Тогда почему же он так неистово пытается не позволить этому произойти? Почему, раздирая руки в кровь, ползёт по этому туннелю? Почему последние несколько дней рискует жизнью, чтобы узнать всю правду?
Капитан говорил себе, что дело в Венди, но… Он действительно любил эту девушку. Не говорил ей об этом, но влюбился в неё ещё до их первого поцелуя. До какого-то праздника в борделе, где они сбежали от своих людей, заперлись в небольшом сарае и не выходили из него до утра. До того, как спустя полгода с того случая, он пришёл к ней в комнату, когда у Венди умер отец. Он любил её уже несколько лет, сам не зная, в какой момент это стало для него так очевидно. Любил, и отказывался верить, что она может быть мертва.
И всё же, причина была не только в ней. Но в чём тогда? В защите людей? В защите собственных интересов? Разве не хотел он остановить войну любым способом? Ведь он не испытывал никаких приятных чувств к королю, и, уж тем более, к толстяку Олси и его сыновьям. Не считал, что управлять городом должен ставленник с Царь-древа, и отец виделся парню далеко не худшим кандидатом в мэры острова.
Но он был здесь. Двигался дальше и дальше. Изо всех сил старался остановить отца. Почему?
Его приход к власти был бы победой и для самого капитана. Вот только Аллек считал, что порой, учитывая методы, которыми ты достигаешь результата — ты просто не заслуживаешь того, чтобы победить. Обман, взрывы, убийства — на это нельзя было закрыть глаза. Нельзя было отбросить это в сторону. Порой… Ты просто должен проиграть, несмотря ни на что.
Потому, что это будет правильно.
Иль’Пхор в очередной раз вздохнул, и металл вокруг задрожал, будто меч в ножнах новичка перед важной битвой. Впереди что-то пошевелилось. Кусок чёрной грязи со шлепком плюхнулся в небольшую лужицу шагах в десяти от капитана. И…
Аллек это увидел! Мог поклясться, что видит!
Он протёр глаза и присмотрелся. Впереди проглядывались очертания туннеля. Тусклые, тёмные, едва различимые. Но капитан их видел! Он обвёл взглядом свои грязные руки, пошевелил пальцами, убеждаясь, что различает их в темноте, вплоть до грязи под ногтями.
Где-то впереди был источник света. Капитан не мог определить, насколько далеко, но наконец-то почувствовал, что приближается к выходу.
Он пополз быстрее, отчаянно перебирая руками, царапая колени о мелкие камни. Цеплял почву плечами, из-за чего мусор сыпался на спину. Сейчас это казалось неважным. Капитан чувствовал лёгкий ветерок, колышущий волосы, сбрасывающий капли пота с лица. Воздух вокруг, пусть и с новыми нотками вони, изменился.
Прошла целая вечность, прежде чем луч света наконец прорезал тьму. Сперва едва видимый, а уже скоро яркий словно солнце, неожиданно вышедшее из-за туч. Капитану потребовалось почти двадцать ударов сердца, чтобы глаза перестали болеть. Он с прищуром посмотрел вперёд, вслушиваясь в шум механизмов, который теперь стал отчётливо слышим впереди. Но увидел там лишь размытую точку.
Вдруг где-то вдалеке прогремел выстрел.
Аллек замер, прислушался, и заметил новые звуки. Два голоса, едва различимые среди общего гула.
— От этих солдат никакого толку, — произнёс кто-то далеко впереди. Голос был грубым, разочарованным, искажённым эхом туннеля. — Но это точно здесь.
— Мы нашли ещё несколько пленников, — ответил ему второй мужчина. Он говорил тише, и Аллек едва различил слова. Стараясь не шуметь, капитан двинулся дальше, напрягая слух. При слове пленник, сердце застучало быстрее, а кровь прилила к голове, и он чуть было не бросился вперёд, забыв об осторожности. Однако узкие стены, состоявшие по большей части из превратившейся в камень почвы, не позволили ему этого сделать.
