками.
Анжела моргнула:
— Я не употребляю наркотики.
— Важно не то, что вы говорите, а во что поверят присяжные.
Он пролистал еще несколько страниц, бормоча что-то себе под нос во время чтения. Наконец, он собрал бумаги, сложил их обратно в папку и откинулся на спинку кресла, сцепив на затылке пальцы. Его массивный живот нависал над ремнем.
— Несмотря на ваши слова, юная леди, есть свидетельства, что вы связаны с наркоторговлей. В дом Константайнов, где вы ранее проживали, довольно часто заглядывала полиция, расследуя хранение и распространение наркотиков. Это место хорошо знакомо служителям закона. Там не раз были драки, ножевые ранения, аресты по самым различным обвинениям, большинство из которых связаны с наркотиками. Все это очень впечатлит присяжных.
Анжела отчаянно старалась контролировать голос.
— Я не имею дел с наркотиками.
Это не имело значения. Она отвечала за грехи матери.
Он пожал плечами, не расцепляя руки на затылке.
— Все, против кого я выдвигал обвинения в хранении и распространении наркотиков, говорили одно и то же: они не употребляют наркотики; они не имеют дел с наркотиками; мы взяли не того человека; полиция подбросила им наркотики. Все это чушь собачья! Вы все одинаковые.
— Вы готовы привлечь к ответственности человека, зная, что он невиновен?
— Не мне решать, кто виновен, а кто нет. Вердикт выносят присяжные.
Анжела встала, сжав кулаки.
— Я не имею никакого отношения к наркотикам.
— Что ж, значит, слово полиции, — его похотливый взгляд задержался на ее ногах, — против слова шлюхи из трейлерного парка. — Он поднял на нее холодный презрительный взгляд.
Пока он пялился на ее тело, Анжела поняла, что у него есть нечто общее с четырьмя насильниками. Как и они, он считал себя лучше нее. Более того, он питал к ней элитарное презрение, но в то же время не мог противиться низменной похоти. В результате, в нем боролись презрение и желание.
Анжела молча опустилась в кресло.
Он пожал плечами:
— Возможно, у нас рядовое дело: торговка наркотиками, которая незаконно носит оружие. — Он наклонился вперед, указывая на нее ручкой со стола, и повысил голос. — Как сказал, штат предоставляет убежище нелегальным иммигрантам и не намерен преследовать их по велению гребаной бродяжки из трейлера!
С огромным усилием Анжеле удалось смолчать.
— Итак, — подытожил он, переходя на обычный тон, — полагаю, вам повезло, что я не намерен выдвигать встречные обвинения по поводу незаконного ношения оружия. Согласны?
Анжела подавила растущий в ней гнев. Она осознавала, что должна быть очень осторожна с ответом. Эту битву ей не выиграть. Более того, у нее могут возникнуть огромные проблемы.
— Да... Согласна.
На его лицо вернулась вежливая улыбка.
— Я так рад, что смог все вам объяснить и теперь мы смотрим на эту проблему с одной точки зрения.
Внезапно в дверь постучали. Когда мистер Бабингтон поднял взгляд и крикнул «Да!», дверь приоткрылась, и парень из приемной просунул в кабинет голову.
— Можно вас на минуту, мистер Бабингтон? Очень важный вопрос.
Бабингтон захлопнул папку и поднялся.
— Прошу прощения, мисс Константайн.
Он подтянул штаны и направился к двери. Выглянув в приемную, он обсуждал что-то с секретарем. Реплики Бабингтона звучали очень раздраженно.
Анжела некоторое время наблюдала за проявлением его дурного настроения. Бабингтон одной рукой держался за дверной косяк, а второй — за дверь, задавая вопросы и злобно отдавая распоряжения. Она не могла видеть молодого человека, который явно стушевался под напором своего босса.
Анжела перегнулась через стол, раскрыла папку и перелистнула несколько станиц, пока не нашла черно-белые снимки насильников. Она быстро вытащила их, сложила и запихнула в карман. После этого девушка закрыла папку.
Когда мистер Бабингтон закончил разговор и вернулся в кабинет, Анжела взяла свою сумочку с соседнего кресла и перекинула ремень через плечо. Он снова одарил ее непристойной снисходительной улыбкой, как и при первой встрече.