— Думаешь, они скажут больше? — вздохнул первый. — Неужели у них вообще могут быть причины что-то скрывать? И уже тем более отдать жизнь за эти сведения? Боги, порой я не понимаю людей…
— Хорошо, что это не твоя работа, не так ли? — усмехнулся его собеседник. — Пойдём. Нам нужно проверить ещё одно крыло. Приказано найти всех, кто до сих пор дышит, и доставить к командиру. Остальные отряды уже ушли на поверхность, так что будь осторожен. Похоже, сегодня у нас будет много работы.
Аллек услышал металлический лязг, а затем звуки стихли. Капитан какое-то время, затаившись, прислушивался и наконец решился двинуться дальше.
Он был почти у источника света. Вновь напряг зрение, смаргивая слёзы. И, немного привыкнув, заметил, как впереди туннель слегка расширялся и…
Заканчивался стальной решёткой.
Аллек несколькими рывками преодолел это расстояние. Врезался в решётку плечом, надеясь вышибить её с небольшого разбега. Металл скрипнул, но не поддался.
Впереди открывался вид на новый резервуар — не такой большой, как первый, из которого он приполз. Стены здесь были выполнены из камня, лишь пол — неоднородно розовый, покрытый странным белым налётом — наводил на мысли о плоти воздушного бога. Воды было так мало, что она его почти не скрывала. Два-три локтя, не больше. Хотя нет, водой это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Турбина, которая в этом помещении была одна, разгоняла мутную, тёмно-зелёную жижу. Серо-белый пар вился от её поверхности, устремлялся вверх — к потолку — где его всасывали десятки тонких стальных труб.
Аллек почувствовал, как от едкого запаха гнили и тухлых яиц у него вновь скрутило желудок.
Были здесь и мосты, разделяющие резервуар на несколько частей и оканчивающиеся стальными дверями. Один из них оказался прямо под капитаном, и, вполне вероятно, именно по нему только что прошли солдаты.
Боги, что это за место?
Аллек так и не разгадал назначение этих странных резервуаров и жидкости, которой их кто-то заполнил, но предчувствие у него было скверное.
Считалось, что воздушные боги питаются, лишь прилетая на Царь-древа. Они пожирают листья, небольшие ответвления главного дерева. Могут опустошить растительность, площадью больше города на их спинах. Спят долгими месяцами, в редких случаях заводят потомство, и тогда, углубляются ещё дальше в чащу, порой добираясь аж до ствола, чем изрядно пугают обитателей древа.
Однако, помимо этого ритуала, что-то помогает им выживать в долгих полётах, тянущихся годами, а порой и десятилетиями. Вода — это жизненная сила острова. Топливо, с помощью которого, они совершают перелёты. Нагретая до кипения, она циркулирует внутри монстров, а затем выплёскивается раскалённым потоком в бездну. Подчинив себе эти потоки, люди смогли построить города на спинах этих чудищ. Смогли обеспечить себя электричеством и питьевой водой. Смогли выжить.
Однако никто и никогда не проникал под панцирь воздушного бога. Никто не проделывал в нём отверстий. И Аллек даже представить боялся, каких последствий это могло стоить всему городу. А может быть, и всем городам мира Песни. К тому же, разве не должна была вода внутри острова быть ещё более горячей, чем та, что выбрасывается на поверхность?
Нужны были ответы, а не домыслы.
Отбрасывая гнетущие мысли, Аллек с силой ударил по решётке снова. Схватился за толстые прутья, рванул их на себя: сперва аккуратно, затем сильнее и наконец изо всех сил. Один из прутьев надломился снизу и ходил почти свободно. Остальные даже не шевелились.
С трудом капитан развернулся так, чтобы ноги оказались со стороны решётки. Изогнулся, ложась спиной на влажный грунт. Штаны, изорванные на коленях, тут же впитали влагу. Парень посмотрел вглубь туннеля — туда, откуда текла струйка воды — и ужаснулся беспросветной тьме, похожей на стену. Возвращаться тем же путём совсем не хотелось.
Аллек согнул ноги в коленях и резко выпрямился. Металл скрипнул под его подошвами, и один из прутьев — тот, что проржавел снизу — выгнулся и подался вперёд.
Капитан перевернулся, вновь сбрасывая с себя шмотки грязи. Схватился за надломленный прут, потянул на себя до хруста, выломал и отложил в сторону. Парень попробовал протиснуться в образовавшуюся дыру, но не смог просунуть даже голову.
